По лицу Наташи пробежала тень.
— Не стоит сейчас об этом. Потом поговорим, ладно?
— Как хотите… — приумолк Глазунов.
Он допил кофе, пошёл в комнату застилать диван. Наташа зашлёпала следом.
— Будете спать здесь, а я устроюсь в кухне на раскладушке, — сказал Глазунов.
— Давайте поступим наоборот. Зачем вас стеснять. Мне ведь только приютиться где до утра.
— Да что уж там, — возразил Глазунов. — Укладывайтесь удобнее и спите спокойно.
А сам ещё долго не мог уснуть. Почему-то навалилась досада, что утром придётся расстаться с Наташей, и, наверное, навсегда. Что и говорить — интересная девушка, симпатичная. Только удивляли необычные обстоятельства их знакомства…
2
Бес и Длинный почти настигли Наташу. Но она уже садилась в старенький «москвичок».
— Всё, приехали, — с досадой бросил Длинный, притормаживая свою «девятку». — Эту чувиху нам не вернуть…
— Гони, дурак! — фальцетом закричал Бес. — Попробуем остановить этот драндулет.
Длинный выругался, включил дальний свет и тут же придавил акселератор. «Девятка» стремительно рванулась в погоню, «москвич» тоже прибавил скорость, но расстояние между ними быстро сокращалось.
— Прижимай его к обочине, — процедил Бес.
— Не даётся, гад!
— А ты впритирку. Или долбани разок в задницу.
Внезапно яркая вспышка света вырвалась из салона «москвича». Бес даже зажмурился на мгновение, а Длинный от неожиданности выжал тормоз. С натужным визгом «девятка» чуть не развернулась и встала.
— Сволочи! Так это ж они нас снимают! — догадался Бес и разъярённо снова заорал Длинному:
— Ну, что вытаращил зенки? Гони на всю железку и жми их в кювет! Бей по крылышкам.
— Сами обдерёмся.
— Жми, говорю!
Бес придвинулся к окошку, стал подавать водителю «москвича» знак остановиться. Тот крутанул головой, и Бес погрозил ему кулаком.
А шоссе как-то незаметно раздвоилось от вклинившейся разделительной полосы, показались огни города, и Длинный был вынужден сбавить скорость. «Москвич» сразу вырвался вперёд.
— Не отставай, не отставай! — завопил Бес.
Но для нового манёвра было уже поздно, послышалась трель свистка постового, и Длинный, выругавшись, подрулил машину к обочине.
— В чём дело? — прошипел Бес, провожая бешеным взглядом стремительно удалявшийся «москвич».
— На перекрёстке красный проскочили. — Длинный качнул назад головой. — Видишь, мент к нам топает.
Бес оглянулся: коренастый гаишник, покачивая жезлом, медленно шагал от постовой будки к их машине.
— Дурак! — снова зло прошипел Бес, поворачиваясь к Длинному. — Надо было гнать дальше!
— А мотоцикл его видел? — хмуро отозвался тот. — Приклеился бы с ходу.
— Оторвались бы!
— Так ведь у мента «пушка».
Пожилой сотрудник ГАИ с сержантскими лычками на погонах медленно обошёл сзади машину, потом открыл дверцу водителя. Козырнув, представился, попросил у Длинного документы. Тот молча протянул ему водительские права и паспорт. Сержант, всё так же не торопясь, внимательно изучил их.
— Почему нарушаете?
— Да вот, торопились… — сипло буркнул Длинный.
— Молоды ещё. Помните, как у Высоцкого: «В гости к богу не бывает опозданий», — улыбнулся сержант, доставая квитанции о штрафе.
Длинный вяло кивнул, полез за бумажником.
Бес сидел тихо, не вмешиваясь в разговор, хотя внутри у него всё кипело от раздражения, насупившись, поглядывал на удаляющиеся сигнальные огоньки упрямого «москвича».
Сержант возвратил документы, снова козырнул:
— Можете ехать.
И захлопнул дверцу.
Длинный повернул ключ зажигания.
— Ну, что дальше? — спросил он хмурого Беса. — Возвращаемся или как?..
— Едем в город. Иначе — что подумает сержант? Покрутимся по улицам, посмотрим. Должна же эта стерва девка где-то выйти. Глядишь, перехватим.
Но улицы города были пустынны. Они покрутились по ним с полчаса, а потом Бес скрепя сердце дал команду возвращаться.
— Шеф будет расстроен, — угрюмо заметил он.
Длинный тяжко вздохнул. Словно вспомнив о чём-то неприятном, тоскливо потёр левое ухо.
— Да уж, не хотел бы я сегодня встречаться с ним…
Подъезжая к злополучному перекрёстку, он на всякий случай снизил скорость, хотя на светофоре горел зелёный и гаишника у будки не было.
Длинный снова вздохнул.
— Говорить будем всё как было?
Бес понял его.
— Конечно, если нам жить не надоело. Всё равно узнает.
— От кого?
Бес усмехнулся.
— Узнает!
Прыщавое лицо Длинного вытянулось ещё больше. Он опять потёр ухо и прильнул к рулю.
Вскоре машина свернула на просёлочную, засыпанную щебнем дорогу, а ещё через пять минут «девятка» мягко подкатила к массивным железным воротам высокого глухого забора, за которым в глубине двора скрывался добротный двухэтажный особняк старинной постройки.
Бес вышел к воротам, нажал на кнопку звонка. В переговорном устройстве раздался щелчок, послышался хриплый голос:
— Кто?
— Свои, Петрович, — ответил Бес.
Створки ворот с табличкой «Кооперативный пансионат “Уют”» распахнулись, и «девятка», прошуршав по гравию, остановилась у подъезда. Бес вяло поплёлся следом, так же нехотя прошёл за Длинным в дом.
В большой уютной гостиной, освещённой лишь настенным светильником над журнальным столиком, их встретил сам Шеф — лет шестидесяти, крупный, начинающий полнеть мужчина с глубоко посаженными глазами. В добротном свитере, с неизменной дежурной улыбкой на моложавом лице, он легко поднялся из кресла.
— Ну что, мальчики? Привезли беглянку?
Голос его был тих и спокоен.
— Простите, Шеф… — первым заговорил Бес. — Девчонка успела сесть в притормозивший «москвич».
— И что? Вы не смогли остановить его?
Длинный тревожно засопел. Бес жалостливо посмотрел на него и продолжил:
— Помешал постовой.
— Постовой? Вы засветились?
Лицо Шефа по-прежнему оставалось спокойным, но улыбка исчезла, а голос поледенел.
За два месяца, проведённые в «Уюте», Бес хорошо узнал характер Шефа. С виду всегда спокойный, обходительный, в действительности он был человеком жёстким и безжалостным.