Ваш выход, княжна - читать онлайн книгу. Автор: Лариса Шкатула cтр.№ 11

Что бы там ни говорили про аристократов, но работать княжна Лиговская умела!

Герасим достал из вещмешка Библию в коленкоровом переплете и стал читать над гробом. Округлые, пахнущие ладаном слова падали в тишину хаты словно капли дождя в разложенное для просушки сено. "Господи, прими душу рабы твоей… Аминь!"

Мужчины заколотили гроб и понесли. Алька нес самодельный крест, Ольга – табличку с именем.

Пока они шли по деревенской улице, ни одна занавеска в окне не дрогнула, будто никого из живых в селе не было. Только древняя старуха у покосившейся хаты проводила их взглядом, полным скорби.

На кладбище Ольга всплакнула: и по Наташе, которую не успела как следует узнать, и по себе, попавшей в огонь войны, будто кур в ощип. Не понесут ли завтра и её вот так же, и некому даже будет пожалеть… Глядя на неё, захлюпал носом и Алька. Ольга обняла его и почувствовала, как притих, доверчиво прижался к ней мальчишка.

"Да ведь он ещё совсем ребенок! – вдруг подумала она. – В его возрасте в оловянные солдатики играют; не ноет, не скулит, хотя ему тоже не хватает материнской ласки".

Василий Ильич стал говорить:

– Спи, Наташа, пусть земля тебе будет пухом. Кроме нас, печалиться о тебе некому. С детства сирота, вся жизнь в цирке. Тепло было рядом с тобой людям, жила ради других бескорыстно, себя не жалела, даже умерла быстро, чтобы других собой не обременять…

Аренский говорил, говорил, и уже слова его становились бессвязными, видно, тяжёл был для него этот удар.

– Папа! – рванулся к нему Алька. Герасим крепко взял Аренского за плечи и повёл прочь.

– Никогда никого не обидела, – продолжал приговаривать тот, – добрая, нежная, ни слова жалобы, отчаянной смелости, и при этом скромная…

– Ну-ну, будет, – похлопывал его по спине Герасим, – она уже успокоилась, и ты успокойся. Бог её к себе взял, чтобы от страданий избавить. Ты иди, мы с Алькой могилу закопаем.

– Нет, – рванулся Аренский, – я должен сам! Ведь она мне была как жена, как дочь, как мать. Если бы не Наташа, я давно кончился бы и как артист, и как человек!

По возвращении Ольга решила, как следует осмотреть подвал, справедливо рассудив, что люди в спешке сборов обязательно что-нибудь забывают, и позвала с собой Альку. Они зажгли лучину, спустились по ступенькам и нашли огарок свечи. Среди порожних запыленных банок Алька отыскал одну полную, с огурцами, а Ольга среди старой картошки нашла бутылку наливки, видно, хозяйскую заначку. Василий Ильич молча выставил остатки спирта. Посидели, помянули Наташу. Герасим все же растормошил Аренского:

– Не кручинься, Вася, живым – живое. Царствие ей небесное, а нам пора в дорогу собираться. Неладное чую: мы здесь как в мышеловке, – к немцам близко, махновцы могут нагрянуть, а мне сейчас видеться с ними нет никакого резона. У него один палач Кийко чего стоит: ему человека убить, что барана зарезать. Нет, в дороге лучше, – и видно далеко, и спрятаться, бог даст, сможем.

Некоторое время спустя они уже шли по заснеженной дороге. Солнце начало припекать, снег под ногами рыхлился, проседал, затруднял ходьбу, но весенние запахи будоражили кровь и пробуждали надежду, что впереди у них лучшие времена.

Перед уходом из приютившего их дома Аренский протянул Ольге Наташины документы.

– Возьмите, Оленька.

– Зачем? – удивилась она.

– Пригодится. И нам бы лучше привыкнуть к тому, что вместе с нами идет цирковая артистка Наталья Соловьёва, а не княжна Лиговская – удобная мишень для любого негодяя.

– А что же делать с моим дипломом? – Ольга любовно коснулась узелка, в котором лежал единственный документ.

– Сжечь, – категорически потребовал Герасим.

– Пусть останется, – Ольга умоляюще оглядела их, – в крайнем случае, могу сказать, что нашла.

– Небось, каши не просит, – по-взрослому поддержал её Алька. – Скажем, что эта самая княжна ехала с нами в поезде, ну и померла.

"Соловьева Наталья Сергеевна, – повторяла про себя Ольга, идя рядом с мужчинами. – Родилась в Нижнем Новгороде. Мать – Соловьева Валентина Ивановна. Отец – прочерк. Как странно, иметь вместо отца прочерк. Значит, Наташа – незаконнорожденная? А иначе разве воспитывалась бы она в приюте? Кстати, надо узнать у Аренского, в каком?"

– А если кто-нибудь спросит, какая у меня профессия?

– Скажете, что работаете в цирке.

– Кем? Наташа, вы говорили, по канату ходила, а я ничего не умею. Какая же из меня циркачка?

– Я могу научить стрелять, – предложил Герасим, деятельная натура которого не позволяла ему находиться в стороне.

– Стрелять я умею.

– Из винтовки? Револьвера? – заинтересовался Аренский.

– Из маузера, парабеллума, из винтовки. Из револьверов стреляла по мишеням, а с винтовкой охотилась на белку, зайца.

– А говорили, ничего не умеете, – обрадовался Василий Ильич. – Гера, дай-ка барышне маузер, пусть покажет своё умение.

– Прямо сейчас?

– А чего тянуть? Во-он, впереди на тополе – воронье гнездо. Собьёте?

– Попробую.

Цирковой артист специально дал Ольге задачу потруднее. Его несколько задела, как казалось, самоуверенность юной аристократки. Посмотрим! Ольга прицелилась, выстрелила, и гнездо, кувыркаясь, полетело с верхних веток. Возмущенные вороны подняли истошный крик. Герасим присвистнул. Вот те на! Аренский удивился: выстрел был мастерский.

– Отлично! А на звук стрелять умеете?

– Хватит, учитель! – Герасим отобрал у Ольги маузер. – Нашли забаву! Как бы на этот выстрел кого нелегкая не принесла, а ты учения устраиваешь.

– Дело не в учениях, – качнул головой Аренский, – мы о будущем куске хлеба должны подумать и легенду себе такую создать, чтобы никакая нечисть не подкопалась: уж больно мы все разнородные, а должны единой труппой смотреться!

– Можно поучить Ольгу ножи метать, – проговорил он немного погодя.

– Я ещё фехтовать умею, – вспомнила Ольга.

– Блестяще, – Василий Ильич подпрыгнул на ходу, как мальчишка. – Да у нас с вами как раз цирковая труппа и получится!

– Я умею стрелять на звук, – ревниво вмешался в разговор Герасим. Потом, французскую борьбу могу показывать. Когда к нам в Мариуполь цирк приезжал, я с их главным чемпионом боролся.

– Выиграл, конечно?

– Да он нечестно боролся! Перед публикой стал представлять, будто обнимает, а сам – подножку; хулиганство это, а не цирк!

– И среди артистов непорядочные люди встречаются, – успокоил возмущённого матроса Аренский. – Я во французской борьбе тоже кой-чего понимаю. Найдём для привала удобное местечко, попробую, на что ты способен.

– Зачем вам все-таки нужно проверять меня и Герасима? Вы же не собираетесь открывать цирк? – недоумевала Ольга.