Сенека. Избранные труды - читать онлайн книгу. Автор: Луций Анней Сенека cтр.№ 34

Все это я пишу тебе не потому, что думаю, что ты ждешь от меня запоздалых утешений, ибо я уверен, что ты сам говорил себе все, что прочтешь в этом письме, но лишь для того, чтобы упрекнуть тебя за промедление, которое заставило тебя потерять время, а также для того, чтобы впредь ты был бодрее в борьбе с судьбою и упреждал все ее удары, как будто она не только может поразить тебя, но наверное поразит.

Каждый день, каждый час доказывает нам наше ничтожество и каким-либо новым способом напоминает забывшим об их бренности, а задумавшихся о вечной жизни заставляет вспомнить о смерти. Тебе странно, к чему это начало? Ты помнишь Сенеция Корнелия, римского всадника, человека выдающегося и дельного? Он скоро выдвинулся из низкого сословия, а затем быстро пошел по пути к почестям и отличиям, ибо на этом пути всего труднее начало. Точно так же и богатство растет всего медленнее, пока человек близок к бедности, а раз он из нее вырвется, оно пойдет расти быстрее. Сенеций тоже весьма заботился о приобретении богатства и шел к нему сразу обоими верными путями – путем приобретения и путем бережливости, из которых одного какого-нибудь было бы вполне достаточно, чтобы стать богатым. Он вел притом весьма воздержный образ жизни, заботясь не только о накоплении имущества, но и о своем здоровье. И вот вчера, посетив меня, как всегда, утром и проведя затем целый день до поздней ночи у постели безнадежно больного друга, а затем спокойно поужинав, Сенеций внезапно заболел острою формой горловой жабы, которая и задушила его к рассвету. Он скончался в течение всего нескольких часов, хотя весьма незадолго перед тем был в полном цвете сил и здоровья. Итак, человек, всю жизнь занимавшийся стяжанием денег на море и на суше и искавший даже государственной службы, чтобы не оставить и этого способа приобретения денег, как раз в то время, когда дела его пошли особенно хорошо, так сказать, в самый разгар денежного благополучия, внезапно умер.

О, как глупо строить планы на всю свою жизнь, не будучи господином даже завтрашнего дня! О, как безумны надеющиеся на отдаленное будущее! «Буду приобретать, строить, пускаться в денежные обороты, искать почестей и к старости, устав от дел и испытав все в жизни, проведу в покое и отдыхе остаток дней своих». Так склонны рассуждать многие, но, поверь мне, даже самые счастливые люди не могут быть уверены в успехе. Не следует ничего обещать себе в будущем. Даже то, что уже в наших руках, нетрудно потерять, и в любой момент может случиться бедствие. События следуют одно за другим по установленным законам, но неизвестным для нас, а не все ли равно для нас, известно ли судьбе то, что неизвестно нам? Мы замышляем долгие путешествия и предполагаем вернуться домой, объездив далекие, чужие страны; мы надеемся на выгоды и награды за военные подвиги, мечтаем о прокуратуре и видим перед собой ряд ступеней в служебной карьере, а между тем уже возле нас смерть. И хотя мы помышляли до сих пор о ней не иначе, как о чем-то чуждом, время от времени, как бы уроком для нас, на наших глазах умирают люди так скоро, что мы только успеваем дивиться.

Но не нелепо ли удивляться тому, что в данный день случилось то, что может случиться в любой день? Неумолимая судьба поставила нам предел, и только мы не знаем, насколько мы близки к нему. А потому будем жить и думать так, как будто мы достигли этого предела. Будем ежедневно сводить свои счеты с жизнью. Величайшее зло в жизни состоит в том, что она несовершенна, что в ней чего-нибудь недостает. Но тот, кто ежедневно подсчитывает итоги своей жизни, не нуждается во времени. А между тем страх смерти и съедающая душу жажда будущего происходят исключительно оттого, что для завершения жизни необходимо еще время. Сколь несчастны те, кто, придя в жизнь, не знает, как выйти из нее!

Неразвитой ум трепещет в невыразимом ужасе при мысли о том, сколько ему еще осталось жить и какова будет эта жизнь. Но этих волнений легко избежать, если не строить планов на долгую жизнь, но сосредоточивать ее цели в настоящем. Тот, для кого напрасно настоящее, зависит от будущего. Если же я выполнил все долги свои, если, развив свой ум, я знаю, что нет разницы между днем и столетием, то я могу смотреть свысока на все, что случается в длинном ряду дней и событий, и даже о самой вечности помышлять с насмешливой улыбкой. Ибо как может смутить меня изменчивость и непрочность событий, если я готов на все превратности судьбы? Итак, о Луцилий, спеши жить и считай каждый свой день за новую жизнь. Кто так смотрит на вещи, кто ежедневно завершает свою жизнь, тот спокоен. Напротив, те, кто живет надеждами на будущее, теряют все прошедшее и в погоне за грядущим становятся жертвами страха смерти, который не только сам по себе великое бедствие, но и все другое обращает во зло.

Оттого мне кажется постыдным желание Мецената, в котором он не отказывается от искалечения, уродства и мук казни, лишь бы ему была сохранена жизнь:

Он согласен на то, что было бы величайшим бедствием, и вместо жизни испрашивает себе продолжительную пытку. По-моему, жалок тот, кто так хочет жить, что ради жизни готов подвергнуться казни на кресте. «Калечь меня, – говорит Меценат, – лишь бы в искалеченном и бесполезном теле моем осталось дыхание жизни. Мучь меня, лишь бы, безобразному и избитому, мне было позволено прожить еще несколько времени. Распни, наконец, меня и предай злейшей казни на кресте». Неужели же стоит переносить такие мучения и висеть распятым ради того, чтобы несколько отдалить от себя то, что составляет единственное утешение в несчастьях – конец страданиям? Неужели же дыхание жизни стоит того, чтобы переносить такие пытки? Какого еще бедствия можно пожелать этому несчастному, как не того, чтобы боги услышали его молитвы! Какой большей мерзости можно пожелать себе после этих малодушных стихов! Какой еще жертвы себе может требовать самый безумный ужас! Какого еще бедствия можно ждать от жизни! Как будто Меценат никогда не читал у Вергилия, что смерть не такое уж бедствие, право.

Меценат желает себе самых жестоких бедствий, и, что всего удивительнее, он хочет, чтобы они продолжались как можно дольше. И ради чего? Ради продления столь жалкого существования. Но разве это жизнь – это лишь продолжительное умирание. В самом деле, неужели мыслим такой человек, который предпочел бы терять мало-помалу свои силы во время пыток, лишаться постепенно своих членов и, наконец, среди этих мучений испустить дух свой, чем умереть сразу? Неужели найдется такой человек, который захочет влачить жалкое существование распятым на кресте, избитым, калекой с переломанными костями и горбами на спине и на груди, словом, у которого и помимо креста есть бесчисленное число причин желать смерти? О нет! Несомненно, что величайшее благо природы в том, что мы должны умереть. А ведь многие готовы ради сохранения своей жизни еще на худшее: готовы предать друга, готовы своей рукою толкнуть детей своих на путь порока, лишь бы самим видеть свет, свидетеля их преступлений!