Правила еды. Передовые идеи в области питания, которые позволят предотвратить распространенные заболевания | Колин Кэмпбелл, Говард Джейкобсон | страница 59 | LoveRead.ec

Из анализа истории, который я приводил в части I, вы, возможно, помните, что на протяжении длительного времени питание исключали из общепринятых исследований и лечения рака и других метаболических заболеваний, к тому же традиционные протоколы лечения были признаны несколькими влиятельными организациями, которые и сегодня доминируют в области исследования и лечения. Естественно, я считаю, что это отчуждение – важный ключ к пониманию нашего положения в настоящий момент, но я хотел бы на мгновение забыть об этом. Как бы ни было просто представить исследователей, изучающих связь питания и онкологических заболеваний, как жертв коррумпированной, ограниченной системы, это никак не будет способствовать продвижению вперед. Этот пункт критики основан на фактах, но упускает из виду один очень важный момент: обвиняют повсеместно всех и вся, и ученые в области питания не исключение.

В конце концов, если бы речь шла только о коррумпированной, ограниченной системе, мы не наблюдали бы такого количества статей, прошедших коллегиальные рецензии, каталогизированных на сайте PubMed Национальной медицинской библиотеки при введении запросов «Диета и рак» и «Питание и рак». В начале 2020 года их было зарегистрировано более 55 тысяч. Учитывая такое количество статей, разве не должно быть более полным понимание (или единое мнение) этих вопросов, например, в отношении того, существует ли четкая связь между раком и питанием? Еще более важный вопрос: почему исследовательские учреждения в области питания до сих пор не пришли к единому мнению о том, какое питание наиболее полезно для здоровья? Мне кажется, что отсутствие ответов на эти вопросы – не вина какого-либо отдельно взятого человека, но подтверждение неверной концепции, глобального непонимания, того, что вопросы в области питания (основанные на постулатах редкуционистской науки) в корне неверны.

Как один из числа исследователей в области питания, я стыжусь, что, несмотря на впечатляющее количество исследований, проведенных за последние 50–75 лет, многие нутрициологи продолжают спорить по поводу мельчайших деталей. Из числа 55 тысяч работ, о которых я упоминал, подавляющее большинство в качестве основы для анализа берет редукционистское питание. Это имеет значительные последствия. В отличие от некоторых других областей науки, использующих редукционизм, например, при разработке и тестировании лекарственных средств для таргет-специфических клеточных рецепторов, исключительное преобладание редукционизма в области питания приносит скорее вред, чем пользу. Мы имеем дело с Природой, которая с помощью метаболических процессов гармонизирует наши невероятно различающиеся потребности в питании. Это означает, что мы должны очень осторожно интерпретировать результаты редукционистских исследований. Описывать или интерпретировать природные процессы лишь с помощью редукционизма недостаточно и часто опасно.

Мы же, в свою очередь, пока что были не очень осторожны. Скорее можно сказать, что мы упали на дно колодца редукционистского мышления. Именно поэтому способность еды поддерживать здоровье и предотвращать заболевания описывается практически исключительно отдельными питательными веществами. Хотя знания о некоторых из них в определенных ситуациях могут быть полезными, такой подход приводит к ограниченному восприятию действительности. Редукционизм стал настолько общепринятым, что, даже если на интеллектуальном уровне мы принимаем сложность цельных пищевых продуктов, экспериментальные исследования активности питательных веществ эту сложность часто игнорируют. Мы подходим к изучению отдельных питательных веществ так, как если бы их воздействие в изолированном виде и в цельных продуктах питания было равным, в то время как между ними есть множество важных различий (в том числе непредвиденное вредное воздействие от отдельных питательных веществ в составе витаминных добавок).

Такой подход, сосредоточенный на питательных веществах, действующих в еде изолированно, на протяжении многих десятилетий был основным методом изучения еды и здоровья. С начала 1940-х по 2002 год диетические рекомендации по потреблению пищи основывались на рекомендуемой суточной норме (RDA) отдельных питательных веществ. В 2002 году рекомендации по питанию были расширены, чтобы добавить предельные значения «безопасных» уровней потребления отдельных питательных веществ. Этикетки на продуктах и заявления о пользе для здоровья с давних пор делают акцент на важности потребления определенных питательных веществ, что формирует нашу оценку некоторых из них. Нам говорят, что бета-каротин, содержащийся в моркови, полезен для зрения; витамин С в апельсинах предотвращает простуду; коровье молоко содержит витамин D и кальций для укрепления костей и зубов, а бананы дают организму калий. В детстве меня убеждали: «Давай же, съешь печень! Это прекрасный источник железа. Ты же не хочешь, чтобы у тебя началась анемия?» Между тем такая логика работает и в обратную сторону. Возможно вы слышали, что употребление большого количества шпината может снизить усвоение кальция из-за содержащихся в нем оксалатов, что углеводы в картофеле увеличивают риск ожирения и диабета, а эстроген в сое вызывает рак груди. Вероятно, вам попадалась информация, что жирные виды орехов повышают риск развития заболеваний сердца, хотя, вполне возможно, сталкивались и с совершенно противоположной версией.

Может быть, настала пора добавить неразбериху к длинному списку эпидемий, досаждающих нам?

Возможно, эти тонкости питания не выглядят такими уж угрожающими, но сюжеты, в которые мы сами верим, имеют критическое значение, поскольку формируют наши убеждения и поведение. Подумайте о своей жизни. Если вы постоянно говорите самому себе, что недостаточно хороши, каким будет результат? Возрастет ли уверенность в себе, самомнение или умиротворенность? Конечно, нет. Сюжеты, которые превалируют в нашем обществе и формируют наши убеждения и поведение, действуют точно также. Когда практически все известные сюжеты о здоровом питании раздроблены, противоречат друг другу, вырваны из контекста, как мы можем надеяться на здоровый результат? Слово health (здоровье) произошло от староанглийского hælth, которое означает «целый», тем не менее наше представление о здоровом питании связано лишь с беспорядочной смесью разрозненных фактов о еде, и некоторые из них верны, а некоторые – нет.

Таким образом, наше понимание питания и здоровья в состоянии, в котором находятся сейчас, несовместимы. Фокусируясь исключительно на редукционистском питании, мы добровольно отвергаем целостность здоровья. Можете ли вы представить себе возможность прописать пациенту, только что пережившему удар, определенную суточную норму потребления томатов или, еще хуже, ликопиновых добавок? Разумеется, ни один врач не стал бы давать таких рекомендаций, и только совершенно отчаявшийся пациент воспринял бы ее спокойно, потому что заподозрил бы (и совершенно справедливо), что ему не говорят всей правды. Возможно, именно поэтому диетологи сегодня не пользуются таким же уважением, как опытные хирурги и разработчики лекарств. Все трое не в состоянии решить проблему полностью и не устраняют основную причину заболеваний, но методы хирурга или разработчиков лекарств, по крайней мере, кажутся определенными, технологически впечатляющими и продуктивными.

Рекомендация полностью пересмотреть питание, конечно, гораздо более радикальна, чем предписание есть помидоры, но это совсем не то, что современные диетологи обучены рекомендовать. Свое образование клинические диетологи и нутрициологи в настоящий момент получают в Академии питания и диетологии (AND) и, позвольте сказать, совсем не ратуют за комплексный подход к питанию. Меня трижды приглашали сделать презентацию во время проведения их национального съезда. Последний раз он был в Чикаго в 2008 году. В сумке участников, которую дарили всем при регистрации, были представлены корпоративные партнеры AND, в том числе компании фармацевтические (GlaxoSmithKline), производящие фастфуд и напитки (Coca-Cola, PepsiCo) и занимающиеся производством молочных продуктов (Национальный совет по молочным продуктам). После моих высказываний, отражающих противоположную точку зрения, меня больше никогда не приглашали.