Дворянин из Рыбных лавок - читать онлайн книгу. Автор: Олег Кудрин cтр.№ 23

Вернулись вниз. Афанасий повторно и более придирчиво всё досматривал, уже при помощи четырех подсобных работников. Ничего заметного или странного в доме не нашлось. Разве что — пустая золоченая рамка на стене. Однако и так бывает. Может, оттиск, портрет или рисунок заказал, да не успел вставить — такое случается. Далее Натан заглянул в печь. Увидел, что там ничего, кроме золы, пожалуй, нет. Но всё же посоветовал Дрымову, чтобы работники и ее просеяли.

Из окна большой комнаты открывался прекрасный вид на море. Во многом поэтому, но как бы руководствуясь и делом, Натан решил выйти наружу, пройтись к обрыву над морем. Да-да, шел не только по делам — любовь к водной стихии тоже тянула. Обогнул дом и тут обнаружил прелюбопытную вещь: перед окном с видом на море, тем самым, из которого Горлис любовался пейзажем, раньше росло дерево, судя по кольцам на пне, уже довольно старая робиния, которую в Одессе называют «акацией». И вот она была безжалостно спилена. Это казалось весьма занятным.

Нужно знать, как в сухой и пыльной Одессе ценится каждое дерево, каждый аршин на аршин… да что там — каждый вершок на вершок живительной тени. А тут, похоже, большое дерево спилено только из-за того, что мешало виду на море! Но точно ли так, не скороспел ли вывод? Может, его какая-то болезнь поразила и древо само усохло. Натан оглядел срез оставшегося пенька. Залюбовался просто (вспоминая разные поделки галичанского мастера Лютюка) — ровные круги, от темных в центре до светлых по краям, звездообразные наросты коры. Ну уж нет, дерево было спилено совершенно здоровым. В жаркой, палимой солнцем Одессе — убрано здоровое дерево! И только из-за того, что мешало виду плещущегося моря… Это многое добавляло в душевный портрет обитателя дачи, кем бы он ни был, тираспольским мещанином или буковинским дворянином.

Горлис решил, что, пожалуй, и берег моря следует осмотреть получше. Участок выходил к крутому обрыву. Тут, с моря, и ограду не нужно было делать, всё равно снизу никто не взберется. Подумалось, что человек, любивший стоять у того окна, наверняка любил и выходить сюда к обрыву. Натан прошелся над обрывом, высматривая, нет ли тропки вниз. И вот в одном месте, на краю участка, нечто вроде тропинки обнаружилось. Но при попытке встать на нее ощутил всю ее ненадежность — ноги заскользили вместе с окатышами сухой глины и мелкими каменьями. Не стоит, пожалуй, туда лезть. Чего доброго покатишься вместе с осыпью до самого песчаного пляжа. Но камням-то ничего — а что с тобой будет?.. С другой стороны — что-то необоримо влекло туда, вниз. Начал прикидывать, что будет, если всё же попробовать по этой тропке немного спуститься. Так лучше не здесь, где всё сыплется, а вот тут, где колючие кустики с глубокими корнями землю хоть как-то скрепляют. И идти лучше, как говорится, буквой Z. Тут главное добраться до вон того большого выступа ракушняка. Он не даст упасть, за него держаться можно. Обойти этот камень надобно слева, там, видно, выход воды рядом, потому что растет какой-то кустарник покрупнее. Да, вот там можно постоять, полюбоваться открывшимся видом — и назад. В общем-то не так уж рискованно.

Перед спуском Натан снял обувь, потому что босые ноги в таких обстоятельствах надежнее будут. Закатал штаны повыше и, чувствуя себя совершеннейшим мальчишкою, начал спуск. Очень быстро услышал журчание. Значит, не ошибся — где-то в том месте, где разросся густой кустарник, бьет фонтан грунтовой воды. Ну да, точно, вон внизу на берегу видно, как ручеек впадает в море. Дойдя до места, где из глиняного обрыва торчал большой выступ ракушняка, начал обходить его слева. И только здесь увидел то, что сверху не заметно. Между камнем и густым кустарником вилась тропка по карнизу, опоясывающему ракушняковую глыбу. Карниз этот был широк настолько, что его можно было пройти без большого риска сорваться вниз. Когда же Натан обошел ракушняк, его взору открылось зрелище красоты удивительной. Дожди и соленые ветры вымыли, выбили в той части ракушняковой глыбы, что обращена к морю, довольно вместительную нишу. Дополненная морским пейзажем и обрывом горного вида, она выглядела весьма романтично. Натан прошел к нише, стараясь не смотреть вниз. И обмер: ну, здравствуй, спиленная робиния. Гологур (а кто же еще?) сделал из дерева нечто вроде природного кресла. Всё оно было из цельного дерева, центральной части робинии. Между двумя средними ветками повторяющейся «восьмеркой» натянут корабельный канат, превращая сие творение в довольно удобное сиденье. Еще две аккуратно обструганные и подправленные ветви по бокам стали удобными подлокотниками. А три нижние ветки с расчетливо подставленными под них каменьями стали ножками, прочно державшими всю конструкцию. Горлис попробовал кресло на устойчивость — надежно. И уселся в него, протянув босые ноги едва ли не до края карниза, руки же положив на подлокотники. Ощущение было удивительное — будто ты на капитанском мостике корабля. Потом сложил руки на груди. И тогда ассоциация с кораблем прошла, уступив место другому образу. Натан вдруг понял, кем себя сейчас, в такой позе, чувствует (сюда бы еще треуголку!) и кем чувствовал себя тот, кто всё это тут обустроил.

Наполеоном! А если совсем точно — Наполеоном на Эльбе.

И тут же застеснялся сих мыслей, вероятно, тоже полудетских, высокопарных. Ведь подобное тайное убежище, незаметное для других, — мечта каждого мальчишки на этом свете.

Так и сидел, глядя в море. Оно сегодня было голубовато-стального цвета, без барашков на волнах. Над ним плыли пышные, как сдоба, облака. Было спокойно, тихо, счастливо. И ничего иного, кроме как сидеть здесь, не хотелось. Пришлось приложить немало усилий, чтобы возродить в себе чувство долга. Решил, что и сей закуток, как и само кресло, нужно осмотреть… Да, а ведь нишу эту не только дождь да ветер сделали. Они лишь начали, а человек помог — на ракушняке много где оставались следы топора.

Прощупал, а потом осмотрел кресло, извиваясь во все стороны, подобно средиземноморской рыбе мурене. Но была лишь одна находка, причем обнаруженная в самом начале поисков. На левом поручне вырезано всё то же слово — Inconstant. Видимо, оно действительно много значило для обитателя сиих мест. А рядом еще число, загадочно большое: 100 000. Интересно, но пока непонятно…

Оглядел еще раз нишу. Ничего заметного, за исключением того, что в правом углу — неширокая расщелина (в будущем, именно по ней эта ниша расколется и обвалится, покатившись вниз). Причем она оказалась прикопченною. Значит, здесь что-то жгли. Но что? Наверное, то, что не хотели жечь в домовой печи. В нижней части кресла Натан отломил нетолстую ветку, не имеющую конструктивного значения. И ткнул ею в расщелину, в место, которое затруднительно для разглядывания. Это на случай, ежели там притаилась какая-то ядовитая живность. Но нет, было тихо. Тогда запустил в то узкое место руку. И почувствовал мягкое шелковистое прикосновение бумажного пепла. Да, так и есть — Гологур сжег здесь документы, записи. Может, всё же что-то осталось? Измаравши руку, выгреб весь пепел, что там был. Какие-то несгоревшие кусочки бумаги. Но разглядывать их тут, вчитываться было несподручно. Чистой левой рукой достал из кармана конверт (хорошо, хоть его не забыл взять) и сложил туда все несгоревшие кусочки бумаги. Оставшийся пепел развеял над обрывом, чувствуя себя так, будто совершает некий погребальный обряд.