Хорошее соседство - читать онлайн книгу. Автор: Тереза Энн Фаулер cтр.№ 59

И вот сегодняшний выпуск самого популярного новостного канала:

Последние утренние новости: местный темнокожий мужчина обвинен в изнасиловании несовершеннолетней белой девушки…

Вот и все.

И, если уж говорить о ненасытных чудовищах: система уголовного правосудия должна быть эффективной (в определенном смысле), а не гуманной. Когда вас забирают, вас официально считают невиновным и в то же время с вами обращаются так, словно вы и есть тот массовый убийца, за которым копы охотились в течение нескольких месяцев. Никакого зрительного контакта. Никаких разговоров. Помещение для допроса – такое же пустое и холодное, как глаза тех, кто вас допрашивает. И когда мы говорим «процесс», мы имеем в виду, что по окончании этого процесса вы чувствуете себя коровой, которая чудом вырвалась со скотобойни.

Фото в профиль и анфас. Снятие отпечатков пальцев. Мазок на ДНК.

Конфискация всей одежды и аксессуаров. Осмотр всего тела, включая отверстия.

Оранжевый комбинезон, если вам повезет – вашего размера.

После этого – допрос. Вопросы, много вопросов. Человек, готовый сотрудничать, очень хочет на них ответить, высказать свою точку зрения, указать на ошибки, которые совершились и совершаются. Человек, готовый сотрудничать, когда слышит: «Хорошо, сынок. Почему бы тебе не рассказать нам все?» – отчаянно пытается прояснить ситуацию.

Ксавьер, дрожащий от ярости, с трудом заставил себя вежливо ответить на минимальный список вопросов. Назвал свое имя, рассказал о состоянии здоровья, о том, что больше ничего не собирается говорить без адвоката. Ответом ему стали ухмылки и насмешливые замечания о том, что всем было бы намного лучше, если бы он оказался разговорчивее: «К чему такая мрачность, сынок, если у тебя чистая совесть?»

А потом, если вы арестованы по подозрению в уголовном преступлении, как в случае Ксавьера, вы попадаете в безликую, холодную, не столь стерильную, как вам хотелось бы, камеру предварительного заключения, камеру, слишком маленькую для стольких коек, занятых испуганными или недружелюбными мужчинами, пахнущими страхом, и злобой, и газами – последствие тюремной пищи, когда желудок и без того бунтует.

Здесь вы ожидаете обвинения – обычно два дня, в случае Ксавьера – три. Три дня в молчании, переживаниях и попытках понять, как то, что произошло в хижине, привело его сюда.

Три ночи без сна. Один недолгий, мучительный звонок матери, пытавшейся убедить его, что она найдет кого-нибудь, кто сможет помочь. Ее напряженный, измученный голос. Его воспоминания о ее советах. Он всегда им следовал, не считая этого лета. Не считая Джунипер.

Господи Иисусе, как он мог с этим справиться? Он не мог.

* * *

Мы все видели достаточно фильмов о полицейских, чтобы почувствовать, каково это – жизнь в клетке. А если вы читали хоть один роман Джона Гришэма или Джоди Пиколт, считайте, что вы побывали в суде. Эта история – не детектив. Не триллер. Что это – поучительный рассказ? Мы думаем, что да. Но надеялись, что нет.

Спустя девять часов за решеткой толстый тип, похожий на скинхеда, бочком подошел к койке Ксавьера и сказал: «Какой у нас тут хорошенький нигга! Йо-оу! Скоро ты попадешь в большой дом, и там-то уж с тобой развлекутся!»

Нигга. Хорошенький. Развлекутся.

Ксавьер дотерпел, пока все уйдут завтракать, прежде чем его вырвало в унитаз из нержавеющей стали, от вида и запаха которого вырвало еще раз.

Спустя шестьдесят три часа за решеткой его выдернули из камеры, отвели в комнату, где стояло два стула и стол, и сказали – жди тут.

– Кого ждать? Адвоката? – спросил он охранника.

Ответа не последовало. Почему? Неужели было так трудно или неправильно проявить хоть немного гуманности? Или, проводя каждый день среди безымянных, безликих людей в оранжевых комбинезонах, среди запуганных, злых, запуганных и злых людей, утрачиваешь остатки человечности? Или для службы в таких местах специально отбираются автоматы, не испытывающие никаких чувств, чтобы, если какой-нибудь заключенный утратит над собой контроль, они могли быстро отреагировать проявлением грубой силы, не задумываясь, отчего этот человек сломался? Ксавьер пробыл среди этих сердитых и запуганных мужчин только шестьдесят один час, плюс-минус; он был одним из них; теперь, думая обо всем этом, он понимал: человек, чувствующий хоть что-нибудь, будь то охранник или заключенный, не сможет долго здесь находиться.

Охранник может, по крайней мере, уволиться.

Дверь открылась, и вошел щеголеватый молодой человек в темно-синем костюме, аккуратно постриженный под машинку. Поставив чемодан на стол, он занял стул напротив Ксавьера.

– Карл Харрингтон, – сказал он, протягивая руку. – Ваша мать обратилась ко мне, чтобы я защищал ваши права.

Ксавьер пожал ему руку. Темнокожий адвокат темнокожего подсудимого. Это был, наверное, осознанный выбор. Вэлери должна была понимать, что делает, думал Ксавьер. А может быть, Харрингтон стал единственным, кого она могла себе позволить. Или единственным, кто согласился.

Сколько ему было, чуть за тридцать? Вряд ли у него большой опыт. Но какая разница? Ксавьер надеялся, что никакой. Ведь это простое дело, да? Прояснить ситуацию, выбраться отсюда, вот и все.

– У меня было немного времени посмотреть полицейский отчет, – сказал Харрингтон, – и я не стану подслащать пилюлю. Случай очень серьезный.

Твою мать.

– Я могу рассказать вам, что случилось, – ответил Ксавьер. – Я ее не насиловал.

– Даже если так, из показаний очевидца ясно другое.

Даже если?

– Вы мне не верите? – едва не вскричал Ксавьер. – Тогда уходите отсюда и скажите моей матери, что…

– Тихо, тихо. Полегче. Держите себя в руках. Я лишь говорю, что свидетель – Брэд Уитман, который в глазах общества имеет большой вес. Люди любят его. Доверяют ему. Когда он смотрит в камеру и говорит: «Вы мои любимые покупатели, и это факт», это весьма паршивый приемчик, но он работает.

– Сейчас он, во всяком случае, врет. Он… не знаю, он, наверное, думает, что, раз Джунипер дала этот чертов обет невинности, значит, я ее заставил. Но я ее не заставлял! Она… мы… – Ксавьер прижал ладони к лицу, несколько раз вдохнул. – Мы встречались. Мы собирались заняться сексом, вы понимаете?

Заняться сексом. Эти слова были такими же холодными и безликими, как комната, где сейчас сидел Ксавьер. Они не собирались заняться сексом, они хотели заняться любовью, хотя никто из них не говорил этих слов. Им не требовались слова. Они оба знали – это следующий шаг, кульминация их чувств, их взаимного желания. После работы они стояли на парковке, где их никто не мог увидеть, обнимались и целовались, и их тела молили о большем, и он сказал: «Может, нам пора зайти немного дальше?» И она ответила: «Да, я давно думала, может, мы, ну, пойдем в ту хижину в парке?» И он сказал: «Я принесу все нужное, и защиту тоже». И она покраснела и ответила: «Да, хорошо».