Новичок. История тайного оружия - читать онлайн книгу. Автор: Лев Федоров cтр.№ 116

Подводя итог межвоенного периода выпуска ОВ для нужд армии и флота, подчеркнем, что к зиме 1939–1940 гг. иприта в Красной армии было столько, что на 1940 г. она уже совсем не заказывала его ни в чистом виде, ни в виде смеси с люизитом, ограничившись лишь скромным заказом 100 т люизита (XXI). А независимый от армии наркомат ВМФ заказал на 1940 г. 200 т смеси иприта с люизитом, 7 т люизита и 15 т хлорацетофенона (II).

Таким образом, в любом случае 10 тыс. т – это самое минимальное количество ОВ, которое было изготовлено в Советском Союзе в период между мировыми войнами. Точное число находится между 10 и 20 тыс. т ОВ.

Несомненно, тот стратегический резерв иприта вряд ли смог пережить Вторую мировую войну в силу своего низкого качества. То же самое относится и к химическим боеприпасам – «трудности роста» и спешка межвоенных лет неизбежно сопровождались низким качеством их изготовления. В частности, 1 января 1931 г. помощник начальника Особого отдела ОГПУ вместо новогоднего приветствия информировал наркома К. Е. Ворошилова о «делах вредительских» и, среди прочего, указал, что «вредители» дали рецепт ОВ, «заведомо обеспечивавший разложение ОВ при хранении в запасе, что и вызвало появление течи снарядов в 1929 г. и полное исключение из мобзапаса заготовленных 79 000 снарядов». А в 1931 г., уже по окончании разгрома «вредителей» [394], начальник ВОХИМУ Я. М. Фишман, обсуждая состояние военно-химического дела в СССР, писал о неудовлетворительном состоянии изготовленных химбоеприпасов: артхимснаряды, залитые свежим ипритом, при хранении дали течь и подлежали переснаряжению. Речь шла о 60 тыс. снарядов калибра 76 мм и 20 тыс. – калибра 122 мм, снаряженных ипритом в Москве (Очаково) и Чапаевске (Покровка) [70].

А между тем армия начала получать и химические авиабомбы. Скажем, на 1 января 1935 г. РККА располагала следующими запасами авиахимбомб, которые были изготовлены в 1934–1935 гг.: АХ-8 – 11 845 шт., АОХ-8 – 20 272, АОХ-10 – 51 462, АХ-25 – 13 040, АХ-200 – 8055. Химические запасы авиабомб составляли 6,3 % от общего тоннажа авиабомб страны, и течи не обошли стороной и их [469].

На март 1936 г. объем накопленных запасов химических боеприпасов был таков. Авиахимбомб было накоплено: 8–10-кг осколочно-химических – 53 тыс. шт., 25-кг ипритных – 24 тыс. шт., 200-кг химбомб – 13 тыс. шт. Артхимснарядов было накоплено: калибра 76 мм – 460 тыс. шт., калибра 107 мм – 123 тыс. шт., калибра 122 мм – 176 тыс. шт., калибра 152 мм – 68 тыс. шт. Подчеркнем, что «значительная часть» накопленных артхимснарядов требовала «переснаряжения». Именно столь определенно было написано в письме наркома К. Е. Ворошилова, направленном 11 марта 1936 г. председателю СТО СССР В. М. Молотову.

Учитывая активную подготовку Красной армии к наступательной химической войне, нельзя было полагать, что все вновь созданное химоружие оставалось на стратегических и окружных складах – большие объемы химических боеприпасов направлялись в войска на учебную практику войск, а также на исследования и опытные учения. И судьба их неизвестна.

В-третьих, особенно большие количества химоружия ценою адского труда и гигантских людских потерь были изготовлены советской индустрией в период Великой Отечественной войны, то есть в 1941–1945 гг. Если ограничиться номенклатурой только лишь тех химбоеприпасов, которые были снаряжены в годы войны СОВ кожно-нарывного действия (ипритом, люизитом и их смесями), то речь может идти о 4 573 600 единицах боеприпасов – авиахимбомбах, артхимснарядах и химминах (табл. 29). Все они были складированы в армейских арсеналах и в дальнейшем… пропали [1]. Данных о судьбе той мощной партии химоружия армия не представила обществу и поныне.

В-четвертых, Советская армия вышла из Второй мировой войны с большой добычей трофейного химоружия немецкой и других армий (см., например, [648]). И она провела в 1945–1946 гг. много работ с этим оружием. Часть из них, впрочем, перенеслась на будущие годы.

В-пятых, после войны, в 1946–1987 гг., Советская армия заказала промышленности и получила очередную партию химоружия, причем и первого, и второго поколений, в частности, много химбоеприпасов в снаряжении такими ФОВ, как зарин (XXIII), зоман (XXIV) и советский V-газ (XXV).

Обращаясь к более детальной оценке судьбы упомянутых пяти групп химоружия, нельзя не признать катастрофичности сложившегося положения. К сожалению, пути и темпы создания заказанных армией ОВ и химбоеприпасов, а также вывода из оборота негодного и избыточного химоружия приходится анализировать при полном отсутствии каких-либо официальных данных. И если даже необходимые оценки и выполнялись в самой Красной (Советской) армии, они до настоящего времени не стали предметом рассмотрения в обществе.

Возвращаясь к официальным данным о динамике производства и уничтожения советского химоружия, еще раз отметим, что общество, возможно, никогда их (официальных данных) не получит. Особенно если учесть решимость, с которой один из последних военно-химических начальников генерал С. В. Петров изображает положение вещей, и отдаленно не похожее на реальность. Дело в том, что особых проблем с поиском количественных данных о выпуске ОВ не существует, а ориентировочные цифры очевидны. В период между мировыми войнами СССР произвел 10–20 тыс. т ОВ, иначе он не смог бы подготовиться к так и не начавшейся химической составляющей Второй мировой войны (да и зачем иметь более 200 складов для хранения ОВ и химбоеприпасов, если не иметь самих ОВ?!). Во время Отечественной войны было произведено 122,4 тыс. т ОВ [431]. А после Второй мировой войны было выпущено не менее 60 тыс. т, из которых мировому сообществу было предъявлено 40 тыс. т. Остальное было израсходовано на боевую учебу и уничтожено в конце 80-х гг., для того чтобы советские цифры не очень превышали американские.

К сожалению, бедлам в учете и хранении химоружия возник очень давно. За деталями любой желающий может заглянуть в приказ наркома обороны К. Е. Ворошилова, датированный 31 мая 1934 г., «Об учете военно-химического имущества, отпускаемого на учебную работу» [471]. В приказе бесхитростно констатировалось: «Точный учет расхода боевого и военно-химического имущества… не установлен и данных о фактическом их расходе не имеется». В переводе на русский язык эта констатация означает, что все ОВ и химические боеприпасы, которые до 1934 г. поступали с центральных и окружных складов непосредственно в войска, не регистрировались, а попросту исчезали.

Каким образом исчезали? Некоторое представление об этом могут дать имеющиеся данные в отношении Москвы и ее окрестностей, а также Саратовской обл. До 1934 г. излишки этого опасного богатства фактически закапывались (и, кроме того, затапливались в озерах, болотах и реках, а также подрывались) в больших количествах и без каких-либо правил – непосредственно в Москве (на территории военно-химического института ИХО-НИХИ на Богородском Валу и гражданского химического института НИИ-42 на шоссе Энтузиастов), в Подмосковье (на полигоне в Кузьминках и на головном химскладе в Очакове), а также на военно-химическом полигоне в Шиханах (Саратовская обл.). В остальных сотнях мест работ с химоружием по всей стране каждый военно-химический командир или начальник действовал по своему разумению [3–5]. После 1934 г. в деле хранения химоружия попытались навести хотя бы минимальный порядок. 2 апреля 1935 г. появился, наконец, приказ наркома, регулировавший «порядок учета, хранения и расходования военно-химического имущества» [494].