Жутко громко и запредельно близко - читать онлайн книгу. Автор: Джонатан Сафран Фоер cтр.№ 63

Я знаю, что это ненадолго.

Лучше быть мной, чем им.

Легко слетают слова.

Легко слетают страницы.

В конце моего сна Ева повесила яблоко на ветку. Древо сложилось в землю. Стало проростком, ставшим зерном.

Бог соединил сушу и воду, небо и воду, воду и воду, вечер и утро, нечто и ничто.

Он сказал: Да будет свет.

И стала тьма.

Оскар.

Ночь, после которой я все потеряла, была самой обычной.

Мы с Анной долго не спали. Хихикали. Юные сестры в постели под крышей отчего дома. Девицы не надивиться.

Может ли что-либо менее заслуживать уничтожения?

Я думала, мы будем куролесить всю ночь. Будем куролесить всю жизнь.

Промежутки между нашими словами удлинились.

Стало трудно понять, говорим мы или молчим.

Наши руки едва касались.

Было поздно, мы утомились.

Мы считали, что будут другие ночи.

Дыхание Анны замедлилось, а я все еще не наговорилась.

Она повернулась набок.

Я сказала: Я хочу что-то тебе сказать.

Она сказала: Скажешь завтра.

Я ей никогда не говорила, что очень ее люблю.

Она была моей сестрой.

Мы спали в одной постели.

С какой стати вдруг это говорить.

Ни к чему.

В отцовском сарае вздыхали книги.

Одеяло вздымалось и опадало надо мной в такт дыханию Анны.

Я подумала, не разбудить ли ее.

Но к чему.

Будут другие ночи.

Да и как сказать люблю тому, кого любишь?

Я повернулась набок и заснула рядом с ней.

Вот то главное, что я пытаюсь тебе сказать, Оскар.

Это всегда к чему.

Я люблю тебя.

Бабушка

В тот вечер мама сделала на ужин спагетти. Рон тоже ел. Я спросил, не раздумал ли он покупать мне установку из пяти барабанов с тарелками Zildjian. Он сказал: «А что. Я с удовольствием». — «И с двойной педалью для баса?» — «Не знаю, что это, но заранее согласен». Я спросил, почему у него нет своей семьи. Мама сказала: «Оскар!» Я сказал: «Что?» Рон отложил нож и вилку и сказал: «Все нормально». Он сказал: «У меня была семья, Оскар. Были жена и дочь». — «Вы развелись?» Он засмеялся и сказал: «Нет». — «Тогда где же они?» Мама смотрела в свою тарелку. Рон сказал: «Они попали в аварию». — «В какую аварию?» — «В автомобильную». — «Я об этом не знал». — «Мы с твоей мамой встретились в группе поддержки для людей, потерявших близких. И мы подружились». Я не смотрел на маму, а она не смотрела на меня. Почему она мне не сказала, что ходит в группу поддержки?

«А что же вы не погибли в аварии?» Мама сказала: «Хватит, Оскар». Рон сказал: «Меня не было в машине». — «Почему вас не было в машине?» Мама посмотрела в окно. Рон провел пальцем по краю тарелки и сказал: «Не знаю». — «Что странно, — сказал я, — так это, что я ни разу не видел, чтобы вы плакали». Он сказал: «Я плачу все время».

Рюкзак я уже собрал и все остальное тоже, типа альтиметр, и батончики гранолы, и складной нож Swiss Army, найденный мной в Центральном парке, — больше дел не было. Мама меня уложила в 21:36.

«Хочешь, я тебе почитаю?» — «Нет, спасибо». — «Хочешь мне что-нибудь сказать?» Если ей нечего, то и мне нечего, поэтому я покачал головой, что нет. «Хочешь, сочиним какую-нибудь историю?» — «Нет, спасибо». — «Или поищем ошибки в газете?» — «Спасибо, мам, но лучше не надо». — «Я рада, что Рон сказал тебе про свою семью». — «Ну, типа». — «Попробуй с ним подружиться. Он мне так помог, а ведь ему тоже нужна помощь». — «Я устал».

Я поставил будильник на 23:50, хотя знал, что не засну.

Лежа в постели в ожидании заветного часа, я кучу всего изобрел.

Я изобрел биоразлагающийся автомобиль.

Я изобрел книгу с перечислением всех слов на всех языках. Она будет довольно бесполезной, но зато если взять ее в руки, то все, что ты мог бы сказать, окажется у тебя в руках.

Что если сделать гуголплекс телефонов?

Что если натянуть повсюду страховочные сети?

В 23:50 я жутко тихо встал, достал вещи из-под кровати и начал по миллиметру открывать дверь — для бесшумности. Мне повезло, что Барт (ночной швейцар) спал за стойкой — не пришлось снова врать. Жилец ждал под фонарем. Мы пожали друг другу руки, что было странно. Ровно в 24:00 на лимузине подъехал Джеральд. Он открыл нам дверцу, и я сказал: «Я знал, что вы приедете вовремя». Он похлопал меня по спине и сказал: «Я бы не опоздал». Это был мой второй раз в лимузине.

По дороге я воображал, как будто мы стоим на месте, а мир за окнами движется. Жилец весь путь неподвижно просидел на своей половине, а я видел башню Трампа, которую папа считал самым уродливым небоскребом в Америке, и здание Объединенных Наций, которое папа считал запредельно красивым. Я опустил стекло и выставил руку наружу. Я изогнул ее по типу крыла самолета. Будь у меня рука побольше, лимузин мог бы взлететь. Что если изобрести громаднейшие перчатки?

Джеральд улыбнулся мне в зеркальце заднего вида и спросил, не включить ли нам музыку. Я спросил, есть ли у него дети. Он сказал, что у него есть две дочери. «Что им нравится?» — «Что им нравится?»— «Ага». — «Дай подумать. Келли, масюся моя, любит Барби, щенков и браслеты из бисера». — «Я ей сделаю браслет из бисера». — «Он ей очень понравится». — «Что еще?» — «Все, что розовое и пушистое». — «Я тоже люблю розовое и пушистое». Он сказал: «Ну и хорошо». — «А ваша вторая дочь?» — «Джанет? Ей нравится заниматься спортом. Особенно баскетболом, и, я тебе скажу, играет она неслабо. Без скидок на то, что девочка. Первоклассный игрок».

«Они обе особенные?» Он раскололся и сказал: «Конечно, их папочка скажет, что они особенные». — «А объективно?» — «Это как?» — «Типа, фактически. По правде». — «Откуда мне знать — я ведь их папочка».

Я еще немного посмотрел в окно. Мы проехали ту часть моста, которая не относилась ни к какому округу, и я обернулся и смотрел, как уменьшаются здания. Я вычислил, какой кнопкой открывается люк, и некоторое время ехал стоя, высунувшись в него наполовину. Я пощелкал звезды дедушкиным фотиком и посоединял их в своей голове в слова, какие захочу. Перед тем, как въехать под мост или в тоннель, Джеральд просил меня пригибаться, чтобы не стать обезглавленным — я про эту казнь знаю, хотя если честно, очень-очень честно, предпочел бы не знать. У себя в мозгу я составил «ботинок», и «инерция», и «непобедимый».

Было 00:56, когда Джеральд въехал на газон и остановил лимузин у самого кладбища. Я надел рюкзак, а жилец взял лопату, и мы забрались на крышу лимузина, чтобы перелезть через забор.