Его моя малышка - читать онлайн книгу. Автор: Елена Лабрус cтр.№ 53

— Что твоя мать сказала Марине? — нашёл он Лизу одну, заплаканную, на кухне, уже с утра щедро добавляющую в кофе виски. Кажется, это называлось «кофе по-ирландски», но для такого количества виски в нём было слишком мало кофе.

— Чтобы не подходила к Диане. Ты был с ней? — рука её дрогнула, алкоголь потёк по столу, и она отставила бутылку, стукнув донышком.

— Сама догадалась или Моржов жарко шепнул на ушко? — покрутился Роман в похожей на стерильную лабораторию кухне и пошёл налить себе кофе.

— Моржов, — вздохнула она. — Я бы не догадалась. Я думала она с ним.

— Я бы тоже не догадался, что ты… — он болезненно поморщился, но не договорил.

Лиза дёрнулась, как от пощёчины и умоляюще уставилась на него.

— Ром, нет. Нет, нет, нет, нет, — запричитала она, но он заметил только, что она наконец-то перестала называть его «зай». — Я никогда, никогда ни с кем тебе не изменяла. Рома, клянусь. Я чем хочешь поклянусь, что никогда.

— Серьёзно? — сел он напротив неё с чашкой кофе. — А что же это тогда за история с Дианой? Когда перед Моржовым ты страхе заламывала руки, что я тебе голову оторву? Даже сделала анализ ДНК. Кстати, где он? Я бы взглянул.

— Ром, — она попыталась взять чашку, но у неё так тряслись руки, что не смогла. — Я уже сказала твоему адвокату, что всё подпишу, только если ты не будешь делать такой анализ. Я хочу дом, триста миллионов долларов, и откажусь даже от опеки над ребёнком, но только одно условие. Это даже не условие. Просто умоляю тебя: только без анализов.

— А если я не соглашусь? — прищурился он. Всё это попахивало настолько дурно, что у Романа противно вспотели ладони.

— Послушай меня, — решительно отодвинула Лиза чашку и посмотрела на него так, что ему даже стало страшно. За неё. — Я знаю, ты невысокого мнения о любых моих словах. Но в последний раз послушай.



— Я совершила в жизни много ошибок, Ром, — немного безумно сверкали из-за траурных кругов Лизины глаза. — Какие-то сознательно, в каких-то была не виновата, хоть всю жизнь за них и расплачиваюсь. Но это — самая-самая ужасная моя ошибка. Я струсила. Я не нашла в себе сил. Я испугалась и разрушила всё. Ты был лучшим, что когда-либо случалось в моей жизни. Был моим счастливым билетом в настоящую жизнь. Ты меня баловал, ты меня жалел, ты сумел увидеть во мне всё то хорошее, что я давно уже в себе похоронила. И я должна была, просто обречена была стать с тобой счастлива. И я была счастлива, по-настоящему. Мы могли бы прожить с тобой всю жизнь, растить детей, нянчить внуков, а в старости гулять в парке, держась за руки. Да, именно таким я видела наше будущее. А потом ошиблась. Оступилась. Дрогнула. И испортила всё.

— Лиза, я не понимаю, — отставил Роман свою чашку. — О чём ты говоришь?

— О Диане, Ром. Не делай этот анализ. Я тебя умоляю, Христом богом прошу — не делай. Я разрушила свою жизнь. Но ты этого не делай. Живи. Просто люби её так, как ты её любишь. Сильнее, наверно нельзя, — сорвался её голос, губы затряслись, — но люби её и за меня. Я не смогла, но у тебя получится, я знаю, — текли по щекам слёзы, но она их только смаргивала, но не вытирала. — И прости меня, пожалуйста, за всё.

— Лиза, что в том анализе? — вытер он о брюки вспотевшие руки.

— Не знаю. Я его не сделала. Не смогла. Просто сказала Моржову, что всё хорошо.

— Так какого же чёрта, — зачем-то толкнул он свою чашку. Она упала и оставила на бежевой глянцевой столешнице большое коричневое пятно. — Какого чёрта ты паришь мне мозги?

— Потому что я знаю, — смотрела Лиза как медленно пятно ползёт к луже, оставленной виски. И в тот момент, когда жидкости соединились, подняла глаза. — Я не плохая мать, Ром. Просто я не смогла полюбить чужого ребёнка.

— Что? — в него словно плеснули кипятком.

— Наша девочка была слабенькой и недоношенной, — смотрела Лиза на него так, словно сама себе зачитывала приговор. — Она не могла весить три с половиной килограмма, никак. Меня кесарили, а у неё на лбу родовые травмы. У меня первая группа крови, и у тебя первая, а у неё вторая, Ром.

— Но у меня… — он осёкся. — И ты… — у него не было слов.

— Нет, я не знала. Я отошла от наркоза, а она уже лежала рядом со мной. Красненькая, маленькая, сморщенная. И я была так счастлива, глядя на не, но что-то было не так…

— Ты год из-за беременности не пила таблетки, дура ты неполноценная, — перебила её мать. Роман и не заметил когда она вошла на кухню. — Тебе и пауки по стенам ползали. И змеи на кровати мерещились. Не слушайте вы её, Роман Евгеньевич, — она приподняла бутылку, посмотрела на этикетку и небрежно вернула на стол. — Она же полоумная. Да ещё и пьёт. У неё и справка из психдиспансера есть. Маниакально-депрессивный психоз — это, знаете ли, почти приговор.

Она равнодушно взяла кружку, полазила по ящикам, нашла чай.

В полной тишине звук воды, бьющей струёй в фарфор почему-то прозвучал шипяще.

«Так вот, что нарыл на Лизу адвокат, когда сказал, что, если она не согласится добровольно, мы лишим её родительских прав. Справку», — словно кислотой разъедал мозг этот шипящий звук, но Роман ещё способен был думать.

— Уж как она вопила! «Где моя девочка? Верните мою девочку», — бухнув ведёрную кружку на стол, передразнила дочь Любовь Николаевна. — Тьху! Устроила там в роддоме чёрте что. Аж перед людями до сих пор стыдно. Как ты могла знать, что это не твоя дочь, истеричка? Ты что, видела её до этого?

— Я не видела, — Лиза побледнела так, что Роман подскочил, чтобы налить ей воды.

— Ну скажи ещё: я ж мать! Я всяко узнаю своего ребёнка, — бряцала Мурзина ложкой по стенкам кружки так, что закладывало уши.

— Выпей! — подал Лизе Роман стакан, на всякий случай сел ближе и оказал лицом к лицу с тёщей.

— Да, я мать, — выглотала Лиза полстакана и вроде порозовела. — И я не дура.

— Дура, — хлебнула та из своего ведра, шумно втянув жидкость и гадко хохотнула. — Гаворю ж, у тебя и справка есть. И ведь что удумала, — снова отхлебнула чай тёща. — Кормить она её не будет. Унесите. Заберите. Не моя.

— А что сказал врач? — спросил Роман Лизу.

— А что он сказал вам? — не дала ей и рта открыть мать. — Всё ей популярно абъяснил, что родовые травмы, потому что предлежание было такое, родавые пути узкие, а головка-то в них уже втыкнулась и никак. А что со сроком, что с весом на УЗИ постоянно ошибаются. На это сматреть нельзя. А на ручке бирка, жёсткая, пластиковая, одноразовая, как на посылках, такую знаете, не бинтик, просто так не потеряешь, ребёнка не перепутаешь. На ней всё чин па чину: фамилия…

— Лиза, что сказал тебе врач? — перебил тёщу Роман.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍