Украду тебя у судьбы - читать онлайн книгу. Автор: Ева Ночь cтр.№ 13

– Да, у меня всё хорошо, – говорю, бросая взгляд на Любимова.

– Приезжайте ко мне в офис, – у него всё тот же усталый, словно поросший пылью голос. – И, если можно, одна.

Самохин

Он смотрит в окно и ждёт. Знает: девушка обязательно приедет. Может, не сегодня. Но он всё равно ждёт. Это несложно на самом деле. И не тяготит.

В его жизни почти ничего не изменилось. Где-то там, в неизвестности, его жена и собака, которых он так и не решился вернуть. Наверное, потому что не чувствовал спокойствия и безопасности.

Меч на одной ниточке продолжал висеть, и никто не знает, когда нить либо не выдержит груза и порвётся, либо истончится со временем и распадётся. А острие вонзится, поразит, нарушит равновесие, которого, по сути, нет. Видимость. Фикция. Со временем Самохин научился чувствовать опасность, как зверь. И чутьё его почти никогда не обманывало.

Иванна, естественно, приехала не одна. Он морщится, глядя, как она выбирается из машины Любимова. Однажды он доверился этому человеку. А он всё сделал неправильно: и запись его не использовал, где надо, и девушку сберечь от потрясений не сумел. Самохин не любил ошибаться. В Любимове он ошибся.

Не важно, какие мотивы двигали этим человеком. Халатность ли, осторожность ли. Он не мог не понимать, чем Самохин рисковал. И чёрт бы с ним – со стареющим нотариусом. Но то, что он не внял гласу разума, не смог обеспечить безопасность Кудрявцевой, перечёркивало и хорошее отношение и подспудную веру в жёсткого, но справедливого Любимова.

Самохин по-прежнему не верил и Никите Репину. Да и вся их семейка – странная. Но туда ему не подобраться: слишком мощные границы, а доступ – только для избранных.

Дмитрий Давыдович не передал записку от Любимова. Не смог. Потому что сейчас считал, что Андрей Ильич потерял возможность не то, чтобы девушку красть у судьбы, но и находиться рядом. Не достоин. Да, Самохин не любил компромиссов. Уже не любил и старался их избегать. Слишком много возни.

Да и сама записка – смех один. Дикий пафос. Собачья чушь. Он не думал, что Любимов способен написать подобное дерьмо. Пустить пыль девчонке в глаза – много умений не нужно. К сожалению, неискушённые девицы очень падки на подобные жесты и громкие слова. Может, поэтому он решил и поговорить, и ударить больно. А без этого – никак.

– Заходи, Ива, – говорит он, как только в дверь робко стучатся.

Она заходит осторожно. Она всегда так ходит, словно боится рассыпаться. Впрочем, он знает её тайну. Кудрявцев говорил. И поэтому тоже он не может подвести друга.

– Здравствуйте, Дмитрий Давыдович, – Ива улыбается робко, но открыто.

Какая сложная судьба. И как много ей ещё придётся испытать. Чёрт побери, он ничуть не лучше Любимова, если думает о судьбе.

– Присаживайся, – машет он рукой в сторону офисного стула. Мягкий, чёрнй, бездушный. Похожий как две капли воды на своих собратьев.

Самохин барабанит пальцами по столу, не зная, с чего начать. Он не стучит громко, а будто касается клавиш на пианино – почти невесомо. Это внутренний ритм. Совсем не обязательно его показывать перед другими.

– Я так понимаю, вы ничего не стали делать с отцовскими деньгами. Не получили их. А зря. Думаю, нужно заняться этим. Оформить всё, как положено. А потом я бы посоветовал уехать отсюда. Подальше. Вы, кажется, собирались в клинику? В Германию? Самое время вылечиться и начать новую жизнь.

Ива смущается. Краснеет до слёз. Бедная девочка. Не привыкла, чтобы вот так обсуждали её положение.

– Я ничего не успела. Вначале больница. Потом мне нужно было прийти в себя. Сейчас у меня всё хорошо. И мне почти хватает на клинику. Я много лет работала только на эту цель. Репины предлагали оплатить лечение.

– И Любимов, вероятно, тоже, – прикрывает Самохин глаза веками, давая понять, что он в курсе. Что от него не нужно прятаться и таиться. Он же душеприказчик.

– Мы не говорили об этом, – Самохин видит, как строго сжимает Ива губы. Как пытается выпрямить спину, но сдаётся: ей пока не дано распрямиться полностью, чтобы показать гордость. Придётся подождать, пока искусные врачи исправят то, что досталось ей в результате несчастного случая.

– Думаю, вам и не стоит говорить об этом с Андреем Ильичом.

Он ловит недоумённый взгляд. Как сложно разрушать иллюзии. Но он должен. Иначе не простит себе.

– К сожалению, у него проблемы. Возможно, он ещё и сам не понял. Поэтому не рассчитывайте на мужчин, Ива. Рассчитывайте только на себя и на то, что вам досталось по праву. Ваш дом. Ваши деньги. Это действительно ваше. И вы этого заслуживаете. Я не вправе вами командовать, но советовать мне никто не запретит. Возьмите своё и сделайте себя счастливой. Есть расхожая фраза: женщина должна быть счастливой. А больше она никому ничего не должна. Это ваш случай. И будет неплохо, если вы послушаете человека, который много чего на своём веку повидал.

Самохин снимает очки, тщательно протирает линзы. Эта пауза для неё. Он сделал всё, что смог.

– Знаете, – у Ивы тихий напряжённый голос, – я не верю в силу денег. Они не делают человека счастливым. Они делают жизнь человека лучше, комфортнее, но когда их слишком много – получаются уроды вроде бабки Кудрявцевой. Счастье немного в другом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Самохин пожимает плечами. Устало. На вид безразлично. У него нет сил сердиться и втолковывать простые истины.

– Я знаю. Да. Наверное. Не прошу понять. Прошу лишь подумать над моими словами и поступить правильно, когда поймёте, что я имел право говорить с вами откровенно и чересчур правдиво. Правда редко бывает прекрасной. Чаще она бывает очень болезненной и неприятной. Но это лирическое отступление. Моя задача – помочь вам получить то, что причитается. Приходите одна, Ива. Не сейчас. Потом. Когда созреете. Но я бы советовал вам не затягивать.

– Вряд ли вы откровенны со мной до конца, Дмитрий Давыдович, – поднимается девушка со стула. – Вы что-то знаете и скрываете. Вы убеждали, что история закончилась. Что больше никто не потревожит меня и моих близких. На самом деле – это не так?

Самохин смотрит на Иву слишком долго. Он не знает, как правильно ответить. Любой неверный жест может подтолкнуть её не в ту сторону. А ему жизненно нужно, чтобы поверила и сделала всё, как надо.