С полминуты в салоне висела тишина. И тут вдруг девушка вновь подала голос:
— Ребята, миленькие… Быстрее, если можно. Это, наверное, за мной.
— Ничего себе заявки! — заёрзал Губенко. — В чём дело-то, скажи?
— Только не отдавайте меня, если догонят, — жалобно прошептала она.
— Кому не отдавать — может, милиции? С представителями закона, милая, не спорят.
— Да не милиция это вовсе, — всхлипнула девушка.
— Тогда не отдадим, — заверил Глазунов. Он повернул голову к водителю: — Так ведь, Костя?
Тот молча кивнул, включил дворники и вдавил педаль газа. Машина заметно прибавила ход.
А свет чужих дальних фар не ослабевал, лишь скользнул влево, и вот уже изящная, приземистая «девятка», настойчиво подавая сигналы, пристроилась рядом с «москвичом», упорно прижимая его к обочине.
— Ну наглецы, — возмутился Губенко и полез в чёрный кофр за фотоаппаратом. — Я сейчас тоже пугану.
Он придвинулся к стеклу, нажал кнопку спуска затвора камеры. Яркая вспышка осветила «девятку», и та сразу сбавила скорость.
— Порядок! Отстали, — удовлетворённо пробасил Губенко, убирая фотоаппарат.
— Если бы, — пробормотал Костя, стрельнув глазами в зеркальце заднего обзора. — Вот они, опять рядышком.
— Что будем делать? — спросил Глазунов. Он взглянул на девушку. Она молчала, вжимаясь в угол.
«Девятка» и впрямь словно приклеилась к «москвичу». Сидевший в ней парень в чёрной кожаной куртке озлобленно погрозил им кулаком.
— Пожалуй, Костя, по такой дороге мы эту гонку долго не выдержим, — озабоченно сказал Глазунов. — Чего доброго, загремим в кювет.
— Город на горизонте, — не сводя глаз с дороги, не сразу ответил тот. — Скоро пост ГАИ. Может, и отстанут.
Возникшая впереди разделительная полоса с металлической оградкой как-то незаметно раздвоила шоссе, и действительно, чуть сбавив скорость, «жигули» сразу оказались позади.
Мигнул, переключаясь на красный свет, жёлтый огонёк светофора, но «москвич» успел проскочить первый пригородный перекрёсток дороги, и трель свистка гаишника остановила лишь преследователей, увлёкшихся погоней.
Глазунов посмотрел в боковое зеркальце: вышедший из постовой будки гаишник, покачивая жезлом, медленно двигался к застывшей у края дороги «девятке».
— Кажется, оторвались, — облегчённо вздохнул Глазунов.
— Это точно! — повеселел Губенко. Он повернулся к попутчице. — Ну, милая, втянула ты нас в приключение. Как хоть зовут-то?
Девушка слабо улыбнулась.
— Наташа.
— Хорошее имя. Учишься где или работаешь?
— Учусь.
— В институте?
Девушка кивнула.
— В каком?
Она не ответила, отвернулась к окошку.
— Оставь её, Паша, — вмешался Глазунов. — Тебя где высадить?
— Да подвезите к дому, недалеко ведь.
В машине опять воцарилась тишина. За стёклами уже светились фонари уснувших улиц, мелькали дома. Снег перестал валить, вместо него сыпалась морось, усилилась гололедица… Вскоре машина свернула в тихий переулок, остановилась у одного из домов, и Губенко, повесив на плечо тяжёлый кофр, неловко выбрался на тротуар.
— Пока! — помахал он всем, обойдя заледеневшие лужицы, и скрылся в подъезде.
Глазунов повернулся к девушке.
— А вас куда?
Она повела плечами.
— Не знаю. В общежитие уже поздно…
Глазунов терпеливо ждал. Девушка мучительно раздумывала, и он только сейчас заметил, что её сапожки надеты на голые ноги, а под распахнувшейся шубкой на теле одна сорочка. Он нахмурился, соображая.
— Так куда поедем? — спросил шофёр.
— Давай ко мне, что уж теперь, — недовольно ответил Глазунов. Ситуация, в которой он невольно оказался, его, конечно, не радовала. «Вечно попадаю в истории, — подумал он, неприязненно взглянув на девушку. — Может, она и вправду путана, а все эти байки об институте и общежитии — сказочки для таких вот, как я, простаков? Верно, не угодила чем-то своим клиентам или что-то спёрла у них, вот и заметалась… Тоже мне, студентка — в одной распашонке!»
Но по тому, как Наташа благодарно улыбнулась ему в эту минуту, он понял, что ошибся, и уже веселей повторил:
— Гони, Костя, ко мне!
Когда он с Наташей уже поднимался по лестнице в его квартиру, девушка вдруг робко спросила:
— А вам от жены не попадёт?
Глазунов усмехнулся.
— Нам с вами повезло: холостяк ещё.
Она с удивлением подумала: «Такой тип клёвый… Душка! И вдруг не женат?» Но молча прошла за ним в квартиру.
В крохотной прихожей Глазунов зажёг свет и стал раздеваться. Наташа смущённо переминалась у двери, плотнее запахнув на себе шубку, всю в мелких, искристых водяных капельках.
— Секундочку, я сейчас… — сообразил Глазунов. Он рванулся в комнату, достал из шкафа тёплый махровый халат, пару новых тапочек и вернулся в прихожую.
— Вот, облачайтесь.
Наташа покраснела, но протянула руку за халатом. Глазунов поспешил на кухню. И пока его гостья переодевалась, успел сварить кофе, приготовить бутерброды.
— Можете пройти в ванную умыться с дороги! — крикнул он девушке.
— Спасибо, — донёсся из прихожей чистый, негромкий голос.
На кухне она появилась не скоро. Шлёпая тапками и кутаясь в длинный для неё халат, скромно присела за столик. Пригладила золотистые волосы, мило улыбнулась Глазунову. Теперь, на свету, эта девушка, с её ясным взглядом голубоватых глаз и открытой улыбкой, показалась ему очень привлекательной…
Он придвинул девушке чашечку с кофе, сахарницу, бутерброды. Наташа поднесла чашку к губам, тихо спросила:
— А вы кто? Спортсмен?
Глазунов вскинул брови.
— С чего вы взяли?
— Фигура атлетическая. Расскажите немного о себе. О вашей компашке, что была в машине.
— Я журналист, — немного помедлив, ответил он. — Репортёр областной газеты «Голос Приволжья». Владимир Глазунов. Может, читали что-нибудь из моих опусов?
— Нет, — призналась Наташа. — Как-то не пришлось.
— Ну и ладно. А шофёром у нас был Добриков Костя. Мировой парень! Классный и безотказный водитель.
— А тот, что сидел со мной рядом? По-моему, любитель поговорить.
— Это Губенко Паша, наш фотокорреспондент. Он и в самом деле весёлый, разговорчивый. Посидел бы рядышком ещё с пяток минут — и очаровал бы вас… А возвращались мы из командировки. Вот, пожалуй, и всё. Теперь ваша очередь. Как вы оказались на шоссе? Кто и почему вас преследовал?