Снимать штаны и бегать - читать онлайн книгу. Автор: Александр Ивченко cтр.№ 23

– Вы все вместе видите, как с каждым днем увеличивается патриотизм. Растет, это самое… спорт. И мы отказываемся от спиртного. Боремся, значит, с вредными привычками.

Скосив глаза в шпаргалку, Харитон Ильич продолжил:

– У нашего славного города славные традиции. Но мы должны многое сделать для возрождения и становления духовности и культурности нашего народа. Дадим пример нашим соседям. Пусть Славин будет площадкой для экскрементов…

Камера снова дрогнула, смешок в толпе раздался более отчетливо, но снова смолк. Харитон Ильич, близоруко щурясь, поднес шпаргалку к самому носу и, собрав волю в кулак, закончил:

– Э-кыс-пе-ри-ментов… по воспитанию, значит, нового поколения в духе, значит, патриотизма. Я, товарищи, кончил!

Оркестр вразнобой заквакал марш, и Харитон Ильич, утирая пот, спустился с трибуны.

Камера сменила план. Харитон Ильич, недовольно щурясь, стоял на фоне здания городской Думы. За правым плечом развивался флаг Славина.

– Ну, как я? Ничего, ядрен-батон? – поинтересовался Харитон Ильич и смущенно кашлянул.

– Отлично выглядите! – воскликнул бодрый голос журналиста за кадром.

– А мне сюда смотреть? – Харитон Ильич перевел взгляд на камеру.

– Нет-нет, общаетесь с корреспондентом! – ответил все тот же голос.

– Понятно… – обреченно сказал Харитон Ильич, отвел глаза от камеры и потянул руку к микрофону.

– Нет-нет! Микрофон пусть держит журналист.

– Понятно. – снова сказал Харитон Ильич, и, не зная, куда пристроить руки, принялся теребить полы пиджака.

– Работаем! – Воскликнул голос за кадром и протараторил:

– Ваше сегодняшнее выступление как-то связано с началом предвыборной кампании?

Харитон Ильич испуганно отвел глаза, поискал ими кого-то, стоящего за камерой, не нашел, откашлялся, помолчал, еще раз откашлялся и замямлил:

– Я это… Вообще-то к другому готовился. Я про патриотизм… Можно?

– Можно! – милостиво согласился голос за кадром.

– У нашего славного города славные традиции. Но мы должны многое сделать для возрождения и становления духовности и культурности нашего народа… Вместе. Да, вместе. Ведь что? Ведь когда недоверие с друг другом – это плохо. Когда доверие с друг другом – это хорошо. Это, значит, здорово… Ну… Ну, все. Вы там сами вырежете что-нибудь?

– Последний вопрос! Как кандидат на пост мэра, в чем вы видите залог благополучия Славина и его жителей?

– Благополучие? – Харитон Ильич болезненно наморщился. – Ну, благополучие, это когда живет человек. У него, так скажем, квартира. В квартире, это самое… холодильник. В холодильнике – одежда. В общем, все путем у человека. Все! Хватит!

Экран погас. Кирилл строго посмотрел на Харитона Ильича. Тот насуплено молчал.

– У нас нет времени на сглаживание острых углов, – наконец, прервал паузу Голомёдов. – Поэтому я буду говорить прямо, без обиняков. Считается, что первый блин выходит комом. Но даже для первого блина ваше выступление было ужасным.

Харитон Ильич, взрастивший свое самолюбие на плодотворной почве неприкрытой лести, от удивления открыл рот.

– Конечно, агитаторы на улицах говорят о вас самое лестное, – сурово продолжил Кирилл, не обращая внимания на недовольное хмыканье Зозули. – Газеты у нас под контролем. Они напишут то, что мы им продиктуем, поскольку работают за наши деньги. Но на телевидении и – самое главное – на публичных выступлениях мы вас заменить не можем. А потому – ряд рекомендаций. Во-первых, труженики тела – не наша целевая аудитория. Нас интересуют труженики тыла. Во-вторых, отныне любую написанную речь вы не должны зазубривать наизусть. Вы будете оценивать ее лишь как набор фактов и тезисов, которые вам нужно излагать простыми словами. Без бумажки.

– Как это?

– Своим языком. Так же, как говорите со мной, коллегами, с женой, в конце концов. Убираем из речи все эти «значит» и «ядрен-батон». Перестаем кашлять и сморкаться в микрофон. Ведь вы же не первый год на публике! Вы ведете заседания Думы без бумажки!

– Там протокол есть… – скис Харитон Ильич.

– Что, готовый протокол заседания? – Удивился Кирилл. – Еще до того, как оно состоялось?

– Ну, да. А какие могут быть неожиданности?

– Отставить протокол. Неожиданности могут и будут случаться. И вам нужно быть к ним готовым. Пока все вопросы, касающиеся вашей предвыборной кампании, оставляете без ответа. Сейчас вы, прежде всего, не кандидат. Вы – патриот. Человек дела. Вы говорите, потому что не можете молчать, и действуете, потому что не можете бездействовать. Вы идете впереди большого движения. Вы хотите дать людям не буханку хлеба, и не горячую воду и даже не новые дороги. Вы дарите им нечто большее. Самоуважение. Вы пробуждаете в них давно забытую гордость за себя, за свой город, свою историю. Вы заставляете их оторваться от серости быта, сплотиться, чтобы вместе – единым порывом.

– Что – единым порывом?

– Да не важно! Главное – вместе, и единым порывом. Ваша задача – всколыхнуть это болото. Разбудить гражданскую совесть. А потому в первую очередь вы не кандидат, а патриот. Кресло мэра – лишь средство достичь вашей общей с народом цели. Ясно?

– Ясно. А что говорить-то, когда спрашивают, ядрен-батон?

– Запомните фразы: «Прежде чем ответить на ваш вопрос, хочу отметить, что…». И далее впариваете все то, что хотите сказать, вне зависимости от того, имеет это отношение к вопросу, или нет. Обычно журналисты тушуются, и не повторяют свой вопрос дважды. Но если попадется настырный, отвечаете: «Я понял ваш вопрос. И, как я говорил ранее…» И снова терпеливо пересказываете свою речь, но уже другими словами. Практика показывает, что в третий раз задать один и тот же вопрос из десяти журналистов отважится едва ли один. На этот случай запомните фразу: «Этот вопрос уже звучал, прошу вас быть внимательнее! Гораздо важнее, что…» И снова выходите на нужные тезисы. После этого извиняетесь и, ссылаясь на неотложные дела, неспешно, с достоинством удаляетесь. После вашего ухода у журналистов остается впечатление энергично проведенной пресс-конференции, запоминается ваш уверенный тон, складывается мнение о том, что вы без запинки готовы ответить на любой самый сложный вопрос. А самое главное – что вы гораздо умнее их.

– А можно мне это самое… Вот эти фразы. В смысле, записать? Я потренируюсь.

– Да, конечно! Теперь поговорим о памятнике.

Харитон Ильич вздохнул так горестно, как только может вздыхать очень жадный человек, у которого просят крупную безвозмездную ссуду.

– А что, нужен он, все-таки?

– Конечно, нужен! Вы поймите, что памятник генералу, герою войны – это главнейший символ вашей работы. Наглядное свидетельство того, что вы произносите не пустые слова, а готовы на решительное дело! Интеллигенция и культурное сообщество возбудится от возможности обсудить новое монументальное творение. Пенсионеры придут в умиление от вашей заботы по давно ушедшим и увидят в этом добрые предзнаменования для себя. Учителя и школьники будут ходить к нему на экскурсии и состязаться в исторических викторинах. Военные и силовики будут посменно возлагать к ногам бронзового героя венки, поскольку тоже посчитают его своим. Харитон Ильич! Одним чугунным зайцем вы убьете весь город!