После огня - читать онлайн книгу. Автор: Марина Светлая cтр.№ 37

Известие о скором отъезде оказалось для Греты неожиданным. Она до конца не верила, что капитан Юбер станет что-то делать для нее. Тем более просто так. Она помнила о слове, данном им Ноэлю. И все же не верила. Ей казалось, что Юбер скорее отправит ее снова в Лёррах или на несколько месяцев в тюрьму, если узнает про Отто Бауэра, чем поможет ей.

Понимать, что капитану обязана своим освобождением, было тягостно. Это был долг, который она никогда не вернет. И все же благодаря этому человеку через несколько дней она уедет из Констанца.

Надо было подумать, что взять с собой. Только самое необходимое, остальное заберут Фриц и Рихард. На нее снова накатывал мерзкий страх. Как она поедет сама, с неизвестными ей людьми? Путь до Гамбурга неблизкий.

Фриц постановил, что, поскольку она будет выбираться с капитаном и приедет в любом случае раньше их, то временно устроиться она вполне сможет у Берты, их старой соседки, которая приютила и его самого, когда он явился в Гамбург в поисках семьи.

— Она славная и пустит тебя, — говорил он в свойственной ему спокойной и уверенной манере, будто разговаривал с подростком. — Может быть, тебе придется ждать несколько дней. Ну да это ничего. Побродишь по городу, осмотришься, может, найдешь, где подработать. Денег тебе хватит. Ешь, как птичка.

Рихард только неодобрительно вздохнул из своего кресла, следя за ними из-под бровей.

— А с этим домом что? — спросил он, словно бы между прочим.

— Может, продать! — воодушевился Фриц. — Все равно запрем, придет в запустение. Верно я говорю, Грета? Твой же дом!

Грета посмотрела на Фрица, потом на Рихарда. Продать дом было бы правильно. У них бы появились деньги, которые наверняка понадобятся в Гамбурге. Им нужно жилье, а Рихард мог бы попытаться снова завести лавку. Она знала, что старик мечтает об этом.

— Если найдется покупатель — продайте, — ответила она.

— У кого сейчас будут деньги на дом? — хмуро спросил старый немец. — Разве только за бесценок продать.

— Ну, быть может, кто из французов купит. У офицеров-то деньги быть должны, — отмахнулся Фриц. — Этот твой Юбер в Констанце обосноваться не думал?

— Лучше спросить у фрау Бауэр. Она многих знает. И среди французов тоже. Рихард, а вы можете поговорить с Тальбахом.

— Могу, могу, — проворчал Рихард.

— Сейчас многим жить негде, — гнул свое Фридрих. — А даже если сейчас не продадим, потом это сделаем. Не навсегда же эти проклятые зоны! Ей-богу, мы еще будем жить, как раньше. Без указаний.

— Как раньше, — эхом отозвалась Грета. — Скорее бы уже выбраться отсюда. Я устала.

Рихард снова неодобрительно вздохнул и уткнулся в газету.

После ужина, теперь уже точно последнего семейного ужина в Констанце, когда Фриц пошел курить на улицу, а Грета привычно мыла посуду, старик остался на кухне и угрюмо смотрел на нее. Потом тихо сказал:

— В Гамбурге он тебя не найдет, если станет искать. И, если честно, я не уверен в том, что и сам найду тебя в Гамбурге. Не нравится мне это все, ласточка. Совсем не нравится.

— Не говорите глупостей, — отмахнулась Грета. — Во всяком случае, лучше попробовать, чем сидеть еще неизвестно сколько лет в Констанце. Фрицу это когда-нибудь надоест, и он уедет. А я не хочу, слышите, не хочу оставаться здесь сама!

— Я тебя никогда не брошу. Тебе это известно. Мы говорили об этом. Но я с ума сойду, если с тобой что-то случится в дороге. Капитан Юбер может сделать все что угодно.

— Я же знаю, что вам тоже хочется вернуться, — Грета оставила посуду, подошла к столу и села рядом с Рихардом. — А капитан Юбер может сделать все что угодно. Потому я и обратилась к нему.

Она долго молчала, глядя перед собой.

— Со мной ничего не случится. Со мной уже ничего не может случиться.

— Ты молодая, — отмахнулся он, понимая ее слова именно так, как только и правильно было их понять. — Молодая, красивая, и плевать на все. Много лет я жил, пытаясь понять, зачем все это… Война — первая, вторая. Культя вместо руки. Сын, который совсем не тот, кого я хотел воспитать. Гербер и Хильда, у которых, может быть, даже могилы своей нет… А оказывается, все просто… В перерывах острее чувствуешь счастье, острее живешь. Сильнее любишь. Многое оказывается не тем, чем казалось, но раскаяния или сожаления нет.

Грета почувствовала, как что-то неизвестное до этой минуты шевельнулось внутри. Она подумала, что это была злость. Никогда раньше она не испытывала злости. Но сейчас была именно злость. Она повернулась к Рихарду всем телом и тихо проговорила:

— Вы правы, как обычно. Многое, да нет, почти все оказывается не тем, чем казалось. Раскаяние? Наверное, нет… Но сожаление… Я сожалею! Очень сожалею, что в тот день, в июле, пошла на чертов рынок. Хильда хотела пойти, а я ее не пустила. Сказала, что сбегаю быстрее.

— А я пошел закрывать лавку и прятать проклятый торшер! — прошипел Рихард. — Мы оба могли остаться, но не остались. А еще знаешь что? Еще можно было просто не развязывать войну, просто не верить национал-социалистам, просто жить как-то иначе. Но ничего этого не было. Ни у кого из нас не было. И если ты так и не научилась с этим жить, то я тебе не смогу помочь. И еще меньше сможет Фриц, потому что не любит тебя. Потому что просто гоняется за тем, чего не вернуть. И ради этого ты сейчас рискуешь собой?

— А я гоняюсь за Фрицем. И вовсе ничем не рискую.

Он кивнул и резко встал из-за стола.

— Тебе виднее. Кстати, не забудь захватить с собой свою шляпку. Обнову скоро купить не получится.

— Нет, — Грета опустила голову, разглядывая узоры на скатерти. — Я никогда не стану ее надевать. Зачем зря брать ненужную вещь.

— Мне жаль.

— Я думаю, она нам больше не пригодится, — Грета подняла голову, посмотрела на Рихарда и неожиданно улыбнулась. — Фриц вернулся, в тот самый день, когда я ее надела. Чего же нам желать еще?

Поднялась и поцеловала Рихарда в щеку.

— Старый ворчун, — пробормотала она и вернулась к посуде.

Он же подошел к ней со спины и прошептал на ухо:

— А ты — глупая перепуганная ласточка. Болван твой лейтенант. Надо было увозить тебя сразу. Теперь в голове уже совершенный бардак.

Со стола, из кипы документов и личных дел, на него глядела с крошечной фотографии Маргарита. Глядела хмуро и осуждающе. Юбер поморщился и сунул документы в большой картонный конверт. От ее личного дела он предусмотрительно избавился еще накануне. Будто никакого дела никогда и не было. Оставалась еще одна небольшая деталь в виде удостоверения личности, но это все позже. Когда удостоверение будет уже не нужно. Прибрав на столе все остальные бумаги, перевел дыхание. Теперь они лежали ровными стопками, как у порядочного чиновника, коим капитан Юбер так и не научился быть за этот год с лишним в Констанце.