Краш-тест для майора - читать онлайн книгу. Автор: Янка Рам cтр.№ 35

Не узнавая смотрит на меня. После инсульта проблемы с кратковременной памятью — не запоминает новую информацию. Кратковременная память обнуляется каждые сутки. И каждый ее день начинается словно заново, с момента перед инсультом. Мы знакомимся уже, наверное, в тридцатый раз. «День сурка»…

— Я Ваш врач, меня зовут Анастасия Андреевна.

Кратко, в три предложения привычно объясняю ей ситуацию и успокаиваю. Измеряю давление, задаю несколько вопросов, чтобы проверить регресс и прогресс памяти. Лечение не помогает, клетки мозга продолжают умирать. В таком почтенном возрасте нервная ткань практически не регенерирует.

Но мои мысли и сожаления сейчас о другом, да простит меня Галина Михайловна.

Тру виски…

Если они положат Серёжу под ЭШТ, то одним из последствий, на фоне принятия препаратов, список которых я нашла в кабинете у Георгия Васильевича, может быть вот такая амнезия. Вечный «день сурка». Вместо того чтобы стереть файлы, они могут сломать операционную систему. Это, конечно, маловероятно, но возможно.

Притушив в палате свет, выхожу в коридор, присаживаюсь на стоящую у стены кушетку.

Зольников… Неслучившееся, невозможное моё счастье. Уж и не думала, что второй раз мне от судьбы прилетит в сердце. Да снова разрывными!

Первого эти твари погубили и на второго прицелились… Проклял меня что ли кто-то? Одного только Глеба проклятие не берет. Как с гуся вода…

Как Сергею помочь?

Поможешь, тогда он погубит тебя, Настя. Он не Глеб. Он другой… Честный мент. Не будет покрывать. Да и вообще, не факт, что вспомнит. Может, ему просто такой типаж вставляет… Вот он к тебе и во второй итерации руки тянет точно так же как и в первой.

Мне тошно и равнодушно от этих мыслей. И даже практически не страшно от того какие будут последствия, если я ему помогу. Они будут… Но эта версия будущего никак не вырисовывается. Может, потому что нет его у меня — будущего.

Всё равно же я не смогу опустив руки смотреть на то, как они ломают ему мозг.

Этого нельзя допустить.

Ну почему все время в эту игру выигрывают отморозки, а?!

Ну может хоть раз в жизни нормальный человек победить систему?!

Но это же значит, что ты, Настя, утонешь…

Желудок сжимается в комок, от ужаса тошнит. Хочется лечь на эту кушетку и уколоть себе такую дозу успокоительного, чтобы больше никогда не тонуть в этом гадком чувстве ожидания расправы.

Но пока то точно рано…

У меня там беззащитный Зольников, в конце концов.

Но, несмотря на то, что рано, с колотящимся сердцем я подхожу к шкафу с препаратами и перебираю ампулы, разглядывая их названия. Ищу подходящие.

— Что-то ищете, Настасья Андреевна, — сонно спрашивает меня Евгений Палыч.

Евгений — врач-ординатор, как еще недавно была я. Наш главный врач — его научный руководитель.

— Мхм… — не оборачиваясь киваю я. — Ревизию провожу, скоро отчет писать… конец месяца…

— А… хорошее дело…

— Ложитесь спать, Евгений Палыч.

Наблюдаю, как уходит в пустую палату.

Мы иногда спим так в ночную смену, когда все спокойно. Младший мед персонал смотрят телек в сестринской, развалившись на диване.

Тишина…

Выставляю три убойных препарата с максимальной концентрацией. Если их ввести одновременно, то откачать будет практически невозможно. Открываю шприц, отламываю верхушки ампул и по кубику набираю их каждой капсулы. На автомате меняю иглу на новую, словно после того, как я вколю это, чистота иглы будет играть хоть какую-то роль.

Аккуратно убираю ампулы в коробочку.

Взвешиваю шприц на ладони. Несколько граммов вечной тишины. Это для меня. Чтобы иметь выбор, в случае, если выбора у меня не останется. Пусть будет со мной.

Что теперь? Смотрю на приоткрытую дверь в палату Зольникова.

Сказать всё, как есть я ему не могу. Любая попытка бунта с его стороны, полагаю, только ускорит запланированное Глебом. Сергей такой самоуверенный и прет напролом как бык! Он попробует отсюда выйти открыто. А ничего не получится… Его встретят и вернут сюда опять. Машина с людьми Глеба стоит у ворот. И, думаю, даже если я упрусь, то ЭШТ рискнёт провести сам Георгий Васильевич. Который полностью под Глебом. Я, если уж честно, и должность его зама имею здесь только благодаря протекции Глеба.

Что делать?…

Вколоть этот шприц в Георгия Васильевича? Тогда ЭШТ точно никто не проведёт… Да только тогда Глеб предпримет какие-то более радикальные меры. Надо придумывать что-то другое.

Ладно. Это я, конечно же, не вколю. Но организовать ему несколько неудобных симптомов могу запросто. Тогда он срочно уедет домой и вызовут меня. И я что-нибудь буду придумывать уже здесь на месте. На свежую голову. Да и прослежу за тем, чтобы Сергею завтра не вкололи убойный коктейль с побочками.

А Григорию Васильевичу нужно подсыпать таблетки. У него аллергия на аспирин — ринит и глаза слезятся. Добавим рвотные и слабительные… вот тебе и ротовирус во всей красе!

С этими симптомами на работе точно делать нечего.

Забираю несколько стандартов таблеток и прячу в карман. Иду к нему в кабинет.

Высыпаю в тарелку шесть таблеток и раздавливаю их в порошок чайной ложечкой. Заглядываю в его сахарницу, стоящую в шкафу. Отсыпаю лишний сахар в раковину, оставляя несколько ложечек смешиваю с таблетками. Аспирин, конечно, может дать привкус, но он пьет очень крепкий кофе — две-три кружки подряд, и, надеюсь, он не заметит в горечи кофе необычного привкуса.

Ну вот…

А теперь нужно выспаться, чтобы не свалиться на дневной смене. Потому что завтра мне нужно придумать, как вытащить отсюда Зольникова и, в идеале, не подставиться самой.

Да… глупая надежда что каким-то образом пронесёт, все еще есть!

Приоткрываю дверь, чтобы слышать, что происходит в коридоре. Большинство из пациентов под снотворным или более сильными препаратами и сами по ночам не встают, другие — заперты в палатах, но… всякое бывает.

Ложусь на диван, головой к двери, натягиваю пониже халат, чтобы прикрыть бедра. Закрываю глаза…

Внутри опять во всей красе расцветает гадкое, выматывающее и жгучее чувство ожидания конца. Я отмахиваюсь от него. Будь что будет… И через полчаса мне даже удаётся немного отключиться, погружаясь в пограничное состояние.

Мне снится тот ублюдский полковник, как его тело раздавливает моё, погружая меня в омерзение… и как я раздираю его обвисшее отвратное лицо ногтями. И пока он орёт, вытаскиваю из его кобуры табельный пистолет и…

А выстрел был один. В пах.

И во сне я опять стреляю. И всегда буду стрелять! Всегда!!

Только вот… вместо оглушающего выстрела, слышу тихий щелчок, как будто пистолет не заряжен.