Тень ивы - читать онлайн книгу. Автор: Александр Курмузаков cтр.№ 49

И удары с каждым разом становились все сильнее, все болезненнее, будто Миша, не убив Мнвинду, сделал его сильнее! Миша не мог, как ни старался, увернуться ни от одного из этих могучих пинков, хотя видел сквозь кровавую муть фигуру нападавшего.

Старика остановила та самая девчонка, которую Миша отбил от старика.

– Да ты, старый, убьешь его на хуй!

Миша услышал ее голос, скорее усталый, чем возмущенный. Но Ивхав остановился, огляделся по сторонам и спросил, переводя дыхание:

– Ну что я тебе говорил, а? Ломает тебя, девочка.

– Говорил, говорил. Поехали. В жопу не дам, учти.

Мнвинду проводил ее до задних дверей машины , мужчина в спортивном костюме открыл перед ним переднюю дверь, сел за руль и рванул с места.

Сразу за поворотом пикап остановился, Мнвинду вышел из автомобиля и зашел в двери отделения полиции.

– Там, у автовокзала, у магазина человек лежит на тротуаре. То ли избитый, то ли побитый. Можете машину послать? Мои документы? Вот, возьми.

Кафе «Под кронами» к позднему вечеру заполнилось, заиграл оркестрик, как все ресторанные оркестрики, похожий смесью самодеятельности и отваги на «Машину времени». Создавался ровный фон, так подходящий для нового, более высокого градуса откровенности. Да и градусы спиртного, все же загулявшие в головах Пиднеля и Гарпунова, к тому располагали.

– Да, я из легавых, ты из волков, так, кажется? – спросил Игорь, отхлебывая из кружки «самобродное» пиво. – Каждый делает свое. Я допытываюсь, ты при этом смотришься красиво. Но объясни мне, почему благородство заканчивается на бедном архитекторе? Потому что он, извини, мягко говоря, э-э-э… оскорбил тебя в лучших чувствах?

– Ты хочешь поучить меня благородству? Ну, давай, валяй, предъявляй обвинение, – теряя свое фирменное самообладание, ответил Пиднель. – Прямо отсюда, сейчас, поедем в управление полиции, и я напишу признание в убийстве.

– Нет. Мне нужно признание в правде. Понимаешь, завело. Я хочу правды. Благородством я сыт. Ты накормил однажды. Могу отдать назад.

– Например?

– Например, оставить Жнеца за решеткой. Все свидетельские показания могут всплыть, а могут не всплыть, понимаешь?

– Я не согласен.

– Интересно. Все ты был согласен, и дело-то Жнеца у нас считали готовым к суду. А теперь не согласен.

– Тебе сложно это понять.

– Объясняй проще.

– Жнец сам влез в это дело. Сам! Я предупреждал его: не лезь, можешь попасть в западню. Это не для тебя.

– Получается, ты соврал, и вы все-таки с ним знакомы?

– Нет. У меня нет нужды приходить к человеку и говорить: я Пиднель, давай знакомиться. У нас с ним как в случае с моим знакомым Полом Маккартни. Если у меня спрашивают: ты что, знаешь Пола Маккартни, я говорю: знаю. Это правда. У меня ведь не спросили: знает ли сэр Пол меня.

– И как это ты Жнеца предупреждал?

– У меня есть свой е-мэйл в уголовной среде. Я передал по цепочке: если будет обращаться такой-то, в просьбе отказать.

– В какой просьбе?

– Ясно какой. Убить Ганса.

– А какая тебе разница – откажут или согласятся? Дело-то будет сделано.

– А пусть попробует сам. А я посмотрю. Мне интересно.

– Посмотрел?

– Конечно.

– И как?

– А никак. Он обосрался. Интересно, он Иван Мохаметыча искал, даже на собачьи бои за ним ходил. А меня собаки не привлекают, у меня на самого Жнеца ставка была: миллион против одного, что он не сможет инвалида, старика по сути, на тот свет отправить.

– Ты все-таки ему мстил.

– Нет. Мне, опять говорю, интересно. Ну… например, на соревнования люди приходят. Ведь не все из них смотрят, как очки набираются. Вот в бадминтоне смотрят красивый ход, заставляющий ошибаться. Или показ мод – там же не каждый выбирает, что купить. А я смотрю на человека, который оказывается рядом с моей женой, и отслеживаю: что с ним происходит.

– Что с тобой происходит, Михаил? Неужели деньги?

– Ха, деньги! Какие деньги? У Ивана Мохаметовича? Армейская пенсия?

– Ну ладно, ты, конечно, не знаешь о фабрике здоровья в Поталове?

– Ну, что-то слышал.

– Я тебе скажу громко, чтобы слышал наверняка: Ивхав Мнвинду вложил в этот жилой и производственный комплекс два миллиона долларов. Причем оплата производилась с валютного счета с последующей конвертацией. Ты не знаешь, откуда такие деньги у человека с поддельной пропиской?

– Он кого-то лечил, что-то еще… не знаю.

– Я знаю. Я поначалу тоже думал, что благотворители. Тех, кому он детей вернул, братьев. Героинозависимые. Но это другие деньги, Михаил, и ты это знаешь.

Игорь достал выписку из отчета налоговой инспекции.

– Вот, посмотри сведения о налоге на доход физического лица Мнвинду Ивхава Мохаммедовича двухлетней давности. Взгляни на сумму. Серьезная цифра, а? Так что самый тупой мотив, в который мне не хотелось верить, присутствует в действиях твоей жены. Так что же интересное, чего ты ожидаешь от нее всякую минуту… Чтобы она с папиным наследством не свалила без тебя?

– Ты не можешь об этом судить! – Михаил стукнул ладонью по столу так, что кружка слетела со стола, но ему ли было не схватить ее на лету.

– Не могу. Потому что не знаю. Объясни.

– Я не могу объяснить. Нет у меня для этого способностей.

– Ладно. Я пошел. У меня предложение. Что сделано, то сделано. Но у тебя есть два дня. Уезжай из страны. Хочешь с женой, хочешь один – твое дело. У тебя, я узнавал, открытая виза. Конечно, все дело с наследством брунейского дедушки вам надо будет забыть. Но что искать вас не будут, это факт. Вы – не Кеннеди.

– А вот этого не дождешься, Хорек-Игорек. Никуда мы не уедем.

– Ну, тут уж хозяин-барин. Я предложил. Через два дня я Жнеца выпускаю. Больше не могу держать, и так он пересидел. И новое обвинение. Гражданке Пиднель Роксане Ивхавовне.

– Я хочу тебя предупредить: ты опять проиграешь, Хорек.

– Спасибо. Только я не играю. У меня все просто, Роб Рой.

Игорь ушел, склонив голову, стараясь не смотреть на благодушное выражение лица Михаила, но заметив, как дрожат его пальцы, скатывающие пальцами не прожеванный кружок салями.

Они, наверное, были похожи в этот момент: каждый из них в этом разговоре наносил удары самому себе и тем ранил другого.

Михаил не смог собрать в себе и без того ничтожные капли неприязни к однокласснику.

Игорь только почувствовал себя еще более виноватым перед Пиднелем.