Его моя малышка - читать онлайн книгу. Автор: Елена Лабрус cтр.№ 45

Марина, как начинающий яхтсмен, конечно, заинтересовалась почему это произошло. А Гомельский, как настоящий друг, конечно, предложил помощь.

Правда, пока несчастный капитан колдовал с какими-то вентилями, бессовестный пассажир коварно урвал нечаянные объятия, встретив Марину снизу на крутой лестнице.

Он чуть не умер от разрыва сердца, прижав её к груди. Три секунды, два пропущенных удара, один задержанный вздох — когда, обхватив его за талию, она шумно, порывисто, жадно вдохнула его запах. И он уже готов был отправиться на этой яхте в кругосветку даже со сломанным гальюном, но… счастье было так недолго. И гальюн, мать его, Моржов уже починил.

Оказалось, что просто в одной из сливных ёмкостей, перекрытых при стоянке в марине, выйдя в море, Моржов забыл открыть кран. Всё быстренько наладилось. Вода из толчка ушла. А вот сердечко в груди у Ромки ещё долго сбивалось с ритма, стоило ему вспомнить как горячо, сладко и запретно Маринка к нему прижалась.

Моржову так не повезло. И хоть он этого, конечно, не знал, но всё равно в ответ на скептически приподнятые брови Гомельского, когда тот очередной раз к Марине прикасался, а Роман его палил, раздражался. Косые проницательные взгляды Моржова тоже бесили. А уж за не сходящую с губ Гомельского усмешку, тот ждал, что на стоянке Моржов потянет его на разборки. Но встали они на якоре прямо посреди маленькой бухточки. И когда Моржов попытался включить нарядную неоновую подсветку, опять что-то пошло не так. Поэтому разборки были отложены. И Марина с Ромой пережидали вынужденную темноту, сидя на открытой купальной платформе и свесив ноги в воду.

— Думаю, ты теперь понимаешь, что самый большой недостаток любой лодки — это сама лодка, — пошутил Моржов, когда всё же починил электричество. Теперь в ночи их маленький крейсер с синей иллюминацией по периметру стал похож на космический корабль. И чёрт побери, было нереально красиво, особенно, когда включили музыку. — Девяносто процентов времени это ремонт и уборка, — принёс Моржов, убивающий всю романтику и своими пояснениями, и своим видом, разогретый в микроволновке ужин, и Марина принялась помогать ему накрывать стол. — И десять процентов — красивые пейзажи.

— А что самое неприятное. Лично для тебя? — потянулась она за салфетками над севшим на диван Моржовым. И тот, похоже, сглотнул слюну, что закапала с клыков, которыми он размечтался впиться в её ягодицу. А Роман чуть не вкрутил себе штопор в палец, открывая вино.

— Наверно, крен, — ответил Моржов, когда она наконец разогнулась, и покашлял, словно у него запершило в горле.

— Ох уж этот крен, — так же демонстративно покашлял Роман.

— Порой до сорока пяти градусов, — зло глянул на него Моржов. — Когда под парусом да в непогоду. Всё падает, — покосился на площадку у ролевого колеса в полу, что как он пояснил, поднимают, чтобы при наклоне яхты можно было стоять и рулить, но по понятным Роману причинам, из-за стола не вылез.

«А как по мне так всё как раз встаёт», — хмыкнул Гомельский

— Жаль, что мы не попали сегодня в шторм, — улыбнулась Марина.



— Да как сказать. По-моему, кто-то попал. В десятибалльный, — покосился Гомельский на Моржова, хотя на самом деле имел в виду себя.

В общем, как его Роман не подначивал, разборка не состоялась. Да что там разборка, Моржов классически уклонялся даже от того, чтобы поговорить. А ведь им было о чём. Но Роман списал на то, что тесное пространство всё же и правда не лучшее место для таких разговоров, хотя рука у него зудела врезать Моржову ещё пару раз. Для профилактики. Но не сбылось.

Ночью под непрерывное бульканье и хлюпанье, называемое «биение волн» за бортом, правда, так и не получилось выспаться, но в принципе, поездка прошла ничего. И на следующий день они как-то мирно доплыли к обеду до Генуи.

Вот только едва появилась сотовая связь, как первым до Романа дозвонился Туманов и огорошил его тем, что ждёт на пирсе.

— И кто бы сомневался, — хмыкнула Марина, когда увидела Туманова на пирсе марины Варацце.

В белоснежной, расстёгнутой на груди, рубашке, в синих брюках, с развевающимися на ветру волосами он был чертовски хорош, хоть со своим иконостасом на груди и был похож на цыгана. Но, главное, каким бы поводом он сейчас не прикрылся, Марина знала: почему, зачем и ради кого он прилетел.

— Привет, красавица! — подал он руку, помогая Марине сойти на дощатый настил. — Как поездка?

— Чудесно, Лёш, — усмехнулась она, глядя как он решает непростую задачку на сложение. Один плюс один. Один плюс другой. Или эти двое сослуживцев вместе, а у Марины действительно была деловая поездка.

И она облегчённо так и не выдохнула, когда с натяжкой Туманов согласился на «Марина плюс Моржов». Потому что понимала: раз прилетел лично, значит, видел, как увёл её из зала ресторана Гомельский. А раз видел, значит, отправил за ними «хвост». И какое счастье, что полетели они втроём. Но, чёрт побери, вот только этого маньяка в её жизни сейчас и не хватало.

Она, признаться, и так уже устала уворачиваться от потных ладошек Моржова, что на такой маленькой лодке было трудно. А тут ещё мистер Ревнивый Ковбой.

— Втроём было не тесновато? — качнул он головой в сторону яхты, на которой Моржов отдавал распоряжения человеку, который, видимо, должен за ней следить, а Гомельский пошёл за чемоданом.

— В самый раз, — улыбнулась Марина. — Кровать там большая.

— Скворцова, — укоризненно покачал головой Туманов.

Но она бы соврала, что думала: на обмене любезностями всё и закончится. Звонил-то он Гомельскому, значит, якобы прилетел к нему. Нет, Туманов был такой Туманов. И если уж что-то втемяшил себе в башку, не отступит.

Он щёлкнул кому-то пальцами и со стороны берега тут же показался человек с огромным букетом в руках.

— И куда я его дену? — фейспалмом прикрыла Марина глаза, пока букет ещё несли. — Лёш!

— Да куда хочешь. Хоть выкини, — равнодушно пожал он плечам, когда цветы доставили.

— Вот зачем? — всё не решалась Марина взять букет.

— Люблю я тебя, дурочка, — словно они тут были одни, сказал Туманов. — Люблю, — рывком подтянул к себе за шею и впился поцелуем.

Пощёчина прозвучала звонко. Марина вложила в неё всю злость, на которую только была сейчас способна. И судя по тому, как сморщился паренёк, что держал букет, влепила не слабо.

— Эх, хороша ты, Маринка! Когда зла, — подвигал челюстью Туманов. А Марина забрала букет и, недолго думая, швырнула в воду.

— Спасибо! — демонстративно отряхнула она руки.

И тут только увидела моргающих как две чурки с глазами Гомельского и Моржова.

Туманов поздоровался с каждым из них за руку, словно ничего и не произошло. Сказал Гомельскому, что нужно срочно поговорить, и кое-что сделать. И только когда потянул его буквально за руку, обернулся и на весь пирс заявил: