Темза. Священная река - читать онлайн книгу. Автор: Питер Акройд cтр.№ 28

В трактате XVIII века “Ankographia” (1743) есть рукописная карта графства Кент, на которой дренажная система Темзы изображена в виде человека, стоящего на полусогнутых ногах. Это запоминающийся образ: человеческая фигура словно бы поднялась из ландшафта, как некий дух места. Он держит наклоненное ведро, откуда в море выливается вода.

С гидрологическим циклом связана еще одна тайна. Лучше всего ее выражают слова Екклесиаста (глава 1, стих 7): “Все реки текут в море, но море не переполняется; к тому месту, откуда реки текут, они возвращаются, чтобы опять течь”. Здесь возникает некий божественный идеал: сосуд, наполняемый до предела – и все же наполняемый недостаточно. Все стекается к Одному. Дионисий Ареопагит в письме к Титу прославлял “Источник жизни, Который Сам в Себя изливается и Сам в Себе существует, Который есть некая единая, простая, самодвижная, самодействующая, никогда Себя не оставляющая Сила, Который есть знание всякого знания, созерцающее Себя через Себя”. Образ блаженства, или совершенства, легче отыскать, созерцая не прямолинейное, а круговое движение, и на подобные размышления может натолкнуть вид Темзы, вздымающейся и опадающей в своем неустанном движении к великому морю.

Это благодатный цикл, повлиявший на метафоры времени и человеческого бытия. Он не имеет ни начала, ни конца – или, лучше сказать, его начало и конец невозможно определить с какой-либо долей уверенности. Мы не видим ни следа начала, и мы не в состоянии помыслить о конце. Он выражает некую внутреннюю гармонию, которую мы можем распространить на весь космос. Платон считал, что человеческое тело, как природа, подчиняется некоему универсальному закону циркуляции. Жизнь – это беспрерывное становление. Все вышесказанное влияет на наше восприятие Темзы.

Вода – величайшая эгалитаристка. Всем известно, что она стремится к единому уровню, но здесь кроется нечто большее, чем просто метафора. На протяжении всей истории Темзы считалось, что она – общее достояние. В Великой хартии вольностей, подписанной на берегу Темзы, большие реки Англии были дарованы всем мужчинам и женщинам в равной мере. В XIX столетии парламентский комитет заявил, что Темза – “старинный и свободный водный путь” и жители страны имеют право “перемещаться на судах по всем ее участкам без исключения”. Монарх не владеет рекой, вопреки многим тенденциозным утверждениям об обратном, и муниципалитет лондонского Сити не владеет участком Темзы, находящимся в черте города. В сущности река не принадлежит никому.

Вода Темзы была доступна и богатым, и бедным для всевозможных надобностей: для купания и стирки, для стряпни и питья; необходимость в ней была столь универсальной, что воду считали общей. В одной брошюре 1600 года с одобрением излагается мусульманская идея о том, что “никакой платы не следует взыскивать за воду, которую Бог дал в свободное пользование богатым и бедным”. В тот же период на Темзе устраивались празднества, объединявшие всех лондонцев. Темза была источником пищи, питавшей каждого. Помимо прочего, ее берег предоставлял место для жизни людям разного достатка: дворцы и лачуги стояли здесь почти что бок о бок. Вот как сэр Уильям Д’Авенант описывал северный берег Темзы в 1656 году: “Тут лорд, тут красильщик, а в промежутке – места наихудшего сорта”. Тернер в своих ранних изображениях Темзы подчеркивает контраст между барочной архитектурой на ее берегах и соседними гидротехническими сооружениями и угольными баржами. Река активно сопротивлялась любым попыткам установить иерархию и разделить людей на категории: ведь вода – растворяющая и объединяющая стихия. Темза, кроме того, самым разным людям давала на своих берегах работу и возможность получить доход. На пике всеобщего увлечения лодками в конце XIX века у шлюзов и плотин наблюдалось чуть ли не братание лордов и кокни, в результате чего возникало, как писал один обозреватель, “стихийное веселье”, как будто обычные правила на короткое время отменялись. Этим природным эгалитаризмом объясняется особый грубый язык лодочников, традиционно направленный против более состоятельных, чем они, и выше расположенных в общественной иерархии пассажиров.

Отсюда – связь Темзы с различными уравнительными движениями. В конце XIV века одним из важных побудительных факторов к восстанию Джека Стро против поборов Ричарда II и подушного налога послужило недовольство рыбаков Макинга, Вэнтеджа и других деревень в нижнем течении Темзы. Первые волнения начались в Фоббинге, и в исторических документах графства Эссекс читаем, что “сильней всего замешаны [в восстании] были жители земель вдоль берега Темзы”. С рекой были связаны многие акты насилия. Бунтовали жители Баркинга и Дартфорда, поджоги и мятежи произошли в Грейвзенде. Один отряд повстанцев прошел из Блэкхита в Саутуорк и Ламбет, где штурмовал дворец архиепископа. Река словно бы воодушевляла борцов за свободу. Не случайно лодочников, плававших по Темзе на барках, называли, пусть и иронически, “Сыновьями Свободы”.

В XV веке в долине Темзы было много приверженцев секты лоллардов, протестовавшей против иерархических принципов и коррупции в официальной церкви. Секта имела сильные позиции, в частности, в Марлоу и Фарингдоне, в Абингдоне и Баскоте. Лолларды были весьма активны также в окрестностях Оксфорда. Восстание лоллардов 1431 года было по существу подавлено именно в Абингдоне, где они могли рассчитывать на наибольшую поддержку; однако идеи лоллардов продолжали циркулировать в приречных районах. Знаменательно, например, что баптисты наиболее мощно проявили себя в былых средоточиях лоллардской “ереси”. Связь баптистского движения с рекой, в немалой степени проявившая себя в ритуале водного крещения, показывает, как сильно близость Темзы повышает популярность эгалитарных верований.

Левеллеры (уравнители) – республиканцы и демократы XVII века, времен гражданской войны и республики Кромвеля – в 1647 году собрались в церкви св. Марии в Патни на берегу реки на так называемые “дебаты в Патни”, во время которых было выдвинуто “Народное соглашение” – своего рода новый общественный договор. Два года спустя Уолтон-апон-Темз стал ареной эксперимента совместной жизни, который поставили диггеры под руководством Джерарда Уинстэнли. Объявив себя “истинными левеллерами”, они начали сообща обрабатывать землю в Сент-Джордж-хилле. Они исповедовали некую примитивную разновидность коммунизма, выведенную из принципов Великой хартии вольностей. Итак, Темза, можно сказать, течет сквозь все эти уравнительные начинания. В 1990-е годы в Баттерси на ее берегу на короткое время возникла коммуна под названием “Земля и свобода”, основанная на идеях равенства и экологической чистоты. Она, как мы видим, следовала старинному образцу.

У реки человек может почувствовать себя “свободным”. Поистине Темза способствует некоему растворению индивидуальности. Она поощряет различные формы совместного разгула – такие, как, например, “морозные ярмарки” былых времен на льду Темзы в особенно холодные зимы. В эти противоестественные недели на реке собирались все классы и слои лондонского общества:

На реке, даже замерзшей, классовые различия исчезают, и на протяжении веков Темза служила символом свободы. Здесь стираются, смываются все разграничения, установленные на твердой земле. Как пишет Ричард Джефферис в “Современной Темзе” (1885), “на реке люди поступают как им вздумается, и здесь, похоже, нет никакого закона – по крайней мере, нет властей, чтобы добиваться его исполнения”. Лодочники, плававшие на барках, закона над собой и правда не знали и считали себя свободными – этакими речными цыганами. Разнообразные мелкие воришки и контрабандисты, промышлявшие на реке и около нее, искренне полагали, что не делают ничего плохого. Вот почему учреждение речной полиции вызвало такое возмущение. И в наши дни попросить кого-либо на Темзе воздержаться от тех или иных действий считается в определенной мере оскорбительным. Некоторые из крупнейших радикальных событий в английской истории – в частности, мятеж моряков у отмели Нор в 1797 году и забастовка докеров 1889 года – произошли на Темзе. Река – царство вольницы.