Кроме того, последовало несколько предложений помочь ему разобрать вещи покойной матери. Они поступали в основном от бакингемширского отделения Общества почитателей особ королевской крови. Эсмеральда не была его членом, но когда там узнали о коллекции, секретарь написал ей письмо, убеждая вступить в их ряды и намекая, что это ее прямой долг. После отказа старушки посыпались просьбы и даже прямые требования показать ее сокровище, которые также оказались тщетными. Поэтому Джордж ничуть не удивился, когда через несколько дней после похорон услышал оглушительный стук в дверь и увидел на крыльце главу отделения Фабиана Эндгуса.
Удивительно молодой, коротко остриженный блондин, мистер Эндгус носил очки а-ля Гиммлер и черное кожаное пальто длиной до пола. Его шея была туго обмотана шарфом цветов королевы-матери. Не успел он открыть рот, как Джордж попытался закрыть дверь. Но мистер Эндгус сунул в щель ногу в хорошо подкованном сапоге. Джордж пригрозил позвонить в полицию. Все это было очень неприятно.
Позже, сидя в материнском кресле рядом с погасшим молочно-белым шаром, он старался решить, как лучше справиться с этим делом. Дабы отбить первую атаку, он написал в общество, что вскоре вся коллекция его матери будет продана с аукциона фирмой «Сотбис»
[145]. Однако после отправки письма ему пришло в голову, что аукцион — это неплохая мысль. Несколько следующих дней Джордж строчил письма во все аукционные дома, предлагая купить коллекцию. В ожидании ответов Джордж запер комнату матери и тут же ощутил такое счастье и облегчение, что не открывал дверь до тех пор, пока архив не увезли.
Он превратил столовую в гостиную, выбросил уродливый стол из мореного дуба и стулья с высокими спинками, купил красивый полосатый диван с пуфиком, на который можно было класть ноги, и большой телевизор с видеомагнитофоном. На их фоне старые обои выглядели убого, и Джордж решил заново оформить сначала эту комнату, а потом весь дом. Готовясь к ремонту, он развел костер, на котором сжег всю старую мебель — включая деревянного дворецкого, крылья которого сгорели последними.
Разбирая личные вещи Эсмеральды, он сделал открытие. Большинство отправилось в контейнер для мусора; остались только одежда и обувь. Все было в прекрасном состоянии, потому что последние двадцать лет мать куталась только в халат и бесчисленные шали. Не зная, что с этим делать, он позвонил в Общество помощи престарелым и получил совет обратиться в их благотворительный магазин в Аксбридже.
Когда Джордж тщательно укладывал пересыпанные нафталином платья, его внимание привлек халат, который мать называла «чайным». Серый креп-жоржет, сборчатый подол, цветы персикового цвета… Искушение оказалось непреодолимым. Он снял костюм и рубашку, расшнуровал черные оксфордские туфли
[146], сбросил носки и облачился в халат, который пришелся худому Джорджу как раз впору. К несчастью, Футскрей был очень высоким, а потому халат доходил ему… в общем, стыдно было смотреть. Поэтому он нашел более длинный халат и некоторое время походил в нем. Это оказалось очень удобно. Он не помнил, когда в последний раз так спокойно себя чувствовал. И тут беднягу осенило: до сих пор он не знал, что такое настоящий мир.
После отправки остатков одежды в Общество помощи престарелым он обошел все благотворительные магазины и универмаги. Придумав не выходящую из дома сестру («очень высокую, примерно моего роста, размер двенадцатый»), он нашел множество прелестных вещей, за исключением туфель. В конце концов Джордж купил пару мужских, сделанных из мягкой белой кожи, элегантных, остроносых и украшенных маленькими золотыми кисточками. Унисекс, блин.
С тех пор Джордж каждый вечер проводил в том, что считал своей настоящей одеждой. Отрастил волосы, выбросил бриллиантин, стал пользоваться ароматным шампунем, кондиционером и делать себе горячий масляный компресс. Приобрел новейший фиксатор протезов, перестал щелкать зубами и каждый день принимал ароматизированную ванну. Плеер для компакт-дисков заставил Джорджа полюбить легкую музыку, затмившую его прежнюю страсть к макраме. Иногда Джордж танцевал под романтические мелодии Коула Портера
[147]. В другие дни предпочитал страстные танго, которые танцуют в аргентинских кафе под открытым небом. Когда начинала горько рыдать скрипка, он делал несколько длинных петляющих па по ковру, рывком поворачивал голову к лацкану, а потом возвращался обратно. Обычно эти представления сопровождались парой бокалов шампанского.
Наконец Джордж надумал отдать дань двадцать первому веку и купил автоответчик. Это решило все его проблемы. А особенно связанные с Церковью-за-Углом. Люди звонили и оставляли сообщения. Он не отвечал. Они звонили снова, он не отвечал. Они звонили снова, а потом сдавались.
Дорис не жалела, что хозяева Эпплби-хауса отказались от ее услуг. Честно сказать, за последнее время случилось столько всего, что она была рада сделать перерыв. Теперь ей нужно было ухаживать не за двумя, а за четырьмя, и работы прибавилось так, что впору было удивляться. Такого она не ожидала. Но к своей роли матери-наседки Дорис относилась спокойно. Как-то во время одной из встреч, ставших куда менее частыми, она сказала Бенни, что чувствует себя так, словно готовилась к этому всю свою жизнь.
Удивляла ее только легкость, с которой Эрнест приспособился к новой ситуации. Он поддерживал ее с самого начала, но был мужчиной за шестьдесят, любившим порядок, мир и покой. Когда Карен и Рой стали регулярно приходить в Дан-роуминг, Дорис ждала, что Эрнест будет убегать из дома чаще, чем раньше. Исчезать на заднем дворе и заниматься своими птичками. Или копаться в сарае.
Ничего подобного. Он стал совсем другим человеком. Поил Карен чаем, когда Дорис была занята. Смотрел с ней телевизор, пытался высказывать свое мнение о поп-звездах и представителях других направлений, хотя не знал, кто есть кто. Даже пробовал помогать ей делать домашние задания, которых было поразительно много. Вскоре они с Дорис остро ощутили отсутствие нужной литературы. У Эрнеста было несколько книг о птицах, а у Дорис — десяток любовных романов и журналов по кулинарии и вязанию. В церкви хранилась беспорядочная куча книг. Эрнест разыскал там энциклопедию, а Дорис записалась в передвижную библиотеку, где был хороший фонд. Кроме того, она узнала, что может заказать любую книгу и ее доставят — правда, за дополнительную плату.
Они столкнулись со множеством новых и странных вещей. Особенно это касалось школы. По простоте душевной Дорис думала, что дети уходят туда утром, возвращаются во второй половине дня, и на этом все кончается. Как бы не так. Вскоре она узнала о существовании проектов, экскурсий, до- и послешкольных мероприятий. Дней здоровья, спортивных соревнований и концертов самодеятельности. Лотерей, благотворительных базаров и родительского комитета. Карен, стыдившаяся того, что ее настоящая мать носа в школу не казала, азартно вовлекала Дорис в общественную деятельность.