Пароль: чудо - читать онлайн книгу. Автор: Лена Ковальска cтр.№ 26

   Ты с любопытством вслушивалась, осматривала всех присутствующих. Ты вела себя естественно, просто.

   Сестра то и дело по-польски шептала мне слова унижения, и я отвечал ей взглядом, полным укора.

   Я видел и понимал, что и сестра, и моя мать уже обсудили вопрос твоего статуса. Они всегда считали мой выбор недостойным, а мое молодое и горячее желание контактировать с людьми по сердцу – ненормальным.

   За столом дядя рассказывал много из жизни ВУЗа, в котором преподавал, и ты демонстрировала неподдельный интерес. До этой с ним беседы я не подозревал о твоей начитанности, а ты спокойно рассуждала о трудах Монтеня, Шопенгауэра, Канта и даже кое-что понимала в политике.

   Когда подали ужин, и ты увидела все лежащие на столе приборы, я понял, что ты попала в беду. Однако ты справилась наугад.

   Моя мать задавала тебе вопросы о твоей жизни, ты отвечала очень уклончиво, это было непривычно, ведь мне ты бросала эту правду в лицо.

   Ужин прошел вполне достойно. Мы собрались уйти раньше, отец вызвался проводить нас. Он вышел с нами на улицу, закурил и рассказал короткую байку о переговорщиках и дипломатической службе. Он умел легко расположить к себе. Ты смеялась, улыбалась и рассказала парочку политических анекдотов. Он два раза посмотрел на меня сквозь улыбку, и когда закрывал за собой дверь в подъезд, ласково улыбнулся мне, дав понять, что он одобряет мой выбор. Я улыбнулся ему в ответ, мысленно поблагодарив.

– Высокомерная у тебя мама. – произнесла ты, когда мы ушли достаточно далеко. – Но вот папа – просто прелесть.

– Да, это так. Я боюсь, что после знакомства с ней ты сбежишь. Честно говоря, Ли, мы должны обсудить это. Я хочу, чтобы ты понимала – моя семья тут ни при чем. Есть только ты и я.

– Как скажешь. – ответила ты.

   И еще одно воспоминание об этом вечере.  Мы идем по березовой аллее, до кафе, обнимаясь. Твои ботинки мерно стучат о ломаный асфальт.  Я все время хочу поцеловать тебя, но ты отворачиваешься. Я зову тебя к себе, но по какой-то причине ты отказываешься. Я провожаю тебя до твоей квартиры.

– Почему ты не хочешь ко мне сейчас? – спрашиваю я тебя, когда мы добрались до твоего дома и спрятались за угол от любопытных соседей.

– Я устала и хочу подумать в одиночестве, – отвечаешь ты. – Моя семья в доме, а квартира пустует. Я побуду одна. Очень хочу. Я так редко бываю одна. Нет, я и к тебе очень хочу, но сегодня я хочу подумать о многом. Хочу подумать о твоей семье.

– А я хочу быть рядом и целовать тебя, – шепчу я тебе на ухо.

   Ты улыбнулась:

– Тогда приходи ко мне через два часа. К этому времени я уже совершу все процедуры в ванной. – Смеешься.

– Ах, вот в чем вопрос! – хохочу я. – Хорошо. Я скину гадкий смокинг и приду к тебе через два часа.

   Я долго не мог отпустить тебя, несмотря на то, что вскоре мы вновь объединились бы.  В тот вечер мне не хотелось расставаться, что-то давило в области сердца.

   Я поставил ногу на выступ стены и посадил тебя на нее. Ты прильнула ко мне, а я перебирал твои волосы, вдыхая их запах с холодным воздухом первых дней ноября.

   Затем я нехотя отпустил тебя и, улыбаясь, побрел домой.

   Дошел до подъезда, в дымке дум о тебе уронил ключи. Затем поднял их и открыл подъезд. На лестнице я уловил странный запах заграничного парфюма и остановился. Похитители! Понял, что они ждут меня у квартиры. Я с ужасом подумал, что они могли следить за нами от дома родителей, испугался за тебя, – страх забился во мне птицей, я развернулся, молниеносно бросился к двери подъезда, и только успел открыть ее, как наткнулся на удар в грудь. Затем кто-то ударил меня по голове сзади, и я потерял сознание.

   Никто не идеален. Но когда я очнулся в фургоне, я вновь испытал сомнение, что заслужил все это в моей жизни. Я с трудом поднялся, прислушался. Мои похитители говорили по-польски, сидя в кабине. Я задумался о тебе, и мое сердце сжалось, – резкий спазм сдавил грудь с такой силой, что я застонал.  Я посмотрел на часы. Я должен был уже быть у тебя и обнимать твое тело. Я представил, как ты ждешь меня, не ложась спать, и недоумеваешь, что же произошло. Мысль о том, что ты можешь решиться пойти ко мне в квартиру, пока преступники учиняют там обыск, ужаснула меня, я еле сдержал крик.

   Я попытался бесшумно высадить дверь, но та была плотно закрыта снаружи. Моя попытка выбить ее на ходу не удалась, зато меня услышали. Фургон остановился, дверь открылась, и меня выволокли на улицу. Я огляделся. Мы были на трассе. Стояла глубокая ночь. Меня попытались затащить обратно, я вступил в драку и сцепился сразу с тремя из них. В итоге просто навлек на себя максимум агрессии и побоев.

   Не буду освещать тебе все детали второго похищения. Скажу лишь, что десять дней меня держали в подвале дома, где отчаянно били и торговались с матерью на условия. Мне не пришлось идти на жертвы чести, но я стал увереннее бороться за свою жизнь и свободу. В итоге мне удалось обмануть их и пустить по ложному следу, дав заведомо неверную информацию. Они поверили мне на слово, когда думали, что я, измучившись от побоев и голода, уже более не мог продолжать терпеть их издевательства. Я уже был опытен и знал о манипуляциях жертвы больше, чем они. Моя жизнь была им не нужна, однако матери удалось сторговаться за нее официальными данными по КНДР. Через десять дней манипуляций и кошмаров по ночам, в которых я видел тебя в окружении подонков, я все же был освобожден, и политические сволочи уехали «подчищать» ложный след. Я был уверен, что как только они встанут на путь, их будут поджидать верные люди моей матери. Скорее всего они погибнут.

   Однако я думал о тебе. Каждый день, каждую ночь, собирая себя по кусочкам, я думал о тебе и все представлял тебя, твои сомнения, твои страхи. Быть может, вернувшись, я обнаружу твое равнодушие и желание отстраниться.

   Мать приехала за мной 17 ноября. Она молча отдала моим похитителям фальшивые документы, помогла мне сесть в машину, и мы уехали. За весь путь мы не сказали друг другу ни слова. Мы молча приехали в РКБ, где меня обследовали, и, не выявив ни одного перелома, а только лишь многочисленные ушибы и отеки, оставили на реабилитацию. На следующее утро я самовольно ушел домой.

   Я пришел в квартиру. Ее уже убрали после погрома. Мебель была почищена и стол был убран в классической манере. Матушка постаралась. Не было сил ненавидеть, не было сил думать об этом. Я очень хотел к тебе. Однако моя психика была повреждена, мое сознание затуманено, и я предпочел сперва побыть один на один со своей проблемой.

   Я наполнил ванную, погрузился в воду, и мне очень захотелось слез. Меня захлестнул приступ тоски, и я сомкнул зубы, как это бывает, когда больно не в душе, а в теле.  Пришла мысль, что я завел с тобой страстный роман вопреки здравому смыслу и убийственному, опасному предначертанию жизни со мной. Ты была такой чистой, в противоположность моей семье, что я боялся очернить тебя этой мерзостью. Деньги, политика, власть. над моей головой с рождения висит этот Дамоклов меч. Под утро, сидя в уже остывшей воде, я решил, что должен порвать с тобой, чтобы оградить тебя от опасности. Эта мысль повергла меня в отчаяние, я ощутит ком в горле, резь в глазах, но понимал, что страшнее всего мне будет однажды увидеть тебя в руках похитителей. Тогда я сделал бы все. Я сделал бы все за тебя. Я отдал бы все и сразу. Даже свою жизнь. Именно тогда я понял, что люблю тебя больше себя, и это беспрецедентное событие перевернуло мое сознание с ног на голову, добавляя не просто сомнений в верности контактов с моей семьей, но и уверенности, что в другом мире ты будешь счастлива и радостна. Без меня.