Владыка Смерти - читать онлайн книгу. Автор: Танит Ли cтр.№ 20

Он сидел, опустив голову, и неподвижно глядел в свою чашку с водой. Его лицо, словно тайной, было окутано темными вьющимися волосами.

— Если ты сын короля, то почему ты здесь? — решил спросить Зайрема мальчик, сидящий рядом. — Он что, тебя больше не любит?

— Его мать танцевала со змеей в пещере, — предположил другой. — Она подняла юбку, и змея заползла в нее. А через месяц она снесла яйцо, из которого вылупился Зайрем. — Мальчик захихикал. То ли он говорил очень тихо, то ли наставники сидели слишком далеко, но никто не вмешался.

— Да нет, все было гораздо хуже, — возразил первый. — Я слышал, что его мать продала свое тело демонам. А Зайрема все бросили: князь демонов тоже невзлюбил его.

Зайрем не отреагировал. Почувствовав злобную сущность мальчиков, он подумал о матери. Мальчик считал, что она все еще живет в своем шатре. Пока он размышлял, один из мальчиков тихо подкрался и попытался ударить новичка, но вскрикнул — его рука натолкнулась на что-то твердое и горячее.

Шелл поднялся. Сразу же наступила тишина, нарушаемая лишь тихим шепотом — разговор продолжался, но все внимание теперь сосредоточилось на Шелле. Даже взрослые встревожились, хотя ничем старались не показывать этого.

Странный послушник отошел в дальний угол двора. Он дотронулся до стены и, сняв с нее что-то, вернулся назад к столу, ступая мягко, по-кошачьи. Мальчики сгрудились в стороне, толкаясь и перешептываясь. Один второпях даже ушиб ногу и теперь поглаживал ее. Шелл наклонился к Зайрему и положил перед ним маленькую белую птичку. Птичка почистила перышки, просвистела одну ноту и, наклонив головку, клюнула хлеб на тарелке.

— Шелл — волшебник, — тихо пробормотал кто-то.

Шелл обернулся и посмотрел на мальчика, ударившего Зайрема. Он смотрел пристально и долго; наконец лицо мальчишки скривилось, он вскочил и убежал прочь.

Зайрем же смотрел только на белую птичку. Шелл окунул пальцы в чашку с водой и брызнул в лицо мальчика, который подшучивал над новеньким. Тот вздрогнул, хотел вскрикнуть, но не смог.

Шелл никогда не делал ничего подобного. Как-то один задира бросил в него камнем. Шелл отыскал этот камень и всюду следовал за обидчиком с камнем в руках. Он ничего не говорил, просто держал камень на виду. В конце концов, у обидчика началась истерика. Но это случилось два года назад.

Наконец шутник, с мокрым лицом, тоже убежал прочь. Шелл вернулся на свое место у подножия Красного Овна.

Вскоре птичка доклевала хлеб и, вспорхнув, исчезла в черном небе.

Никто больше ничего не говорил Зайрему — ни хорошего, ни плохого.

Три раза солнце рождалось и умирало.

Каждое утро на Дворе Мудрости мальчики преклоняли колени перед алтарем и зажигали светильники перед идолами. Недолго же они внушали священный трепет, эти боги стихий, — ведь те, кому исполнилось девять, теперь обедали у их подножия. Потом воспитанники садились за книги или, устроившись под деревьями, покрытыми красными цветами, изучали ритуалы храма. Они кормили рыбу в Священном Пруду и толпой спешили на обед, а днем прогуливались по аллеям храма, беседуя со своими учителями.

— Да не введут вас в искушение богатства храма, — наставляли учителя. — Лилия должна быть прекрасной, чтобы пчела опылила. Храм должен радовать взор, дабы привлечь богов и людей. Одевайтесь в нарядные одежды, носите кольца — но будьте скромны. Простота должна жить в сердце, а не только во внешности.

Две морщины проступили на лбу Зайрема, но учителя не считали нужным обсуждать это с детьми десяти-одиннадцати лет и притворились, что ничего не заметили.

Шелл охранял аллеи, и острое зрение помогало ему. Он ел цветы — безжалостно и в то же время красиво, как будто съедал только что пойманного маленького зверька. Иногда он встречал Зайрема. Суеверия пустыни мучили мальчика. Сын короля старался увидеть, есть ли у Шелла тень. Тень была. Шелл, понимая, что ищет Зайрем, смеялся, как смеется лисица.

Закончился третий день. Сумерки голубым мечом сразили слабое тело дня. Так было всегда: ночь всегда приходила неожиданно, и день, не успевая скрыться, сраженный, истекающий кровью, затихал, закрыв глаза в бесконечной черноте.

Зайрем проснулся, ощутив прикосновение пальца ко лбу, и услышал тихий голос:

— Пойдем.

— Куда? — спросил мальчик, хотя постоянно, даже во сне, ожидал чего-то подобного.

— В ночь, — ответил Шелл.

Зайрем знал ночь. Перед глазами пронеслись тусклые воспоминания: путешествие в сад зеленого песка, опаляющий ужас огненного колодца, дорога назад на руках женщины — а над всем этим ночь, яд, плещущийся в бокале.

— Нет, — ответил Зайрем.

Шелл беззвучно повернулся и растаял во тьме. Зайрем последовал за ним прежде, чем осознал, что делает.

Шелл двигался неслышно, но и Зайрем старался не шуметь — пустыня преподала ему свои уроки.

Хотя луна уже взошла, снаружи царила тьма — огромная желтая полная луна, низко повисшая над землей, почти не давала света. Она набросила на себя вуаль одинокого облака и скрыла за ней свое лицо. Никто не сторожил ворота — все равно ночным прогулкам Шелла помешать было невозможно.

Они взбирались на стену, как два кота — янтарный и дымчатый, используя каждое крохотное углубление, малейший выступ, цепляясь за плющ, достаточно прочный, чтобы выдержать проворного худенького мальчика. Потом одежды их подхватили сизые голуби и помогли влезть на стену, мальчики спрыгнули с нее и нырнули в бархатное ничто ночи.

Они растворились в этом черном океане, и листва накрыла их своим шатром.

— Я покажу тебе дом лисы, — сказал Шелл. Мальчики бродили по рощам и лесам. Зайрема зачаровала, одурманила ночь, но для Шелла ночь была таким же привычным временем, как день.

Сидя под деревом, мальчики съели по плоду вкуса ночи — сочный черный вкус.

— Ночь — это самое лучшее, — сказал Шелл. — Даже лучше, чем восход луны. Но я не помню почему. — Он редко, очень редко говорил так много.

— И я знаю нечто, чего нельзя помнить, — отозвался Зайрем. — Лучше бы мне все забыть.

— Я тоже не хотел вспоминать, — промолвил Шелл, — но когда я увидел твои волосы, то почти вспомнил.

— Монахи лгут, говоря о величии своих богов? — вдруг спросил Зайрем, Шелл тихо засмеялся:

— Да.

— А может, и все остальные люди лгут!

— Да.

Мальчики пили из ручья, внимательно наблюдая друг за другом, ибо каждый из них впервые понял, что в мире есть еще человек, кроме него самого, который так же необычен.

Дни, которые в детстве и юности кажутся такими длинными, постепенно бегут все быстрее, меняя в человеке все — его душу, тело и ум. Для старых монахов эти шесть лет прошли незаметно; так скользит по траве змея, не оставляя следа. Но за шесть лет мальчик может стать мужем.