– Мне вообще-то не хочется об этом говорить, пока я не
уверена.
Не уверена в чем? Мэтью боялся ответа на этот вопрос. Может,
она выйдет за Джастина и решит остаться в Калифорнии. Но он был обязан сказать
ей, что об этом думает – ради Эндрю, в конце концов, такова была его роль в ее
жизни, несмотря на дружбу, которая установилась между ними за прошедшие шесть
месяцев.
– Если ты решишь там остаться, в Лос-Анджелесе есть для
Эндрю замечательная школа.
Мэтью стал рассказывать ей об этом, и она слушала, но скоро
ее стало клонить в сон. Она встала.
– Об этом пока речь не идет, но если зайдет, ты мне
расскажешь о школе.
Он подумал, что все-таки огорчил ее. Дафна не была готова
думать о замужестве с Джастином, да и он тоже не обмолвился об этом, но раньше
или позже вопрос бы встал. В конце концов ей бы пришлось решить, возвращаться
ли в Нью-Йорк или остаться в Лос-Анджелесе.
– Сейчас мне надо закончить фильм. Потом я буду думать
о своей личной жизни.
– Поступай так, как будет лучше для тебя, Дафф. И для
Эндрю.
У Мэтью был грустный и очень добрый голос, и Дафна вдруг
задумалась. Раз или два она звонила и не застала его. Она гадала, не появилась
ли в его жизни женщина, но спрашивать об этом ей показалось неуместным. Мэтью
отвез ее на машине в гостиницу, где ей были оставлены ключи с приветственной
запиской.
– Я рад, что ты прилетела повидаться с Эндрю, – сказал
он на прощание с задумчивой улыбкой в глазах.
– Я тоже, Мэтт.
Они пожелали друг другу спокойной ночи и расстались, и,
поднимаясь по лестнице в свою комнату, Дафна думала об их разговоре и
задавалась вопросом, почему вдруг ее мысли о Джастине стали такими
безрадостными. Почему бы ему не стать похожим на Мэтта? Почему бы не говорить с
ней об Эндрю? Но, может, со временем он изменится. В конце концов, для Мэтта
это была работа – заботиться о таких детях, как Эндрю. Но Дафна, конечно,
знала, что для него это было больше, чем только работа. Гораздо, гораздо
больше.
Глава 31
Время свидания с Эндрю пролетело слишком быстро, он был вне
себя от восторга, что она приехала, демонстрировал ей, как катается на
велосипеде, показывал свой огород, познакомил со своими новыми друзьями и
хвастался перед ними ее фильмом. Стояли чудесные июньские дни, и Дафна
чувствовала, что жила только потому, что была рядом с сыном. Казалось, что за
прошедшие три месяца то, что раньше наполняло ее душу, куда-то исчезло, и она
этого не заметила. В Калифорнии она была так увлечена Джастином и работой над
фильмом. Но теперь она еще раз убедилась, как необходим ей сын и как она важна
для него. Эндрю снова и снова спрашивал ее, когда сможет приехать в Калифорнию,
когда она вернется домой, когда они смогут быть вместе.
Он только что пошел умыться перед сном, а Дафна наблюдала
закат солнца, сидя в старомодном, удобном кресле-качалке. Мэтью подошел к ней.
– Может, побыть с тобой, Дафф?
Она выглядела такой спокойной и задумчивой, что ему не
хотелось мешать ее размышлениям. Но, увидев ее, Мэтью не смог удержаться, чтобы
не подойти.
– Конечно, Мэтт. – Она с улыбкой указала на место Рядом
с собой. – Эндрю только что ушел мыться.
– Я знаю. Я встретил его на лестнице, и он мне сказал,
что ты здесь.
Они обменялись улыбками. Солнце, объятое пламенем, садилось
за гору.
– Для Эндрю очень хорошо было тебя повидать. Он в тебе
опять очень нуждается. Он начинает уделять все больше внимания внешнему миру, а
ты для него – важная часть этого мира.
– Мне пребывание здесь тоже пошло на пользу.
Теперь она это сознавала. Из ее глаз исчезла тревога, а лицо
было спокойным и счастливым. В кресле-качалке Дафна выглядела как девочка – в
джинсах и старой спортивной блузе; ее длинные светлые волосы веером спадали на
спину и были схвачены на голове светло-голубой лентой под цвет глаз. Но все же
Мэтью разглядел в ее глазах и беспокойство, беспокойство за Эндрю.
– Мне кажется, что я должна быть здесь, с ним, Мэтт.
– Сейчас ты не можешь. Он это понимает.
– Разве? Я не уверена, что сама все понимаю.
Она замолчала, Мэтт наблюдал за ней.
– Ты сегодня выглядишь совсем по-детски, – ласково
сказал он. – Никому и в голову бы не пришло, что ты популярная писательница.
Или возлюбленная киногероя – объекта воздыханий всех женщин.
Она радостно посмотрела на Мэтью.
– Здесь я могу быть сама собой. И мамой Эндрю.
Это была важная грань ее жизни, и они оба это знали.
– Я постараюсь скоро снова прилететь.
– Когда?
– Либо непосредственно до, или сразу после Вайоминга,
смотря что скажет Говард.
– Надеюсь, что это будет до.
И тут ему пришлось быть с ней откровенным, каким он,
впрочем, почти всегда и был:
– Не столько из-за Эндрю, сколько из-за себя самого.
Дафна посмотрела ему в глаза и почувствовала, как глубоко в
ней что-то шевельнулось. Она никогда не была вполне уверена в своих чувствах к
Мэтту да по-настоящему и не думала над этим. Так было очень удобно. Но странно
было, как важен он стал для нее, как необходимо ей было знать, что он здесь,
что она может с ним поговорить, если нужно. Она теперь не могла представить себе
жизни без него, особенно имея в виду Эндрю. Но и себя тоже.
– Ты для меня много значишь, Дафна. – Его голос был
хрипловат, Дафна кивнула, глядя в его добрые карие глаза.
– Ты для меня тоже много значишь.
– Это довольно нелепо, не так ли? Мы на самом деле были
друг с другом очень мало. Несколько разговоров у камина здесь, и в школе, и
много часов по телефону... – Его голос стих.
– Может, этого достаточно... Мне кажется, что я тебя
знаю лучше, чем кто-либо.
Это и было удивительно. Она в самом деле знала его. И он
сознавал, что так же знает и ее, такой, какой она была на самом деле, с ее
опасениями и страхами, а также с ее победами и силой характера. Она открылась
перед ним больше, чем перед кем-либо другим, даже Джастином. Джастин видел ее
веселую, броскую сторону, надежную, сильную часть ее бытия, но он не знал того,
что было известно Мэтью, и она не была уверена, стоит ли его в это посвящать.
Но она знала, что Мэтью она может доверить все свои секреты и всю свою душу. И
тем не менее она жила именно с Джастином, именно с Джастином делила гигантское
ложе в Бель-Эйр.
– Может, когда-нибудь, Дафф... – Мэтью хотел что-то
сказать, и Дафна посмотрела на него с крайним удивлением, почти с испугом.
Тогда он передумал, решил, что еще не время. – Мы сможем больше времени
проводить вместе.