Запрещенный Союз. Хиппи, мистики, диссиденты - читать онлайн книгу. Автор: Владимир В. Видеманн cтр.№ 15

— Вы хотели бы нам помочь? — И как аргумент всепроницательности: — Вы вроде как в Москву собираетесь? Кстати, как зовут вашего попутчика? Вот и рассказали бы нам после поездки, что там в молодежной среде происходит. Ну и здесь могли бы понаблюдать! Ведь вы из хорошей семьи…

Я, конечно, напрягся: откуда они узнали про Москву? И главное, так быстро! Неужели москвич сообщил?.. Но зачем они тогда спрашивают, с кем я еду? Что же делать? Не ехать? Предупредить знакомых? Сделать вид, что ничего не произошло? Я дипломатично отказался от сотрудничества, сославшись на врожденную рассеянность и забывчивость: тут ведь нужна память, как у разведчика!

Ситуация неожиданно разрешилась тем же вечером. Мама спросила меня:

— К тебе на днях в институт никто не заходил?

— Заходил. Был какой-то кагэбэшник, я думаю. Спрашивал, не собираюсь ли я в Москву. А ты откуда знаешь?

— Ко мне недавно заглядывал Володя, спрашивал, как у тебя дела, чем занимаешься. Я ему сказала, что ты собираешься в Москву с приятелем.

Тут я все понял. Володя, старый знакомый нашей семьи, бывший сосед, по непроверенной информации, долгое время работал резидентом в какой-то западной стране. Империи нужны были преданные люди. Их пытались привлечь прежде всего из корпоративной среды ближайшего окружения прокуратора провинции. Видимо, этот Володя и подсказал тому, в сером костюме, забросить удочку, предварительно снабдив его совершенно случайно полученной от мамы информацией…

Мы с моим московским другом спокойно приехали в заснеженную столицу, никто нас не доставал. Местная хипповая публика собиралась на Новом Арбате, в «Ивушке», где считалось хорошим тоном упиться в хлам. Рядом, в «Метелице», тусовались мажоры, которых Солнце постоянно раскалывал на дринк. Однажды вся тусовка отправилась на концерт «Скоморохов» в клуб «Энергетик», располагавшийся напротив гостиницы «Россия», на острове посреди Москвы-реки. Перед железными воротами входа на территорию клуба собралась огромная толпа. Нам всем удалось каким-то образом просочиться внутрь. Мне сказали, что трио Градского — едва ли не самая крутая московская команда. Народ в зале действительно шизовал по полной программе, предварительно набухавшись под завязку.

Но на самом деле рок-концерт вовсе не был главным официально заявленным мероприятием клуба. Таковым считалось кино, а музыканты якобы лишь разогревали зрителя перед сеансом. Они выступали на сцене клубного кинозала, перед зашторенным экраном, на котором после нескольких часов сейшна обязательно в ритуальном порядке прогонялась заявленная картина. Глядя со стороны на энергичные массы, запрудившие подходы к «Энергетику», можно было подумать, что люди рвутся на фильм. Одним словом — общество спектакля…

С открывшихся небес густой снег стеной валил и валил прямо на город, основательно засыпая его узкие средневековые улицы, съедая видимость и вызывая чувство инфантильной радости. Мы бодро шагали с Юлькой к Ратушной площади, где я собирался продемонстрировать ей древнее лобное место, помеченное двумя продолговатыми булыжниками в виде латинской буквы «L».

Шел январь 1974 года. Мне было восемнадцать, Юльке — шестнадцать. Мы были увлечены нашим только что начинавшимся романом, я ей гнал что-то забойное, а она смотрела мне в рот без тени сомнения в зеленых кошачьих глазах. Пересекая Ратушную площадь, мы, увлеченные поиском знака, налетели на какую-то пару и уже хотели было идти дальше, как вдруг я опознал в даме свою знакомую, которую звали Люти. А потом ее спутник неожиданно окликнул меня:

— Кест?

Приглядевшись, я опешил. Это был человек, с которым я познакомился минувшим летом в Минске, когда меня занесло в этот стремный город во время очередного спонтанного автостопа. Звали человека Саша Леннон, поскольку он действительно был очень похож на оригинал: такой же хайр, нос и круглые очки. Но тогда, в Минске, он был еще бритый, а теперь отпустил усы и бородку под Хоттабыча. Поэтому-то я и не узнал его сразу, а узнав, несказанно обрадовался.

В Минске я в тот раз протусовался где-то с неделю, и мои самые приятные впечатления о городе были связаны именно с Ленноном. Мы мощно квасили по полной программе, переводя алкогольную энергетику в интеллектуальный жар крутых политических дискуссий.

Попал в белорусскую столицу я, можно сказать, случайно, подписавшись составить компанию двум минским панночкам Вите и Тане, с которыми мы коротко сошлись во время оргий на флэту у Ибрагима. Коронным номером здесь было развлечение под названием «молот ведьм», представлявшее собой разновидность русской рулетки с гантелей вместо пули. Бралась настоящая гантель, достаточно тяжелая, и заворачивалась в полотенце. Потом в комнате выключался свет, и сильно подпитые парочки начинали перебрасываться этим инструментом наугад — кто куда попадет. «Эй, Ибрагим, держи подарочек!» — кричал из своего угла Сэм. Гантель падала на стол, разбивая очередной стакан. Было безумно интересно ожидать, кого или что поразит молот в следующий раз. Панночки пообещали, что в Минске оттяг будет не хуже.

Я вписался, и мы с девочками вышли на большую дорогу — ловить машину. Сначала остановили грузовик до Пярну. Дальше, от Пярну до Риги, нас вез на «Волге» один литовский чиновник, который рассказывал, что вот только что вернулся из Америки и там на дорогах тоже везде голосуют люди типа нас — с хайром, в фенечках и вытертых джинсах. Он также сказал, что его сын собирает западную музыку и выглядит точно так же, как мы. Прощаясь, он даже дал номер своего телефона, говоря, что его чадо всегда будет радо нашему визиту в Каунас.

В Риге, уже за полночь, я позвонил Маленькому Янису, который нас встретил и отвел на флэт. На следующий день мы подошли к церкви, в которой был устроен планетарий, — рядом с памятником Свободы на улице Ленина. Там встретили знакомый пипл, в том числе нескольких москвичей. Двое из них, Дима из Красногорска и его приятель Игорь Малушкин, подписались ехать с нами в Минск. Правда, теперь мы были впятером и ловить машины стало сложнее.

Кое-как добрались до Паневежиса, родины известного киноартиста Донатаса Баниониса, игравшего роль советского разведчика в хитовом фильме «Мертвый сезон». У нас тоже начался мертвый сезон — с машинами. Мы шли и шли вперед по дороге, но никто не останавливался. В какой-то момент мы очутились на участке шоссе, где велись ремонтные работы: женщины месили асфальт, мужики на ревущих самосвалах возили его туда-сюда вдоль трассы. Вдруг слышим позади себя голоса:

— Курвы, курвы!

Это мы курвы? Оборачиваемся — и в этот момент видим, что в нас летят немелкие булыжники. Это дорожные рабочие, видимо, не одобрили нашего хиппового аутлука.

В те времена народ в Литве усиленно накачивался против длинноволосой молодежи как пятой колонны враждебных социалистическому отечеству сил. Такая активность идеологического отдела ЦК компартии республики объяснялась реакцией на майские события в Каунасе. Больше всего досталось хиппи, поскольку они наиболее наглядно репрезентировали свою «западную» инаковость и, таким образом, вполне подходили под козлов отпущения, на кого власти теперь пытались направить негативные эмоции взбудораженной общественности.