Эдельвейсы для Евы - читать онлайн книгу. Автор: Олег Рой cтр.№ 54

Я обошел весь дом и поднялся в спальню, о которой мне столько рассказывала бабушка.

Адам и Ева на мозаике с нежностью глядят друг на друга.

«Господи, – думал я, глядя сквозь стеклянный купол поразительной по красоте комнаты на усыпанное звездами небо, – это ведь рай, настоящий рай».

Я лег на кровать, словно сошедшую с иллюстрации к волшебной сказке, но долго не мог уснуть: впечатления дня держали меня в напряжении. Я подумал, что лучше бы, наверное, было встать и перейти в другую комнату – одному на таком широком ложе было не очень уютно. Оно словно специально было создано для того, чтобы делить его с любимой женщиной.

Точно услышав мои слова, дверь отворилась и в спальне появилась Юлька, почти голая, в одной только юбочке из пальмовых листьев, следом за нею Ежиха в ярком халатике, потом Регина, затянутая в змеиную шкуру – зеленую с золотыми крапинками. Замыкала все это шествие Сиамская кошка.

– Он любит меня, – сказала Юлька Еве. – Это точно. Я ему законная жена, в конце концов. – Она подошла к самой стеклянной стене и, подняв босую ногу, вступила прямо в мозаику.

– Он и меня любил. – Ежиха сбросила свой халатик и провела ладонью по обнаженной груди. – Он такой нежный любовник, ты ведь, Ева, сама все видела. – И она последовала примеру Юльки.

– Он не просто нежный любовник, он страстный любовник. – Прежде чем войти в картину, Регинка гибким движением освободилась от своей змеиной шкуры. – Под нами лед таял. Я бы такого не хотела упускать.

– Вот увидите, он забудет обо всех вас и останется со мной, – заявила Сиамская кошка. – Только мне надо переодеться в домашнее.

– Девочки, не спорьте. – Ева хрустнула яблоком. – Он вас всех любит. Он ведь не однолюб.

– Это он в меня, – раздалось из противоположного угла спальни. Там стоял генерал Курнышов в парадной форме и в орденах. – Я думал, что однолюб, пока не встретил Берту. – Он обнял за талию рослую девушку в кожаном костюме с длинными, развевающимися по ветру волосами.

Она помахала мне рукой, и я понял, что это моя мать.

– Ты сделал несчастной и меня, и Вику! – Мария Львовна ударила оземь хрустальный бокал, и он рассыпался на тысячу разноцветных осколков.

– Перестань, мама, папа ни в чем не виноват! – Виктория стояла в тени дерева, и я не видел ее лица. – Я сама во всем виновата, и я наказана за это. Но я не жалею. Я любила!

– И я любила! – заверила Еву Юлька.

– И я! – подхватила Сиамская кошка.

– И я! – заявила Жанна.

– И даже я! – поддакнула Регина.

– Разве так любят, девочки? – Отто фон Фриденбург строго глянул на них с портрета. – Вы спросите Басю, она вам все объяснит.

И тут над ними всеми запорхал, хлопая прозрачными крыльями, ангел в виде тоненькой сероглазой девушки. Девчонки замахали руками, отгоняя ее, начался визг, шум, грохот… Я проснулся и открыл глаза. В горах гремел гром, бушевала гроза.

– А вот и Вселенский потоп, – я рассмеялся. Над моей головой дрожали тучи, и ливень, разбиваясь о стеклянную преграду, шумным водопадом сбегал по хрустальным стенам. Я лежал с открытыми глазами, перебирая в памяти подробности только что увиденного сна.

Ева улыбалась мне. Я встал, подошел поближе, провел по стене рукой. Приятная прохлада мозаики холодила ладонь. И вдруг в каком-то месте квадрат мозаики от прикосновения моей руки подался назад, в глубь стены: под рукой образовался небольшой провал. Я заглянул внутрь – характерный разрез напоминал собой замочную скважину. Я посмотрел еще раз: да, это была именно замочная скважина, ключ для такого замка должен был быть немаленьким.

– Ключ! – Я даже вскрикнул от догадки, осенившей меня. – Ключ!

Провожая меня, моя Ба дала мне ключ, завернутый в кусок от бархатной шторы. Тот самый, который моя Светка выудила из-под ванны в пыли и паутине. Ключ был необыкновенный: сантиметров двадцать в длину, в виде змеи – свернутый хвост как раз и образовывал собой кольцо ключа. Голова с открытой пастью, двумя острыми зубами и раздвоенным языком венчала его другую сторону.

– Берта, твоя мама, в детстве очень боялась эту змею, – Бася протирала змеиную голову салфеткой. – Как увидит – в слезы. Я и убрала ее, змеюшку эту, под ванну – и напрочь забыла. Столько лет прошло…

Я, честно говоря, не очень-то хотел брать с собой эту железку, думал, Бася забудет. Но она не забыла:

– Повернешь два раза направо, потом три раза налево, потом еще семь раз направо, после этого отпускай ключ, не держи его.

– Как это ты все запомнила? – улыбался я, в душе посмеиваясь над ее серьезным отношением к несерьезному, как я считал, занятию: каким-то ключом открыть какой-то замок в стене. И чтобы не обижать мою Ба, я бросил на дно сумки железную змею.

– Тут и запоминать нечего, – пожала она плечами. Двое образуют пару, у них появляется дитя – значит, их уже трое. А за семь дней бог сотворил мир. Вот тебе и два, и три, и семь.

– Двое образуют пару. – В ночном доме, под шум дождя, мои слова прозвучали очень торжественно. Я повернул ключ два раза направо. В замке что-то щелкнуло. – Потом у них появляется Светка. Или Берта. Или Герман, – так же громогласно объявил я; ключ послушно сделал три оборота налево. – И все это благодаря сотворению мира. – Тут сверкнула молния, раздались удары грома. Я стал проворачивать ключ – раз за разом семь раз. И с каждым поворотом ключ, как змея, уползал куда-то в глубину замочной скважины. Когда был довернут седьмой поворот, за хвост змеи, образующий кольцо ключа, уже почти невозможно было ухватиться. Я сразу вспомнил Басино: «Отпускай ключ, не держи его», – и разжал свои пальцы. Ключ тут же исчез в недрах замка, уполз, как самая настоящая змея. Кусок сдвинутой мозаики встал обратно на место, наглухо закрыв только что зияющую прорезь замка. Наступила тишина. Я стоял, не понимая, а что дальше… И тут вся громада стены, вместе с Адамом и Евой, поползла вверх.

За нею открылась ниша, за прозрачными стенами которой сбегала водопадом вода. Ниша осветилась искусно сделанной подсветкой, и я понял, что это даже не ниша, а маленькая круглая комнатка, словно молельня. Только вместо алтаря в ней была картина – огромная, выше человеческого роста – портрет красивой молодой девушки. В венке из мелких белых цветочков она сидела в ворохе осенних листьев и смотрела прямо на меня. За спиной у девушки виднелись два больших полупрозрачных крыла. Я не мог оторвать глаз от этого ангела в женском обличье – а эти бездонные серые глаза… И я сразу узнал ее, это была моя дорогая Ба, только очень молоденькая.

Долго простоял я перед картиной, постигая смысл происходящего.

«…Самый главный секрет этой спальни – быть здесь вдвоем с любимой. Если это условие нарушить, наши прародители удивятся. Ведь они однолюбы».

Даже если бы я знал слова деда…

Стена остановилась сантиметров за тридцать до границы комнаты. Замерла. Сверху, тихо урча механизмами, стала возвращаться мозаика. Она опустилась бесшумно, как занавес в театре.