Семь грехов памяти. Как наш мозг нас обманывает - читать онлайн книгу. Автор: Дэниел Шектер cтр.№ 63

Психиатр Стеван Вейн и его сотрудники недавно описали связанный с этим подход к ослаблению зацикленности у людей, переживших поддержанный государством террор ^[333]. Беженцы, спасавшиеся от геноцида в Боснии и Герцеговине, часто демонстрировали классические симптомы посттравматического стрессового расстройства, включая навязчивые воспоминания. Вейн и его группа изучали эффективность так называемой терапии свидетельством: выжившие рассказывали о том, что им довелось испытать, заново проживали травмирующий опыт и пытались соотнести его с тем, что выпало их землякам. Группа Вейна собрала воспоминания выживших в архив и передала его другим пациентам как часть «терапии свидетельством». «Когда выжившие осознают, что их воспоминания становятся частью общего исследования, – отмечает Вейн, – терапия свидетельством может уменьшить их переживания, даже если сами очевидцы не просили исцелить их от боли». Предварительные результаты показали: «терапия свидетельством» действительно снижала силу навязчивых воспоминаний у боснийских беженцев.

Эти результаты согласовывались с исследованиями Джеймса Пеннебейкера, который изучал благотворный эффект рассказов о своих разочарованиях, потерях и других событиях, причинивших боль. Зацикленность практически неизбежно следует за пережитым горем. Но если мы решим встретить ее лицом к лицу, если не станем замыкаться в себе, если раскроем то, о чем больше всего хотим забыть, и объединим это с тем, что испытали другие, – тогда мы выберем самую эффективную стратегию, чтобы ей противостоять.

Истоки зацикленности

Чтобы лучше понять, почему нас зацикливает на травматических событиях, уместно рассмотреть нейронные системы, вовлеченные в запоминание травмы. Ключевую роль в реакции мозга на травмирующие события играет небольшая структура – амигдала ^[334]. Она похожа на миндаль, отсюда и ее второе название – миндалевидное тело. Амигдала, расположенная в глубине внутренних отделов височной доли, примыкает к гиппокампу, но выполняет совершенно иные функции. Напомним: при повреждении гиппокампа и окружающих его областей коры почти всегда нарушается формирование и последующее извлечение новых эпизодических воспоминаний о личных впечатлениях, что приносит людям немало страданий. Повреждение амигдалы не ведет к столь глобальному дефициту памяти: при нем легко вспомнить недавний опыт, но не извлечь пользу из тех эмоций, которые обычно сопровождают волнующие впечатления и помогают им запомниться  ^[335]. Представьте: здоровые люди просматривают слайды, которые начинаются с привычных многим сюжетов – мать провожает ребенка в школу, – но те вдруг сменяются трагическим событием: ребенка сбивает машина. Позже, во время тестов, здоровые люди вспоминают о таком событии лучше, чем о нейтральном, а больные с поврежденной амигдалой помнят будничные события «так же, как все», но у них нет более выраженной памяти на эмоционально окрашенные события, а у здоровых людей она есть.

Аномальные реакции на страх – характерная черта повреждения амигдалы ^[336]. Если ее целостность нарушена, больным очень трудно приучиться бояться в ситуациях, которые обычно пугают. Представьте: жертва изнасилования каждый раз испытывает страх и страдания в парке, где на нее напали. В самом парке нет ничего страшного, но для жертвы он связан с травмой. Ученые создали экспериментальные аналоги выработки страха в искусственной среде, где людей или животных подвергали воздействию различных раздражителей, как правило, безвредных и связанных с неким событием, вызывавшим страх. Методы основаны на знаменитых экспериментах в искусственной среде, которые провел в начале 1900-х гг. русский физиолог Иван Павлов. Собаки Павлова научились выделять слюну при звоне колокольчика, потому что раньше это было связано с приятным опытом: когда он звенел, им давали кусок мяса. Нечто подобное происходит со страхом. Представьте: я показываю вам серию цветных слайдов, и при виде синего слайда вы слышите громкий звук горна. Очень скоро появление синего слайда вызовет эмоциональный отклик: вы начнете бояться резкого звука. Ученые могут измерить этот отклик, наблюдая за кожно-гальваническими реакциями, которые приближенно показывают уровень эмоциональной активности.

Когда в таком эксперименте принимали участие добровольцы с повреждением амигдалы, они не проявляли никаких признаков страха или волнения при повторных представлениях синего слайда. Психолог Элизабет Фелпс сняла на видео одну такую пациентку. Она прекрасно знала, что при появлении синего слайда прозвучит громкий неприятный звук. «Синий слайд, громкий звук», – уверенно сообщила она доктору Фелпс. Но на протяжении всего эксперимента у нее не возникло никаких признаков страха – физиологической активности в ответ на синий слайд ^[337].

Эти результаты хорошо согласуются с многочисленными экспериментами на крысах и других животных. Опыты показывают, что повреждение амигдалы нарушает способность испытывать страх. Если нормальная крыса, услышав звук определенного тона, получит удар током, то вскоре начнет приходить в ужас, едва заслышав нечто подобное. В своих новаторских исследованиях, посвященных возникновению страха, нейробиолог Джозеф Леду приводит яркое описание испуганной крысы ^[338]:

Всего несколько сочетаний звука и шока, и крыса начинает бояться, слыша один только звук: она останавливается и характерно замирает – припадает к земле и не шевелится, только дышит, отчего у нее ритмично колышется грудная клетка. Кроме того, у нее встает дыбом шерсть, повышается кровяное давление и частота сердечных сокращений, а в ее кровоток попадают гормоны стресса. Эти и другие условные отклики выражены почти одинаково у любой крысы.

Леду и другие ученые выяснили, что избирательное повреждение определенных областей амигдалы устраняет эти явные признаки страха. Еще группа Леду показала: воспоминания, сформировавшиеся под действием страха у здоровых животных, исключительно долговечны – возможно, даже неизгладимы. И если сопоставить эти наблюдения с исследованиями больных с поврежденным мозгом, то можно предположить, что амигдала играет роль в создании тех видов воспоминаний, которые преследуют выживших после травмирующих событий.