Когда они сидели в уютной комнате с тигровой шкурой на полу,
он пытался объяснить ей это. Повсюду на стенах висели фотографии, он снимал
дочку много лет назад: Гейл в первом классе, Гейл в смешной белой шляпе, Гейл
ест мороженое, вот ей четыре года… Но сейчас его взгляд был прикован к Энн, и
оба ничего не замечали вокруг. Она видела только его – человека, которого так
сильно любила, так давно ждала. А он хочет отправить ее домой.
– Почему я должна уйти? Почему? Мы же давно все
придумали?
– Но это нехорошо, Энн. Я стар, а тебе всего
пятнадцать. – Билл всю ночь думал об этом, лежа без сна, и наконец здравый
смысл пересилил все прочие доводы. Она не переубедит его.
– Но мне же почти шестнадцать. – В глазах девушки стояли
слезы, а он, горько улыбаясь, отвел волосы с ее лица. Одно это прикосновение –
как электрический ток. Нет, нет, нельзя разрешить ей остаться даже на минуту,
иначе не отвечает за дальнейшее. Билл хорошо знал себя, он ни к кому и никогда
не испытывал такого чувства, как сейчас. Какая жестокая шутка жизни! Его
любимая – пятнадцатилетняя девочка! – Я даже не девственница, Билл, –
сказала Энн с отчаянием.
Она так его любила. Этот человек вместил в себя все ее
мечты. Он – награда за долгие годы одиночества, за боль пережитого.
– Речь не о том, дорогая. Твой прежний опыт не в счет,
все случилось под влиянием наркотиков, галлюцинаций, фантазии. Ты должна забыть
прошлое. Это совсем другое, чем вступить в связь с настоящим мужчиной. Наши
отношения долго не продлятся. А потом что? Кто-то из нас обязательно окажется
несчастным, и я не хочу, чтобы это была ты. – Билл не сказал, что это
может быть и он, ведь его привлекут к суду за связь с несовершеннолетней, если
узнают родители Энн. Они давно догадались бы обо всем, если бы не прятались от
реальной жизни.
Энн так хорошо все продумала, даже сказала Гейл, чтобы та не
звонила ей домой, потому что они не смогут поговорить как следует – вокруг куча
братьев и сестер; она сама станет звонить Гейл каждый день. Они все продумали,
зачем же сейчас он разрывает ее сердце? Энн ни секунды не думала о себе; пусть
она умрет, только бы быть рядом с ним. Ее взгляд был глубок и печален.
– Если ты прогонишь меня, я снова убегу. Ты все, ради
чего мне стоит еще жить, Билл.
Ее слова разрывали душу. Она столько пережила и была так
молода… Но в каком-то смысле Энн права: она взрослее большинства ровесниц, ее
не сравнить с его дочкой. Хейт-Эшбури, коммуна, ребенок, рожденный и отданный в
чужие руки, проблемы с родителями… Невозможно снова причинить ей боль. Но ведь
это для ее же блага, приподнимаясь, уговаривал себя Билл. Энн уцепилась за его
руку. Он собирался отвезти ее домой, но девушка не двигалась с места, смотрела
на него с болью и мольбой.
– Детка, ну, пожалуйста… Тебе нельзя оставаться…
– Почему?
Он выпрямился, не в силах больше держать себя в руках. Это
несправедливо… В конце концов, он же мужчина.
– Потому, что я слишком тебя люблю. – Билл нежно
обнял и поцеловал Энн, искренне намереваясь отправить ее домой. Но это
намерение ослабело, как только она поцеловала его, язык проник в его рот, а
рука Билла сама собой оказалась между ее ног. Оба осмелели. – Я так хочу
тебя, малышка, – хрипло шептал он ей в затылок. – Но мы не можем…
пожалуйста…
– Нет, можем, – шептала в ответ Энн, устремляясь к
дивану и таща его за собой. Все его аргументы улетучились… Может, только один
раз… ну, вот этот раз, и больше никогда… Внезапно Билл опомнился и отпрянул.
Его ноги дрожали от напряжения. Он покачал головой.
– Нет, я не могу с тобой это сделать, Энн.
– Но я люблю тебя всем сердцем.
– Я тоже. И буду ждать тебя два года, если это нам
суждено. А потом женюсь на тебе, но сейчас не могу разрушить твою жизнь.
Она рассмеялась и все хохотала, как маленькая, потом вдруг
поцеловала его в щеку.
– Я очень тебя люблю. Ты правда женишься на мне? –
Энн была потрясена и счастлива, как никогда.
– Да. – Он нежно улыбнулся девушке. Это был
трудный час для них обоих. Но Биллу было тяжелее, он всю ночь не смыкал глаз. И
сейчас имел в виду именно то, что сказал. Билл и раньше думал об этом и считал,
что Гейл, повзрослев, одобрит его. Ведь другие мужчины тоже женились на
девушках чуть не втрое моложе, так что это не самое ужасное, что он мог
совершить.
– Если ты достаточно ненормальная, чтобы выйти за меня
замуж, то через два года мы поженимся. Тебе будет восемнадцать, а мне пятьдесят
один. Не забыла?
– Мне подходит, – улыбнулась Энн.
– А как тебе покажется – тебе тридцать, а мне
шестьдесят три?
Билл подсмеивался над ней, но внимательно следил за ее
взглядом. Он всерьез делал ей предложение и не мог желать ничего лучшего. Билл
не видел причин, почему они должны отказываться от своего счастья. Он хотел
постоянно заботиться о ней, оберегать от бед; конечно, родители сделали для нее
гораздо меньше, чем он для Гейл, но Гейл – его единственная дочь, а Энн –
последняя, пятая. И, как говорили, родилась в очень трудное для семьи время,
хотя это не оправдание. Он мог восполнить то, чего она недополучила в прошлом,
дать ей все, даже подарить ребенка взамен того, которого она потеряла.
– Мне очень нравится. – Энн искренне ответила на
его повторный вопрос о разнице в возрасте; это ее не волновало. – Я тоже
умею считать: когда мне будет шестьдесят, тебе – девяносто три. Такое тебе
подходит? Ты уверен, что не захочешь к тому времени кого-то помоложе?
Она от души расхохоталась, и Билл расслабился. Это было
ужасное утро, полное вины и раскаяния, но понемножку напряжение уходило, и день
стал похож на прежние, когда… он не делал ей предложения.
– Ну что, значит, решено? Мы обручены? – Билл
широко улыбнулся, и она в ответ расплылась в улыбке, наклонилась к нему и
поцеловала.
– Да, обручены. Я всем сердцем люблю тебя. Билл
поцеловал ее, и они крепко обнялись. В его мозгу снова включились кнопки
контроля. Но, с другой стороны, если он собирается на ней жениться… может,
теперь уже можно?.. Ну, хоть один только раз? Чтобы скрепить клятву. Он
заглянул ей в глаза и больше не мог рассуждать здраво.
– Ты сводишь меня с ума.
– Я очень рада.
Она сказала это как взрослая женщина, прелестное лицо сразу
посерьезнело.
– Так я могу остаться? На время?
В этом нет ничего плохого. Они и раньше бывали вдвоем, когда
у Гейл находились какие-то дела и отпускали горничную. Единственная разница в
том, что тогда оба знали – все в конце концов вернутся, а сейчас они одни. Билл
предложил подогреть воду в бассейне и поплавать. Энн понравилась идея, хотя у
нее не было купальника. Помедлив, она разделась и нырнула с доски, а он смотрел
на ее гладкое упругое тело под водой. Какая красивая девочка, хотя в семье
никто, казалось, этого не замечал. Для всех она была просто маленькой Энн –
тихий, замкнутый ребенок, всегда прятавшийся в своей комнате. Но больше она не
пряталась… Билл сбросил одежду и нырнул следом, они плавали как дельфины, то
ныряя, то высоко выпрыгивая из воды, ловили друг друга за талию, Вдруг он
сильно притянул ее к себе, не в силах больше терпеть. Он хотел ее. Их тела
встретились; он ласкал ее спину, шею, нежно целовал грудь. На руках вынес ее из
бассейна, завернул в полотенце, внес в дом. Слова больше были не нужны. Билл
положил ее на кровать, как хрупкую принцессу, и улыбнулся. Его тело до сих пор
было упругим, мускулистым, ноги сильными. «У нас будут красивые дети», –
подумал он. Но сейчас не хотелось думать о детях, только о ней. Он касался
каждого дюйма любимого тела, ласкал, целовал, лизал, и откуда-то из дальних
уголков памяти к ней вернулись воспоминания… Она нежно ласкала его, и когда он
не смог больше владеть собой, их тела соединились. Все тело Энн выгибалось
навстречу ему от удовольствия; казалось, они танцевали томный танец, то взмывая
в небеса, то опускаясь на землю, пока наконец не взорвались, подобно солнцу.