Темза. Священная река - читать онлайн книгу. Автор: Питер Акройд cтр.№ 77

Cтраница 77

Река ревела и грохотала, как ревел и грохотал обступивший ее город. Впрочем, примерно в те же годы Генри Мейхью в “Тружениках и бедняках Лондона” услыхал в симфонии Темзы несколько более человечные звуки. “Четыре склянки” судов смешивались с “дальним звоном колокольчика у торговца пивом вразнос”; слышались также “лязг отпущенной цепи”, “согласное пение множества матросов, налегающих на канаты” и “хриплый голос мужчины на берегу, сложившего ладони рупором и пытающегося докричаться до кого-то на реке”. Темза могла реветь “устрашающе”, но люди, которые жили и трудились на ней, вносили в совокупность речных звуков более домашнее начало.

Запахи реки в XIX и XX веках были многообразны: имя им – легион. Иные дожили до наших дней. Сильный, резкий запах издавал береговой ил, обнажавшийся во время отлива. Далее – запах дыма или, точнее, смешанных с дымом испарений, которые плыли от порта вверх по реке. У того, кому по нутру все то разнообразное, что произведено человеком, такой запах отвращения не вызывает: он передает ощущение энергии и труда, и вместе с тем в нем чувствуется приятная меланхолия берегового костра. Лондонцев, возвращавшихся в город по Лондонскому или Вестминстерскому мосту, приветствовал знакомый дымный аромат. Был и запах дегтя, неразрывно связанный с корабельным миром; его почувствовал, переехав в Челси, Томас Карлейль. Вблизи доков к нему примешивался запах пеньковых канатов. И не забудем о вездесущем духе пива (или, лучше сказать, ячменя, солода и хмеля), распространявшемся от огромных береговых пивоварен. Этот запах и ныне ощущается в Уондсворте, как и призрачные веяния иных ушедших в прошлое пахучих производств, средоточием которых был Саутуорк на южном берегу.

Берег Темзы, прилегавший к докам, был берегом множества запахов. Резкий дух табака сменялся усыпляющим ароматом рома; на некоторых участках в воздухе стояла вонь обрабатываемых шкур или рога, а в других местах, наоборот, приятно пахло кофе, мускатным орехом, корицей. Над бывшей Коричной пристанью (Синнамон-уорф), где ныне высятся жилые дома, кое-где, кажется, еще витают призраки былого аромата. От Суррейских коммерческих доков тянуло древесиной хвойных пород, от складов близ улицы Шад-Темз – собачьим печеньем и померанцами. В северной части полуострова Айл-оф-Догс пахло сахаром, в южной – финиками и чаем. Хватало и разнообразных алкогольных паров – хереса, портвейна, бренди; щекотали обоняние запахи пакли и шерсти.

Верховья Темзы, напротив, напоены первозданным ароматом творения. От берегов там исходит запах луговых трав. Заливные луга пахнут по-особому – чем-то влажным, насыщенным, пьянящим. Можно ощутить аромат тростникового аира и более резкий запах ивовой коры.

А есть ли у реки собственный запах? Если да, то этот запах очень древний. Вода как таковая не пахнет ничем, но все ассоциации и связи, которыми богата Темза, придают ей некий неповторимый аромат. Она пахнет стариной. Она пахнет илом, травой и чем-то позабытым. Она пахнет плесенью и грибком. Она пахнет гниющим деревом. Она пахнет машинным маслом. Она пахнет металлом. Иногда это острый, резкий запах. А иногда – освежающий. Она пахнет ветром и дождем. Она пахнет грозами. В некоторых местах она пахнет морем. Она пахнет Всем. Она пахнет Ничем.

Вилла Александра Поупа в Твикнеме

С древних времен художники шли к реке. Имеется гравюра XV века, показывающая Темзу близ Тауэра с Лондонским мостом на заднем плане; это вообще одно из самых ранних графических изображений Лондона, и многие из тех, кто рисовал приречный город впоследствии, взяли за основу этот образ неспокойной воды, по которой плывут суда всех размеров. Не может быть Лондона без Темзы, и если художник желал запечатлеть столицу, он делал реку главным элементом своего произведения. В 1558 году Антони ван ден Вингерде создал панораму Лондона, обозреваемого с южного берега; на ней представлен город от реки Флит до Лондонского моста, но, пожалуй, еще более важно, что северный и южный берега Темзы соединены на панораме различными линиями гармонии. Город словно бы течет вместе с Темзой. Мы видим лодочников и рыбаков, видим путешественников, ожидающих судна у Старгейтского перевоза. “Карта Брауна и Хогенберга”, выполненная в 1560-е годы, показывает “репрезентативную” группу лондонцев эпохи Тюдоров, глядящих на Темзу сверху вниз; лодки движутся по реке естественным строем, в то время как линии улиц опять-таки воспроизводят течение реки. Это был наилучший способ передать речную натуру города.

Имеется гравюра на дереве Абрахама Зауэра, датированная 1608 годом, где тоже доминирует река: трехмачтовый галеон движется вверх по течению к Лондонскому мосту, сопровождаемый множеством более мелких судов. В 1616 году Николас Висхер изобразил вид Лондона из Саутуорка. Вновь Темза взята художником за основу композиции. По существу нет ни одного вида Лондона, ни одной его панорамы, где пальма первенства не принадлежала бы Темзе. Самая знаменитая из этих панорам, созданная в середине XVII века Вацлавом Холларом, представляет реку центром деятельности и энергии. Темза здесь – грандиозная лента света, придающая гравюре композиционное единство, наделяющая изображенный на ней город энергией и монументальностью.

В XVIII столетии река вдохновляла столь различных художников, как Ричард Уилсон и Уильям Марлоу. Уилсон изобразил Темзу близ Ричмонда и Твикнема, где собирались поэты, но, помимо этого, он создал вид Вестминстерского моста в ходе строительства. На его полотнах возникает идеализированная река, соответствующая по духу пасторальной поэзии того времени. Его можно назвать главным художником “Лондонской школы”, которую следовало бы переименовать в “Школу Темзы”. Кроме него, в нее входили такие живописцы, как Сэмюэл Скотт и упомянутый Марлоу. Знаменитая картина Скотта “Устье Флита” привносит все принципы гармонии и элегантности туда, где в действительности царили грязь и суета. Лодки и барки, чьи паруса отражаются в тронутой рябью воде, образуют стройную композицию; торговля присутствует лишь намеком – в тюках шерсти, которые везут на барке вниз по реке, – а в целом на полотне господствует атмосфера умиротворенной радости. Это река сэра Ричарда Стила, восторженно писавшего в 1712 году в журнале “Спектейтор” о достоинствах торговой Темзы, у которой “оба берега густо заселены и облагорожены полями и садами не хуже, чем где бы то ни было на свете; но и сама Темза, неся по своим волнам произведенное на том и другом берегу, вносит в красоту пейзажа изрядную лепту”.

На Марлоу и Скотта ощутимо повлиял венецианский мастер Каналетто, который наделил Темзу светом и жизнью своего родного города. Живя в Лондоне, он немалую часть времени провел в доме герцога Ричмондского на Уайтхолле, и с этой точки он написал много видов реки. Он преобразил Темзу в светозарный символ элегантности и достоинства, в цивилизующую силу, сравнимую с Тибром и Сеной. Две картины, написанные в 1740-е годы, – “Вид Темзы с террасы Сомерсет-хауса, Вестминстер на отдалении” и “Вид Темзы с террасы Сомерсет-хауса, Сити на отдалении” – стали эмблемами покоя и ясности, величия и достоинства. Его взгляд был по преимуществу эстетическим, отметавшим не столь изящные торгово-промышленные элементы, и этот взгляд превосходно соответствовал таким явлениям пасторальной словесности, как “Виндзорский лес” Поупа (1713):