Тишина, наступившая после остановки машин, оказалась прекрасной, но короткой. В комнату ворвалась Джудит, размахивая листком бумаги.
— Я нашла место! — воскликнула она. За этим последовало: — Ах… Мэллори… — Подтекст был ясен: «Вы еще здесь?»
Так Мэллори снова оказался в своем саду, полном запаха фруктов. Устав от сельской улицы, магазина, телефонной будки и утиного пруда, он прошел через сломанную деревянную калитку и направился в другую сторону, привлеченный журчанием воды в камнях.
Проходя мимо церковного кладбища, Мэллори услышал голос человека, разговаривавшего с самим собой. Он перелез через невысокую кирпичную стенку, ступил на мягкую траву и пошел к задней стороне церкви Святого Ансельма. Там были две новые могилы, устланные венками. Цветы, лежавшие на ближайшей могиле, казались совсем свежими. А на дальней, намного меньшей могиле с прахом Денниса они уже побурели и высохли.
Бенни сидела на маленьком складном стуле, которыми обычно пользуются в театральных очередях. Сидела совсем рядом с цветами, почти прикасаясь к ним. Нагнув голову, словно разговаривала не с мертвым, а с глухим.
Взволнованный Мэллори подошел ближе. Он не боялся потревожить Бенни. Все ее внимание и силы были сосредоточены на куске сухой бурой земли. Она не плакала и выглядела не несчастной, а очень увлеченной своим делом. Ее голос был полон страсти, но звучал глухо. Мэллори разбирал только отдельные слова. «Обещают… верь… правда… полиция…» Слова «полиция» и «обещают» повторялись раз за разом.
У Мэллори сжалось сердце. Уйти было нельзя. Но с другой стороны, это было личное дело Бенни. Может быть, так она высказывала свою скорбь. Она нарочно выбрала время во второй половине дня, когда кладбище пустовало и можно было дать себе волю, не боясь, что тебя увидят. Лоусон молча попятился, а потом повернулся, собираясь уйти. В это время с вяза сорвалась стая отчаянно каркавших грачей. Бенни вскочила, закрыла лицо руками и пронзительно вскрикнула.
— Бенни…
Она вздрогнула, шарахнулась и вскрикнула снова.
— Все в порядке. Это я, Мэллори. — Он бережно взял ее под руку и поцеловал в щеку, холодную как лед. — Пора пить чай. Мы не знали, куда ты пропала. — А потом добавил, увидев, что она стоит неподвижно и смотрит на него: — Пойдем домой, Бен.
Она пошла с ним, причем охотно. Но у ворот остановилась и обернулась. Взгляд Бенни был тревожным.
— Мэллори, как ты думаешь, он понял?
Мэллори подавил вздох. Что он мог сказать? Раздражение, примешивавшееся к нежности, заставляло его стыдиться самого себя.
Ава, одетая в просторный черно-золотой кафтан, стояла у ворот Рэйнбоу-Лоджа и высматривала «Рамблинг-Там». К удивлению Карен и Роя, она выходила уже несколько раз. Это было странно, потому что Ава никогда не проявляла интереса к жареной рыбе с чипсами. Это был ее четвертый выход. До сих пор ее не замечали. Ни в садах, ни у заборов, ни на улице не было ни души. Никто не шептал: «Вот она. Посмотрите, она выступала по радио. Слышали программу "Люди Кори"? Это было здорово. Теперь о нашем Суэйн-Кресенте узнает весь мир». Местную станцию слушали почти все. Сама Ава слушала «Радио-2»
[97], но, когда в доме были люди или звонил телефон, она тут же переключалась на «Радио-4».
Наконец на улицу кто-то вышел. Это оказался мерзкий мистер Карбой, собравшийся мыть свой малолитражный «метро». Что ж, все лучше, чем ничего. Ава дождалась, когда он посмотрел в ее сторону, а потом изящно помахала рукой. Какое-то мгновение он смотрел на нее, а потом вылил на машину ведро воды. Ава уныло улыбнулась и покачала головой. Вот она, обратная сторона славы… Но скоро эти маленькие люди, живущие скучной и ограниченной жизнью, останутся позади. Ее работа в «Алмейде» неизбежно вызовет новые знакомства. Ее будут узнавать все новые и новые люди; она добьется того, чтобы ее имя включили в программку как спирита-консультанта. У нее снова возьмут интервью, но теперь это будут репортеры шикарных еженедельников, выходящих по воскресеньям. «Один день с…» Ясно одно: продолжать жить в этой дыре нельзя. Только представить себе, что будет, если в Рэйнбоу-Лодж приедет сам Паркинсон. А то и Ричард с Джуди. Нет, пора уезжать.
— У нас проблема, — сказала Карен, сидевшая на кухне. — Не думаю, что три порции рыбы и чипсов можно купить за пять фунтов. Чипсы стоят пятьдесят пенсов, а треска — намного больше.
— Пикша еще дороже, — сказал Рой, уже проснувшийся, умывшийся (точнее, плеснувший себе в лицо водой) и одевшийся. Деньги в кармане у него были, но речь шла об ужине, который уже был оплачен. С какой стати он станет раскошеливаться? Ха-ха. — Попроси ее добавить.
— Она не даст.
— Даст. Пригрози, что подойдешь к очереди, и тогда все станут говорить, какая ты худая.
— Хорошая мысль. — Рой разбирался в таких вещах лучше, чем она. Конечно, он был старше и Ава не была его матерью. — Но тогда она может передумать.
Они мрачно посмотрели на стол, где лежали три ножа, три вилки, остатки черствого хлеба, тюбик маргарина и уксуса «Сарсон».
Карен взволнованно пискнула. Девочка не понимала, почему они такие бедные. Она знала, что мать получает социальное пособие на них обеих, потому что видела расчетные книжки. Кроме того, Рой делал свой вклад, да и в церкви матери платили. Но когда на прошлой неделе у Карен протерлись носки и она попросила купить ей новые, Ава крикнула: «По-твоему, я сделана из денег?» Ночью Карен видела сон, в котором мать действительно была сделана из денег. Она стояла неподвижно, как манекен в витрине, и была обклеена банкнотами. У нее был длинный язык из меди, который все время скатывался и раскатывался, как у лягушки. А изо рта струился золотой пар.
— Ты меня слушаешь?
— Извини, Рой.
— Я сказал, что мы сделаем в таком случае. — Он встал и подошел к раковине. На подоконнике лежал кошелек, скрытый от кухни шторой, но хорошо видный тому, кто шел по садовой тропинке. Рой открыл его и помахал бумажкой в воздухе.
— Так нельзя!
— Она у меня в долгу.
— Она во всем обвинит меня. И взгреет по первое число.
Поняв, что она права, Рой положил бумажку на место, вернулся за стол и начал рыться в кармане. А что еще он мог сделать?
Ава стояла в дверях, повернувшись к ним спиной, и кому-то громко говорила:
— Я с минуты на минуту жду вызова из театра. — Потом она вошла в комнату и сказала нормальным голосом: — Я звонила их администратору, чтобы выяснить, когда состоится премьера «Веселого привидения», но откликнулся автоответчик. Можно подумать, что у такого театра нет денег на секретаря.
— Они сами позвонят, — сказала Карен.
— Конечно. Но если к телефону подойдешь ты, а я буду в уборной, то скажешь: «Миссис Гаррет говорит по другому телефону» — и попросишь их подождать.