Рандеву - читать онлайн книгу. Автор: Эстер Верхуф cтр.№ 47

Другая страна, новые язык и культура, масса впечатлений, недостаток общения с людьми своего круга, холод, тревога о детях, отсутствие комфорта, но — если быть честной — в первую очередь напряжение.

Я должна быть сильной и спокойной. Это нужно моей семье — мужу и детям, тогда как все внутри кричит и плачет. Кроме того, в последние несколько недель я очень мало ем. И вчера вечером мое тело сказало: «Хватит. Дальше так нельзя».

Но мне нужно было дальше.

Сегодня утром стало немного лучше, но я предпочла сказаться больной.

Обостренный слух уловил шум заведенного двигателя автомобиля…

Эрик, родители, Изабелла и Бастиан отправились в город — собирались пройтись по магазинам, а потом пообедать. До девяти часов вечера они не вернутся. Я вскочила с постели, подбежала к окну и прилипла к стеклу. Машина родителей мужа выехала со двора.

Жестом я воздала хвалу небу. Через пять минут была уже одета, схватила с комода ключи и поспешила к «вольво».

Машина Петера стояла в самом конце дорожки перед гаражом. Белый автобус, на котором он возил инструменты и стройматериалы, был припаркован рядом. Я не знала, есть ли машина у Клаудии. Оставалось надеяться, что Петер будет дома один. Да что гадать, скоро все узнаю.

Я припарковала машину около «лендровера» и вышла. Несмотря на всю мою решимость, руки дрожали. Необходимость звонить в дверь отпала. Как только я приблизилась к дому, на пороге показался Петер.

На нем были темные брюки и красный пуловер.

— Я думал, ты заявишься раньше, — насмешливо сказал он. — Заходи.

В доме было темно. В гостиной Петер указал мне на диван.

— Садись. Хочешь что-нибудь выпить?

— Спасибо, нет.

Он подошел к бару и налил в стакан виски.

Я огляделась по сторонам, чувствуя себя очень неловко. Атмосфера была мрачной. Почти гнетущей. Без гостей, музыки, свечей и яркого освещения этот дом выглядел иначе, чем в тот праздничный вечер.

Темно-красная велюровая обивка дивана в некоторых местах потерлась. Журнальный столик покрывал слой пыли, на лакированной поверхности виднелись круги. В стенной нише, в вазе с известковым налетом вместо воды, стояли увядшие цветы.

— Как у вас уютно! — нарочито бодро сказала я, чтобы просто начать разговор.

По правде говоря, все ниточки были в его руках, а не в моих.

Петер пробормотал что-то себе под нос и повернулся ко мне. Его лицо было почти не видно, занавески цвета охры за спиной хозяина дома едва пропускали свет.

— Когда я приехал сюда семь лет назад, тут были руины. Заброшенный замок с несколькими сгнившими, разрушенными пристройками. Грош была ему цена. В этой местности никто не жил. Работы не было, и все местные стремились уехать. Я купил этот дом за бесценок. Деньги на покупку занял у приятеля, у меня самого за душой ничего не было. Ни одного франка… Совсем ничего.

Петер повернулся к окну и посмотрел в сад.

Я затаила дыхание, боясь шелохнуться. Это было вступление. К чему? Понятно, что Петер подготовился к разговору намного лучше, чем я.

— У некоторых получается лучше, — он сделал глоток виски. — Они удачно продают свой дом в Голландии или Англии. На собственные деньги покупают здесь развалюху, а потом с помощью таких людей, как я, делают ремонт. При этом не берут в долг, как будто это им вообще ничего не стоит. Подумать только, как они богаты! Намного богаче, чем был я, когда приехал сюда.

Петер говорил не о ком-то вообще. Он говорил о нас. Мы так выгодно продали дом в Голландии, что за новое жилище здесь смогли расплатиться наличными. Да еще осталось достаточно для того, чтобы сделать ремонт. Даже если в течение первого года в нашей частной гостинице не будет постояльцев, мы переживем это без ущерба для своего счета в банке.

Откуда Петер узнал, что нам хватает денег на ремонт? От Эрика? Вполне может быть. Я попыталась вспомнить, что именно мы рассказали Тео и Бетти. Кажется, с ними мы тоже говорили о деньгах.

Петер развел руками.

— Этот дом, Симона, мой замок, моя крепость… Я хочу здесь состариться. В своей жизни я делал вещи, которые…

Он вздохнул и задумчиво потер подбородок, все еще не глядя в мою сторону.

— Скажем так, у меня была беспокойная жизнь, а здесь я обрел покой. После стольких-то лет… Пройдя через бесчестье и потери. С бесчестьем я еще могу справиться, но вот с потерями… Потери гораздо хуже.

Он замолчал и сделал еще глоток. Повертел стакан в руках. Мои глаза привыкли к полутьме, и я обратила внимание на то, каким усталым выглядел Петер. Мешки под глазами и морщины, которых раньше я у него не замечала.

— Сколько, собственно говоря, вы платите за работу, которую мы для вас делаем? Пятнадцать евро в час?

Я молчала. Вопрос риторический, Петер не ждал на него ответа. Это вообще был монолог.

— В Голландии вы столько же платите сантехникам и рабочим?

На что он намекал? Собирался жаловаться на размер почасовой оплаты? Вообще-то он сам предложил такой тариф.

Я покачала головой.

— Нет.

— А шлюхам? Сколько платил твой муж шлюхам, которых посещал? Тоже пятнадцать евро?

Меня напугали нотки, прозвучавшие в его голосе, и то, как он произнес слово «шлюха», внезапная жесткость. Впрочем я была не только напугана, но и потрясена. Кто дал Вандаму право так говорить о моем муже? Эрик никогда не бывал у проституток. Никогда.

— Эрик не ходит к шлюхам, — к моему ужасу, голос звучал очень высоко, казалось, я это пропищала.

Петер наклонил голову набок и усмехнулся.

— А ты уверена в этом, Симона? Ты ведь тоже ведешь двойную жизнь, не так ли? Ты — почти француженка.

Я стиснула лежащие на коленях руки. Они были влажными.

— Ну ладно, — продолжал хозяин дома, — давай рассуждать так: проститутки стоят на порядок дороже, чем пятнадцать евро в час. Думаю, что тариф за несложные услуги, на которые ты вряд ли пожалуешься, тем не менее никак не меньше, чем двести евро.

Я замерла. Петер пристально смотрел на меня.

— Большая разница, да? Пятнадцать или двести.

Ступор.

— А он хорош, правда? — продолжал Петер, усаживаясь в кресло напротив. — Наш мачо?

Я падаю в пучину. Десять метров, двадцать, сто. Кажется, не будет конца этому разрушительному водовороту, в который затягивает мои волосы, одежду… С неистовой силой тянет на дно, глубже, сильнее, через черный тоннель без света в конце. Следует удар. Боже, какой стыд…

— Значит, жалоб нет.

Петер залпом допил виски и со стуком поставил стакан на стол.

— Прекрасно, теперь о деле.