Император из стали: Император и Сталин. Император из стали. Книги 1-2 - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Александрович Васильев cтр.№ 116

«Интересно, – подумал про себя Савва Иванович, – а когда и у кого государь мог выучить китайскую грамоту. Вроде как он был в Японии… Хотя… Кто ж этих азиатов разберет, может, у них и язык одинаковый» ^[121].

– Я вам приведу несколько цифр, которые могут вас заинтересовать, – продолжал тем временем император. – Первую я повторял достаточно часто, поэтому вы могли ее уже слышать: ежегодно из России утекает полноводным потоком на Запад – в Англию, Францию, Германию и Америку больше миллиарда золотых рублей. Это те деньги, которые могли бы быть уплачены вам, за ваши товары. Но они идут к западным промышленникам, торговцам и банкирам. Я не знаю, нужен ли вам, господа купцы, миллиард золотых рублей? Но мне бы лично он пригодился…

По залу будто пронеслась вьюга, зашумела, заскрипела деревом кресел, заохала на разные голоса и притихла, повинуясь поднятой руке монарха.

– Почему так получилось, спросите вы и будете совершенно правы. Почему английские машины и металлические изделия гораздо дешевле отечественных, даже рельсы из Англии с доставкой в Петербург обходятся в три раза дешевле производимых в России? Почему железнодорожные подрядчики предпочитают не строить сталелитейные заводы и прокатные станы в России, а закупать готовую продукцию за границей? Всё пореформенное время импортные рельсы в среднем составляли 80 процентов потребления в России, а в иные годы этот показатель достигал 95 процентов.

Коллективный вздох опять вырвался из купеческой массы, а Савва Мамонтов почувствовал, как сжимаются его кулаки. Ведь это он старался – тянул жилы, вытаскивая из болота металлургические заводы, чтобы делать все свое, а не гонять корабли за каждой гайкой к пруссакам и англичанам.

– Потребление машин, металла и каменного угля в России на три четверти покрывается импортом из стран Западной Европы, – безжалостно швырял император в зал цифры. – Сама структура русской пореформенной экономики, наш вариант индустриализации, избранный после 1861 года, обрек Россию на роль дойной коровы международного капитала. Но зависимость от импорта – это не все плохие новости. Ещё треть миллиарда рублей утекли из страны вместе с «русскими путешественниками» – представители нашей элиты предпочитают отдыхать, учиться и лечиться за границей… Понятно, что для покрытия этого гигантского дефицита, для поддержания размена рубля на золото, бурным потоком утекающего за рубеж, государству приходилось снова и снова прибегать к внешним заимствованиям, следствием чего был непрекращающийся рост государственного долга. В этом, 1901 году долг Российской империи достигнет шести с половиной миллиардов рублей.

– А-ах! – возмущение зала уже вовсю витало в воздухе, электризуя атмосферу.

– И вот я что подумал, – оценивающе оглядывая зал, задумчиво и медленно протянул император. – А если эти деньги отдать вам, смогли бы вы устроить так, чтобы Россия перестала быть дойной коровой для заезжих гастролеров?

«Бьёт по самому больному месту, – крякнул от смешанного чувства досады и удовольствия Савва Иванович. – Купцу всегда не хватает оборотных средств, всегда нужно где-то перехватывать, идя на поклон к банкирам, – думал он. – А тут – такие деньжищи, по сравнению с которыми любой самый крупный капитал смотрится как Моська рядом со слоном. Конечно же, купцам такой разговор понятен и, главное, – приятен».

– Я говорил, что иностранные товары дешевле импортных, и видел, как это вас расстроило, – говорил император, шурша бумагами. – Но и это не вся правда. Сергей Юльевич Витте вынужден был признать в своём всеподданнейшем докладе в феврале 1899 года: «За пуд чугуна англичанин платит 26 копеек, американец – 32, а русский – до 90». Там заплатить втридорога получается все равно дешевле, чем произвести здесь. Думаю, что такое положение дел ненормально и терпеть его дальше невозможно. Дороговизна импортных товаров – это не единственное и не самое главное, с чем нельзя мириться, – продолжил император, беспощадно прерывая одобрительные возгласы. – За последние десять лет из полутора миллиардов вложенных в экономику рублей миллиард принадлежал иностранцам. Отечественных организаторов производства вытесняют на периферию и разоряют. Это терпеть нельзя. Под моим личным патронажем только что учрежден специальный фонд взаимопомощи и производственной кооперации, который будет спасать тонущие предприятия и создавать условия для устойчивости рентабельных… – Опять одобрительные аплодисменты и опять короткий взмах руки: – Я еще не закончил!

Быстрый рост промышленности в предыдущие годы был по большей части спекулятивным, искусственным, потому что не соответствовал действительному росту благосостояния населения. Увеличение производства не оправдывалось ростом спроса и потребления и кое-как держалось на казённых заказах и субсидиях, преимущественно по железнодорожному строительству. Этот пузырь мнимого процветания должен был лопнуть, и он лопнул. Биржевой крах 1899 года смыл в канализацию и многих отечественных капиталистов, которые наивно мнили себя большими шишками и великими комбинаторами, а на деле оказались молочными поросятами на откорм, чтобы в день «икс» быть поданными на стол истинным виновникам торжества – международным финансовым империям.

– Ах-х-м, – выдохнул зал. Сидящие уже успели ощутить на своей шее «нежное» прикосновение транснациональных корпораций. «Это ведь он про меня», – будто плетью по спине хлестнула неприятная догадка. Савва Мамонтов скрипнул зубами и сцепил пальцы в замок, как будто защищая свою психику от уже пережитого, но не изжитого унижения.

– Пострадали не только заводы и торговые ряды. Помещики жалуются, что выбранная модель экономики «создала обстоятельства, среди которых кредит широко раскинул паутину, где мы, запутавшись как муха, трепещем и жужжим в ожидании смертельных объятий паука». Больше половины всех имений заложено в кредитных учреждениях, а совокупная задолженность частного землевладения достигает 2 миллиардов рублей с уплатой ежегодной дани банкам свыше 200 миллионов, – продолжал сыпать цифрами император.

«Дань банкам, – обратил внимание Морозов, размышляя над последними словами царя и искоса взглянув на Рябушинских, чей банк был одним из самых активных на селе, – это то, что должно принадлежать государству, а принадлежит ростовщикам. Стало быть, государь объявляет, что они залезли в его огород… тревожный звоночек для господ финансистов…»

– Наша реформа предусматривает освобождение от налогов тех, чей годовой доход на семью составляет меньше тысячи рублей. Подписывая этот манифест, я прекрасно помнил, что в прошлом, 1900 году в России тысячу и более рублей в год получали всего 700 тысяч человек, или полпроцента от всего населения империи. Эти цифры говорят о крайне низком уровне доходов населения России. При этом по-настоящему богатых людей с годовым доходом 50 тысяч рублей и более было всего 3,5 тысячи человек… Это же капля в море! Объявляя о необлагаемом минимуме, хочу, чтобы тысячу рублей дохода имело каждое домохозяйство. И в этом смысле в первую очередь вижу самым заинтересованным союзником купеческое сословие. Перемножьте тысячу рублей на количество дворов России и прикиньте, сколько они тогда смогут купить у вас товаров и услуг!