Небесные магниты. Природа и принципы космического магнетизма - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Соколов cтр.№ 13

Отрезки, соединяющие пятна, которые входят в группы, наклонены, согласно правилу Джоя, к солнечному экватору, но этот угол наклона небольшой. Поэтому данные о солнечных пятнах отражают в основном компоненту магнитного поля, направленную в азимутальном направлении. Ее называют тороидальной. На Солнце есть и более привычная компонента магнитного поля, похожая на поле постоянного магнита. Ее называют полоидальной. Ее напряженность заметно меньше килогаусса, но зато она не прячется в основном в недрах Солнца, как тороидальная компонента. Суммарной характеристикой полоидального магнитного поля служит его магнитный дипольный момент – он показывает, какой постоянный магнит должен находиться внутри Солнца, чтобы дать такое же магнитное поле, как и то, которое наблюдается на некотором удалении от поверхности Солнца.

Магнитный момент Солнца тоже осциллирует в соответствии с циклом Швабе. Есть и еще другие индексы, которые описывают, скажем, магнитное поле вблизи полюсов. Все они так или иначе вовлечены в цикл Швабе. Поэтому говорят о расширенном цикле, характерном для магнитного поля Солнца как целого.

На звездах, по крайней мере похожих на Солнце, тоже обнаруживаются магнитные циклы. Это, безусловно, ожидаемый результат. Было бы странно, если бы Солнце было в этом отношении чем-то совершенно особенным. Первые идеи о звездных циклах стали возникать около полувека назад, что гораздо меньше, чем время солнечных наблюдений, поэтому пока не так много можно уверенно сказать о звездных циклах.

Периоды этих циклов более или менее такие же, как на Солнце, или несколько короче. Не очень ясно, является ли это эффектом селекции: пронаблюдать длинный цикл труднее, чем короткий, – дольше нужно наблюдать.

Нет причин сомневаться в том, что звездные циклы – тоже проявления волн активности, порожденных волнами магнитного поля, как и на Солнце. В принципе, за время, прошедшее с начала 80-х гг. прошлого века, когда стало возможным картировать температуры на поверхности звезд, можно было бы попытаться построить звездные баттерфляй-диаграммы и выяснить, что представляют собой эти волны: распространяются ли они, как и волны активности на Солнце, от средних широт к солнечному экватору, есть ли на звездах что-то похожее на закон полярности Хейла и т. п.?

Здесь снова хочется вспомнить Людовика XIV и его астрономов. Наши знания о магнетизме звезд в чем-то сопоставимы со знаниями королевских астрономов о солнечных пятнах. Нам остается мечтать о большой международной программе, в которой усилия астрономов разных стран были бы скоординированы и был бы обеспечен многолетний мониторинг активности звезд, выбранных на основании четко сформулированных критериев. Представим, что лидеры крупнейших стран на своих заседаниях обсуждали бы в числе прочего и такую программу. Видимо, среди них мало любителей звездной астрономии, потому их трудно сравнить с Людовиком XIV. Правда, насколько я знаю, наиболее заметный государственный деятель, интересовавшийся на моей памяти звездной активностью, – многолетний спикер парламента Эстонии Эне Эргма, известный астроном из Тарту. Но, видимо, не в полномочиях спикера организовать подобное сотрудничество. Впрочем, Эне успела высказать мне много интересных мыслей о том, чем звездные циклы могут отличаться от солнечных, пока мы гуляли с ней по Парижу. Так что надежда есть, хотя пока только самые отчаянные люди (включая меня) берутся строить звездные баттерфляй-диаграммы.

Пожалуй, на данный момент наиболее впечатляющий факт, полученный из данных о магнитном поле звезд, – это связь между их вращением и магнитной активностью. Чем быстрее вращается звезда, тем ярче проявляется ее магнитный цикл, тем больше его амплитуда. Разумеется, это только тенденция. Звезды очень разные, их свойства неизбежно будут различаться, даже если мы говорим о звездах, похожих на Солнце. Если же вращение очень быстрое, то этот рост насыщается и выходит на плато.

Подобное поведение кажется естественным. Хочется думать (и, как мы увидим ниже, это вписывается в существующую теорию происхождения звездных циклов), что вращение как-то порождает магнитное поле и циклы.

В общем, как говорится, небогато. Конечно, мы еще в самом начале пути, и звездная активность – это нечто интересное и заманчивое, но, кажется, несколько не соответствующее интересам современных людей. В самом деле, если хочется купить новую модель айфона, а ты еще не разобрался в том, чем айфон отличается он айпада, то до звездных ли тебе циклов? Однако такое суждение вполне может оказаться поверхностным.

Действительно, наши знания о солнечной магнитной активности говорят о том, что на протяжении всего нескольких столетий в работе машины, которая поддерживает эту активность, время от времени происходят сбои, суть и возможное разнообразие которых еще не очень ясны. В то же время не так давно при обработке данных, полученных в космических обсерваториях, где можно наблюдать тысячи звезд, обнаружили, что на некоторых очень редких звездах, похожих на Солнце, могут происходить огромные вспышки, намного превосходящие те, которые происходят на Солнце. Эти вспышки тоже, несомненно, как-то связаны с магнитным полем звезд – больше не с чем. По этому поводу идут жаркие дискуссии специалистов. Ясно одно: если такая вспышка все же произойдет на Солнце, то айпады и айфоны (чем бы они ни были), интернет и еще многое другое придется отнести на помойку и начать с чистого листа. Казалось бы, есть мотив разобраться.

Мы уже поговорили о том, что магнитное поле на поверхности Земли и в околоземном пространстве – полоидальное, очень близкое к дипольному. Практически никто из специалистов, занимающихся происхождением магнитного поля Земли, не сомневается, что в глубинах Земли есть и его тороидальная компонента, однако мы совершенно не замечаем ее на поверхности. Если бы тороидальное магнитное поле не выплывало на поверхность в виде солнечных пятен, мы могли бы ничего не знать об этой компоненте и на Солнце. В этом смысле нам повезло с нашей звездой! Вообще астрономы-солнечники чем-то похожи на египетского фараона Эхнатона – религиозного реформатора, заставлявшего людей поклоняться Солнцу. Можно сказать и по-другому: Эхнатон первый оценил, насколько важно для нас Солнце (в категориях своего времени, конечно). Мы же только идем по указанному Эхнатоном пути. Правда, религиозная реформа фараона вскоре потерпела крах. Будем надеяться, что современный мир сохранит интерес к физике Солнца на долгое время.

Наиболее интересное для сопоставления с данными о магнитных полях других небесных тел в магнитном поле Земли – это его временная эволюция на геологических масштабах времени. И в галактиках, и на Солнце мы можем наблюдать магнитное поле только в тот момент времени, когда был испущен свет (может быть, в форме радиоволн), который мы изучаем. Для галактик этот момент случился гораздо раньше момента наблюдения: свет распространяется от одной галактики до другой за конечное, но достаточно длительное время. Эту задержку во времени приходится принимать во внимание при исследованиях, в которых магнитные поля галактик вписываются в космологические модели. Время, за которое заметно изменяется магнитное поле галактик, гораздо больше времени существования человеческой цивилизации, так что можно считать, что мы видим только мгновенный снимок, или, как говорят современные люди, снапшот магнитного поля галактик.