Песнь, что сидела глубоко внутри, лишь недовольно ощетинилась, не собираясь откликаться на их усилия, только девушка молчала об этом. Пусть пытаются! Вдруг выйдет у них. Вдруг получится!
В Храме, тем временем, осталось только семеро гейеров, включая верховного, остальные по делам своим разошлись.
Вокруг алтаря синим порошком вывели круг ровный, а внутри него лучи, что к центру тянулись. На концах гейеры расположились, а в центре она сама, глазами удивленно хлопая и с трепетом ожидая того, что происходить будет.
Сначала ничего не ощущала, лежала, чувствуя себя глупо и неуютно, да к их бормотанию на непонятном языке прислушивалась. Потом тепло стало, и каменная плита на которой лежала, перестала из нее тепло вытягивать, нагрелась тоже. И так приятно стало, уютно, что взяла и заснула, прямо в храме, посреди ритуала важного.
Проснулась от ворчания недовольного. Санмей, склонившийся над ней, бесцеремонно за плечо тряс:
— Подумать только! Взяла и уснула!
— Извините, — пробубнила, с трудом зевоту удерживая, и, к превеликому изумлению своему, не чувствуя никаких уколов совести.
После того, как спала урывками в долине, добираясь до Вар'шааны закрытой, и после первой неспокойной ночи в столице кобальтовой, она впервые почувствовала себя отдохнувшей. Даже настроение чуть лучше стало, и все вокруг перестало казаться мрачным и угнетающим.
С кряхтением села еле-еле, спина от лежания на граните затекла, одеревенела. Посмотрела в сторону выхода и с удивлением обнаружила, что солнце уже к закату клонится. Это сколько она проспала? Час, два, три? Почему сразу не разбудили? Неужели пожалели бедную?
— На сегодня все, — Санмей отошел в сторону, и начал руки в купели бронзовой омывать, — завтра утром ждем тебя.
— Я приду.
— Конечно, придешь. Куда ж ты денешься? — хмыкнул он, обозначая ее положение. Напоминая о том, что она здесь никто. Лишь гостья вынужденная, от которой ждут чуда, — и да. Ночью спать надо, а не мечтать не пойми о чем!
Вспыхнула от замечания язвительного, но смолчала.
— Может, стоит организовать для нее занятия, чтобы поняла, что к чему, прониклась, — предложил один из молодых гейеров, рассматривая ее снисходительно.
— Не суйся, куда не просят, — осадил его Санмэй, — наше дело помочь ей силу свою почувствовать, научить управлять ей, а расскажут все и без нас. И покажут, объяснят.
Дэни лишь удивленно на него посмотрела. Расскажут? Покажут? Объяснят??? Серьезно? Ей показалось, что тъерды, что сам хозяин Вар'шааны болтливостью излишней не страдали, и вряд ли снизошли бы до разговоров с девчонкой, найденной в глуши деревенской.
— Иди уже, — верховный гейер кивнул ей, — тебя ждут.
Она аккуратно сползла с алтаря и чуть ли не бегом устремилась к выходу, довольная тем, что день этот сложный к концу подходит.
Спустилась от входа к площади, мимо Ильфила пробежала, даже не взглянув в его сторону. Надоел он сегодня! Утомил! И к выходу с площади поспешила.
А там ее уже поджидал Вэллиан, беседуя со своими воинами. Те внимательно слушали, кивали, пока он объяснял им что-то. Завидев его, Дэниэль внезапно снова оробела.
Хорошее настроение, с которым она проснулась в храме, смешалось, рассыпалось при взгляде на этого сурового сдержанного человека. Вроде и не боялась она его, а трепет внутри с каждым мигом нарастал.
Вэлл почувствовал на себе взгляд пристальный, обернулся, зная, что девчонку за спиной обнаружит. Так и оказалось. Стояла неподалеку, переминаясь с ноги на ногу, и глядя на него нерешительно.
— На сегодня все? — поинтересовался размеренно.
— Все, — еле сглотнула ком, вставший посреди горла.
— Домой пойдем.
Кивнула и осторожно ближе к нему подошла.
Он отдал последние распоряжения воинам и направился к Хану, нетерпеливо пританцовывающему на привязи.
Уже каким-то привычным движением обхватил за тонкую талию, помогая забраться на Хана. Посадил, руки убирая, и чувствуя, как ладони теплом приятным покалывает. Заскочил позади нее в седло, заметив: как тут же подобралась, напряглась отчаянно. Надо ей лошадку выделить. Спокойную, с нравом добрым, покладистым, чтобы лишний раз вот так, испуганно не замирала, не превращалась в статую неподвижную.
Не торопясь, проехали по дороге от храма вниз, к жилым кварталам. Отдохнувшая Дэни с интересом посматривала по сторонам. Только вот интересного ничего не было — слева стена высокая, справа стена высокая, а между ними дорога проложена. Вот и все.
Наконец достигли развилки широкой. Одна дорога дальше вниз вела, в оживленный квартал, где народ обычный сновал, вторая — направо забирала, к мосту широкому, но короткому, через пропасть бездонную, который вел туда, где дома дорогие да знатные.
А еще на развилке этой в стене каменной ворота высокие были. Резные, железом окованные, на тяжелый запор закрытые. А что за ними? Вот бы посмотреть!
Но Вэлл ничего не собирался показывать, заворачивая в сторону дома, а она не готова была спрашивать. Особенно когда вот так сидит за спиной, и его дыхание теплое на плече чувствуется.
Когда вернулись домой, он снова передал ее в распоряжение Мисси, а сам в гостиную направился, что на первом этаже располагалась и окнами своими выходила во внутренний двор, где цветы буйно цвели.
Дэниэль проводила его взглядом растерянным. Почему он не разговаривает с ней? Привел к себе домой, поселил, накормил, одел, обул. И на этом все! Словно не замечает ее присутствия! Почему не расспрашивает ни о чем? Не видит вовсе, будто она тень бестелесная, а не девушка.
Тут же поразилась мыслям своим гневным. Это ведь хорошо, что не замечает! Всю жизнь свою жила так, чтобы внимания к себе не привлекать! И тут так же должно быть! Тихо: спокойно, чтобы лишний раз не пересекаться с ним!
Да, именно так! Поэтому хорошо, что он ушел в гостиную и дверь за собой прикрыл! Очень хорошо! Можно спокойно в комнату свою новую вернуться!
Так и настраивала себя сосредоточенно, пока наверх поднималась. Пыталась убедить саму себя в том, что лучше такого расклада и быть не может.
Только в груди почему-то давило, и кошки неприятно скребли по непонятной причине.
А позже опять из окна наблюдала за тем, как из дому уходит на ночь глядя, подозревая, что снова вернется только под утро.
***
Следующий день ничем не отличался от предыдущего. Все так же утром рано, на рассвете, Вэлл отвел ее в Гейрион и оставил там с гейерами. Снова те же действия, снова Ильфид неподатливый, снова алтарь, снова песнопения непонятные. Язык этот, кстати, каиди назывался, на нем Древние драконы разговаривали, что в долине раньше жили. Теперь не в ходу он был, многие из жителей Вар'шааны и слова не могли на нем сказать, но служители Гейриона владели им в совершенстве. Об этом ей поведал все тот же молодой гейер, когда обедала, сидя на ступенях храма. Не хотелось ей есть в комнатах с каменными сводами, но никто и не настаивал на этом. Принесли еду теплую, вкусную, выдали и оставили в покое, за что она где-то в глубине души была им благодарна.