Жила-была девочка, и звали ее Алёшка - читать онлайн книгу. Автор: Таня Танич cтр.№ 231

— Я? Нет, не курю, спасибо, — возвращаться к старой некогда любимой привычке в обществе такого скользкого собеседника мне совсем не хотелось. И пока мой новоявленный шеф бегал в курилку, оставив меня наедине с остывшим чаем, традиционно невкусным, как и все здесь, я все пыталась разобраться в его намеках.

Кажется, он явно дал понять, чтобы я не стеснялась, что попала сюда через знакомство с его коллегой с телевидения — тогда почему его так интересовали мои призрачные связи в рабочей сфере Марка? И какое отношение к нашей ситуации может иметь прокуратура? В любом провластном издании и так не было проблем с официальными источниками — представители всех ведомств охотно шли с ними на контакт, точно зная, что уж эти прикормленные журналисты не преподнесут неприятных сюрпризов и все напишут, как надо. Разве что… И тут меня пронзила неожиданная догадка — разве что я изначально все поняла не так. И не было никаких друзей-телевизионщиков, ни с того ни с сего пекущихся о моей судьбе. И позвонили в газету совсем из другого ведомства — как раз из того, связями в котором так интересовался заместитель главреда. И теперь я даже точно могла сказать, кто за этим стоит.

Марк. Как всегда, он. Изначально предлагая помощь, он устал наблюдать за моими попытками и все снова сделал по-своему, больше не спрашивая моего согласия. Конечно же, именно так все и было — теперь частички головоломки встали на место, вместе со странным интересом новоявленного шефа к моим связям и знакомствам. Только вот я… До чего же глупо я опять выглядела. Вся моя наивная уверенность в том, что я понимаю и контролирую происходящее, опять оказалась фикцией и тот самый голос, которого я начала побаиваться, снова зазвучал с настойчивой неотвратимостью:

— Глупая, глупая. Ничего-то ты не можешь, не умеешь. Все за тебя, дурочку, другим приходится делать. Всегда.

Раздраженно тряхнувшийся головой, я постаралась отогнать эту навязчивую галлюцинацию, и тут же натолкнулась на вернувшегося с перекура заместителя главреда, вопросительно меня изучающего:

— Ну что, готова? Пойдём, с нашими тебя познакомлю. И потом уже переговорим о деле.

Далее Олег Львович, как оказалось, зовут заместителя редактора, провёл мня по коридору, вместе со мной заглянув во все немногочисленные кабинеты, все так же напоминающие пыльную бухгалтерию какого-то ведомства. Везде лежали горы старых выпусков, ленты для печатаных машинок, которыми здесь продолжали пользоваться, коробки с различным хламом, бланками и заполненными квитанциями. Мои новоявленные коллеги сидели в тесноте, стол к столу, по пять-шесть человек в кабинете, поглядывая друг на друга через гору бумаг, на которых они заваривали чай, черкали номера телефонов и обедали. Дополняли картину неестественного ретроградства выцветшие желтые шторы, неаккуратно болтавшиеся на окнах, за грязными стеклами которых виднелись защитные решетки с облезлой краской.

Я попала в мир, безнадёжно застрявший в прошлом и медленно разлагавшийся на глазах. Но никто из его обитателей, казалось, не был этим серьёзно озабочен и продолжал вести свои каждодневные дела, не забивая себе голову лишними проблемами.

— Так, вот тут у нас еще девочки сидят, — заводя меня в маленькую каморку, где одна напротив другой, за общим столом располагались почтенного вида журналистки, заявил Олег Львович, посылая «девочкам» лучи радостной улыбки. — Тебя тоже где-то здесь пристроим.

— Ничего не знаю, Олежик, можешь ее себе на голову посадить, у нас тут места нет! — категорично заявила одна из присутствующих дам, на которую улыбка «Олежика» не возымела никакого смягчающего воздействия. — Вот что хочешь, то с этим и делай! Все, терпения никакого больше нет! Нам Борис когда новый стол обещал? Когда, я тебя спрашиваю?

— Тихо-тихо! Все путем, не кипятись! Вот как раз и попросим — не один, а два! И получим, точно тебе говорю. У нас теперь другого выхода нет, тут новый сотрудник, не ударим же мы в грязь лицом, не посрамим нашу редакцию! До конца недели произведем тут перестановочку, зуб даю! Ну что, Алексия? Всех увидела, со всеми перезнакомилась? Вот так и живем, в тесноте, как говорится, да не в обиде!

— Да, конечно же… Мне все ясно, — рассеянно ответила я, изучая большие черно-белые фото на стене. Под ними со старомодной аккуратностью были приклеены тонкие полоски бумаги с набранным на печатной машинке именем фотокорра, которого я помнила еще по выпускам газет, в которых выходили интервью с Виктором Игоревичем, с его же портретами, сделанными этим ветераном фотодела.

— Что, нравятся работы? Это гордость наша, известнейший фотограф города! Семьдесят лет, а еще работает! Скоро познакомлю вас, как только с больничного выйдет, — радостно заверил меня Олег Львович, а мне почему-то стало еще неуютнее от происходящего.

Вскоре я получила и первое задание, которое повергло меня в оцепенение и стало последним, завершающим штрихом странной картины сегодняшнего дня. Временно сидя на месте Олега Львовича, который делил маленький кабинет вместе с отсутствующим главредом, я продолжала выслушивать его распоряжения:

— В общем, так, Алексия. Ты человек опытный, поэтому церемониться с тобой не буду, пошлю сразу на выезд в одно место, после которого мне надо развернутый материал. Есть вот адрес. По этому адресу есть старушка. У старушки в доме нет отопления — уже месяц, понимаешь? Зима заканчивается, а у старушки в доме нет отопления! Трубы прорвало давно, никто ремонтом не занимается, она еле выживает там. Обогревается каким-то самодельным электроприбором, котел купить денег нет, мёрзнет, значит, старушка. И вот тебе надо побеседовать с ней, узнать о ее жизни, о том, как она, значит, бедствует. О молодости расспроси, ну, чтобы прониклись сочувствием люди к старушке, как свою ее восприняли. Чтобы переживали, как за родную бабушку!

— Угу, поняла… — автоматически делая пометки карандашом в блокноте, кивнула я головой. В целом не одобряя подобных методов давления на жалость, я понимала, что, тем не менее, это самый действенный способ вызвать в людях желание помочь. — Мы сбор помощи для нее организуем? Или просто внимание привлекаем к бездействию городских служб? Тут же ситуация такая, что реагировать надо срочно. Пока наши чиновники зашевелятся, старушка эта замерзнет совсем. Мне кажется, лучше сразу сбор средств начинать на расчетный счет.

— Какой еще сбор? Да нас одни бюджетники читают, откуда у них деньги! А насчет бездействия городских служб, ты это, Алексия, поаккуратней. Я, конечно, понимаю, ты человек новый, у тебя связи и все такое. Но заруби себе на носу — горсовет мы не критикуем. Никогда. Ни при каких условиях. А то сначала начнем на отделы бочку катить, а потом и до мэра дело дойдет? Ты это… давай такие настроения потише, потише делай. Сама же хочешь в нормальном месте работать, с отоплением и в офисе, из которого не выкинут на улицу среди зимы. Значит, редакционную политику должна соблюдать. Понятно? А то знаем мы вас, молодых да горячих. Хотите во всем власть обвинять, а по подвалам мерзнуть вместе с оппозиционерами ни у кого желания нет! Надеюсь, я ясно выразился? И давай, чтоб мы к этому разговору больше не возвращались… — глядя на мое ошарашенное лицо, продолжил Олег Львович. — Кстати, про оппозицию. Резюме твоей статьи должно быть такое — старушка, значит, в отчаянии, все надежды ее растоптаны, а ведь она так верила в лучшее будущее. И даже голосовала два года назад за оппозиционный блок! — Олег Львович красноречиво воздел указательный палец вверх. — А теперь над её мечтами так бессовестно поглумились! Оппозиция, значит, обещала улучшить жизнь всех пенсионеров — и что? Жизнь только ухудшается. Намёк понят? Вот как живут, мол, у нас, сторонники оппозиционеров. Любимчики их в парламенте осели, а жизнь людей, которые им поверили, менять не собираются. И в ус не дуют! Каковы мерзавцы, а?