Искушение - читать онлайн книгу. Автор: Трейси Вульфф cтр.№ 79

Джексон смотрит мне в глаза, и у него дергается лицевой мускул, но он ничего не говорит.

Мой гнев проходит, и на его место приходит печаль. Джексон ни в чем не виноват, как и я сама. Я вздыхаю.

– Гребаный Хадсон.

– Ох. Давай, не стесняйся, Грейс. Скажи мне, что ты чувствуешь на самом деле, – говорит Хадсон, вдруг появившийся за спиной у Джексона на искусственном газоне, где он лежит, открыв пьесу Сартра «Нет выхода».

– Ты что, издеваешься надо мной? – кричу я, повернувшись к Хадсону и чувствуя, что моя печаль сменяется раздражением. – Тебе обязательно было появляться именно сейчас?

– Я тут уже давно, но ваша перепалка начала мне докучать. – Он зевает и потягивается, что бесит меня еще больше – как он и хотел. – Иными словами, мне стало чертовски скучно.

– О, мне так жаль! Ведь я, как ты знаешь, живу лишь для того, чтобы исполнять любой твой каприз.

– Да, знаю, – соглашается он. – И должен признать, что ценю это и именно поэтому говорю тебе, что вся эта ваша словесная баталия не по мне. Но ты не переживай. Я знаю, что к следующему разу ты все утрясешь.

Я отлично понимаю, что он специально выводит меня из себя, но все равно попадаюсь в эту ловушку.

– Ты мерзок, ты это знаешь? Как слизняк.

Он опять зевает.

– Знакомая песня, Грейс. Попробуй придумать что-нибудь поновее.

– Это происходит на самом деле? – врезается в наш разговор голос Джексона. – Я говорю с тобой, а ты говоришь с ним?

– У меня нет выбора… – начинаю я.

Глаза Джексона превращаются в черный лед.

– Не лги мне, не говори, будто ты делаешь это против воли. Ты повернулась к нему. Похоже, он куда интереснее, чем я…

– Нет, Джексон. Конечно же, это не так.

– Грейс, мой брат попросил тебя не лгать, – говорит Хадсон. – Но не суди его строго. Он не виноват в том, что так скучен.

Я зло смотрю на Хадсона.

– Прекрати! Ничего он не скучен!

– Так я тебе и поверил. – Еще один зевок. – А я-то думал, ты тут тренируешься, осваиваясь с твоей ипостасью горгульи. Впрочем, должен признать, что мне нравится то, что ты сделала со своими рогами.

– С рогами? – Я машинально касаюсь моего левого рога. – О боже, он стал больше. Как это могло произойти?

– Уверен, что такого вопроса Джексон еще не слыхал, – сухо комментирует Хадсон.

– Я, знаешь ли, все еще здесь, – стиснув зубы, говорит Джексон. – Я все еще здесь, черт возьми.

– Я знаю. Прости, Джексон, прости. Просто он самый доставучий человек на планете, и он никак не заткнется.

– Осторожно, Грейс. Еще немного, и ты заденешь мои чувства, – язвит Хадсон.

– Да неужели мне так повезет? – огрызаюсь я, прежде чем опять повернуться к Джексону, на лице которого написаны злость и изумление.

– Он что, ведет себя так весь день? – спрашивает он наконец. – Пристает к тебе, пока у тебя не делается такой вид, будто ты сейчас взорвешься?

– Да, и я в самом деле взрываюсь! Именно это он и делает. Снова и снова.

– Ух ты, моя лапуля. Послушать тебя, так я так силен. – Хадсон строит мне глазки, но я вижу в них некоторое сожаление, как будто он думает, что, возможно, зашел слишком далеко. Но я не могу ему верить. Вполне может быть, что он всего лишь сожалеет о том, что мы с Джексоном больше не хотим вцепиться друг другу в глотки.

– Ох, опять.

– Опять. Выкуси.

Он не улыбается, но я вижу его клыки.

– Ты то и дело предлагаешь мне тебя укусить, и когда-нибудь кто-нибудь поймает тебя на слове и укусит.

– Ага, кое-кто меня уже кусал, – парирую я.

– Не напоминай мне об этом.

Его тон теряет свою обычную веселость, голос становится бесцветным, лицо непроницаемым. Он опять ложится на поле, кладет лодыжку на поднятое колено и, поднеся к лицу пьесу «Нет выхода», начинает читать.

Всем своим видом он показывает: «Мне ни до чего нет дела» и «Да пошли вы все на хрен», – и я не знаю, что на это можно сказать. Или что об этом думать.

Прежде чем я успеваю что-нибудь ответить, Джексон говорит:

– Прости меня. – Он подходит ко мне сзади и обвивает руками мою талию.

Я инстинктивно напрягаюсь, затем заставляю себя расслабиться, одновременно приняв человеческое обличье. Потому что какой смысл злиться на него? Разве я не взбесилась бы, если бы в голове у него сидела какая-то девица, отбирающая у меня все его внимание, узнающая о нем все до меня, заставляя меня чувствовать себя лишней? Взбесилась бы, да еще как.

И я подавляю свое раздражение и, повернувшись, обнимаю его.

– Нет, это ты меня прости. Я понимаю, что тебе это нелегко.

– Это нелегко нам обоим. – Он наклоняется и нежно целует меня в шею. – Я не должен этого забывать.

– Об этом должны помнить мы оба, – отвечаю я. – Прости, что иногда я слишком увлекаюсь, ругаясь с Хадсоном, и забываюсь.

– Не извиняйся. Назойливость – это один из главных талантов моего брата.

– Какого черта, – ворчит Хадсон, и тон у него сейчас еще более раздраженный, чем утром. – Это не входит даже в первую десятку моих талантов.

Мне приходится напрячь всю свою волю, но на сей раз я игнорирую его, сосредоточив все свое внимание исключительно на Джексоне – насколько это вообще возможно, если учесть, что Хадсон продолжает болтать.

– Спасибо, что ты понял, как мне из-за этого тяжело. Я знаю, это тяжело и для тебя, и я благодарна, что ты пытаешься облегчить мою ношу.

Джексон вздыхает, сжимает меня еще крепче и отвечает:

– Спасибо и тебе за то, что понимаешь, как это сказывается на мне. Обещаю, мы выдворим его из твоей головы и сделаем это так скоро, как только возможно.

– Лучше было бы еще скорее, – шучу я, и моя шутка срабатывает – Джексон смеется.

Он прижимает меня к себе еще несколько секунд, пока мы не замечаем, как на стадион заходят Флинт, Мэйси и еще двое, которых я не знаю.

Джексон еще раз целует меня в шею и нехотя отстраняется. Но перед тем как отпустить меня, он шепчет:

– Он правда знает, какое на тебе надето белье?

– Черное в белый горошек, – отвечает Хадсон, не отрывая глаз от книги.

Я вздыхаю.

– Правда.

Джексон явно рассержен, но, к счастью, он ничего не говорит.