Девушка-катастрофа или двенадцать баллов по шкале Рихтера - читать онлайн книгу. Автор: Евгения Бергер cтр.№ 9

И я командую:

- Продолжай. Ребенок уймется, а мое возбуждение - нет.

Мы тщетно пытаемся отрешиться от яростного младенческого ора в другой комнате, однако выходит это из рук вон плохо. Этот самый несексуальный звук в мире убивает всю романтику момента, будь оно все неладно! Сдергиваю было покрывало, а потом плюю на это и просто распахиваю дверь своей спальни:

- Ты можешь уже заткнуть этого ребенка! - кричу девушке с младенцем на руках. - Она портит все настроение... Просто заставь ее заткнуться, - цежу уже сквозь стиснутые зубы.

Та даже не глядит на меня - неужели игнорирует?! - это заставляет меня яриться еще больше, и только потом я понимаю, что стою перед ней в чем мать родила и, верно, смущаю маленькую недотрогу.

- Вы слишком шумные, - слышу ее тихий голос. - Ангелика не может спать в шуме.

- Шуметь ты мне тоже не запретишь, - тычу пальцем в ее согбенную фигурку. И командую:

- Уйми уже этого младенца. - Потом захлопываю дверь и, тяжело дыша, падаю на кровать.

- Может быть, нам уйти? - спрашивает одна из девушек, и я тяну ее на себя. Хочу доказать, что никакие склоки со зловредной девицей не могут испортить мне ни настроения, ни правильного настроя... Однако настроя, действительно, нет: та сразу же это замечает, и, выкрутившись из моих рук, натягивает впопыхах сброшенное платье.

- Позови, когда сестра съедет, - произносит она с особым ударением на слове сестра. -Сейчас ты явно не в лучшей форме. А мне обещали нечто крышесносное... До встречи.

И она исчезает за дверью, бросив меня с длинноволосой наедине. Ничего, так даже лучше: не надо размениваться на обеих сразу...

- Иди сюда, - усаживаю девушку себе на колени и начинаю целовать ее грудь. Ловлю себя на том, что за плотно прикрытыми веками пляшут сторонние картинки: другая грудь, другие губы... Ну, блин, достало. Да и ребенок все никак не унимается... Специально она что ли его разбузыкивает?

- Прости, Юлиан, я так не могу, - отстраняется оставшаяся девушка. - У меня у самой ребенок, и от этого крика у меня аж сердце разрывается.

- У тебя ребенок?! - вопрошаю, крайне пораженный, и с брезгливостью сталкиваю ее со своих колен.

- Ну да, - произносит собеседница, - ему как раз годик исполнилось. Родители присматривают за ним этой ночью...

Я разом утрачиваю к ней всякий интерес и машу рукой:

- Убирайся. Дорогу, надеюсь, найдешь? Не маленькая.

Она глядит на меня молча, наверное, с негодованием - мне просто плевать на это, лишь бы скорее умотала отсюда. На выходе она все-таки произносит:

- Ну ты и кретин, Юлиан Рупперт, думаешь, если у меня есть ребенок, то от этого я перестала быть женщиной? Да ты ведешь себя не лучше тринадцатилетнего подростка... Не понимаю, чего я в тебе нашла.

- Может быть, отличный член?! - насмешничаю я.

И девушка качает головой:

- Что-то не заметила, знаешь ли. Похоже, ты теряешь форму?

А вот это болезненно: удар ниже пояса, так сказать.

- Ничего я не теряю, - говорю скорее себе самому, нежели вышедшей вон девице. - Это все из-за этого чертова младенца... и этой коровы, его мамаши.

Слышу, как девушки разговаривают между собой... Меня обсуждают? Приникаю к чуть приоткрытой двери и прислушиваюсь.

- Ты приложи ей теплый мешочек с вишневыми косточками к животику - может помочь, -советует моя неудавшаяся любовница оккупантше. - Я своему всегда так делала, когда ему было плохо. - Или дай попить ромашкового чая.

Презрительно кривлю губы от всей этой женской бредятины и возвращаюсь в постель.

Зато хотя бы высплюсь как человек... а удовлетворить себя можно и в одиночестве.

Неудавшаяся ночная оргия не поспособствовала доброму расположению духа хозяина квартиры. Все нынешнее утро он ходит темнее тучи, поглядывая на меня исподлобья недобрыми глазами. И его можно понять: детский плач кого угодно способен довести, а уж холостяка-детоненавистника и подавно. И ведь я даже не при чем: Ангелика просто спроецировала мои собственные нервозность и раздражение, вызванные бессовестным поведением парня, заявившимся сразу с двумя красотками и намеренно афиширующим это на всю квартиру.

Я слышала его отрывистые приказы - «раздевайся», «продолжай» и все в том же духе -так и хотелось заехать мерзавцу между ног, усмирив разросшееся до невероятных размеров мужское эго. Если у тебя миленькая мордашка, это еще не значит, что ты должен вести себя, как идиот... А именно так он себя и ведет - и, кажется, я созрела до кровной заинтересованности в этом деле.

Ну, Юлиан, берегись! Тебя, действительно, пора поставить на место.

- У меня сегодня собеседование, - заявляю во время завтрака, состоящего из йогурта и черствой булочки. - Если бы ты присмотрел за Ангеликой, это увеличило бы мои шансы на успех.

- Плевать на твои шансы, - отзывается он. - Когда ты собираешься убраться из моей квартиры?

Как только найду работу и смогу обеспечить нас с дочерью достойным жильем.

- Другими словами, никогда, - ерничает он с мрачным выражением лица, и я произношу в том же тоне:

- Не думай, что мне в радость не спать полночи, успокаивая разбуженного твоими голосистыми подружками ребенка, а потом еще лицезреть голого мужика с отвисшими причиндалами, возомнившего себя едва ли не пупом земли. Я съеду сразу же, как смогу...

- И уточняю: - Так ты посидишь с Ангеликой или нет?

- Если она проснется, я к ней даже на пушечный выстрел не приближусь, - шипит он, едва размыкая сжатые зубы. - Так что лучше поторопись, горе-мамаша. - И добавляет: -И причиндалы у меня не отвисшие. Хочешь проверить?

- Велика честь. Я лучше с фонарным столбом пообжимаюсь...

Он насмехается:

- Так это ты от фонарного столба залетела? То-то я прослеживаю в этой пискле определенное сходство.

Вот ведь стервец, меня может оскорблять, сколько хочет, но дочку мою оскорблять не позволю. Материнский инстинкт - страшная сила! Подаюсь вперед и со всей силы наступаю на босые пальцы его ноги. У меня преимущество: я в гостевых тапочках.

Юлиан дергается, ударяясь коленами о столешницу.

- Ах ты и дрянь, Эмили Веллер! - вопит он в сердцах, баюкая в ладони свои отдавленные пальцы. - Убить тебя мало, чертова ведьма.

- Не выражайся при ребенке, - с апломбом произношу я, поднимаясь из-за стола. - И вообще веди себя тихо: если Ангелика проснется, сам знаешь, что будет... - И уже в дверях добавляю: - Можешь соску ей дать при случае. Или покормить из бутылочки... А вообще начни-ка с памперса.

Когда он вопит что-то вроде: «Я же сказал, что даже близко к ней не подойду», я уже захлопываю дверь и бегу вниз по лестнице, с ужасом представляя, что он может сотворить с моим ребенком. Это все равно, что оставить двух детей присматривать друг за другом... Меня даже трясет от волнения.