Живой журнал - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Кова cтр.№ 66

— «Да». Но у меня есть к тебе одна просьба.

Я подбираюсь, как зверь перед прыжком, и спрашиваю осторожно:

— И — что ты хочешь?

«Неужели сейчас попросит ответить на вопрос, не я ли ей цветы прислал утром?».

— А ты не мог бы… Словом, давай мы просто с тобой погуляем. Ты не заезжай за мной, а заходи. В три часа, ко мне домой. Будь без машины. — Ира делает паузу. — Улицу и дом, где я живу, ты уже знаешь. А этаж и номер квартиры у меня такие же, как и у тебя. Домофон, как номер квартиры. Набери снизу ноль семь, одиннадцать, звездочка, сорок и входи. Дверь в квартиру я тебе открою. Давай для начала просто сходим погулять, хорошо?

Услышав это, я замираю. Стою и думаю о том, что прошло уже тридцать два года моей жизни, и в этой жизни у меня была всего одна любовь. Когда-то я приручал её. Потом я её ненавидел. Вчера я узнал, как она улыбается, как она дышит во сне и чего боится. Не знал я только одного: как это бывает, гулять с ней, взявшись за руки…

— Андрей? — голос Иры зовёт меня.

— Я приду за тобой в три, — отвечаю я. — Но учти, Самойлова: вот теперь ты точно попала. — Объявляю это так, как говорят, что земля — круглая, звезды — яркие. Что Бог — есть, и что дважды два — это всегда четыре.

— Почему это я попала? — Ира смеётся открыто и легко, впервые с начала разговора.

— Потому что больше ты от меня не сбежишь. И потому, что меня не бросают.

— А ты уверен, что не бросают? — подначивает она.

— Хочешь со мной поспорить? — поддразниваю её я.

— Нет, не хочу. Не хочу я с тобой больше спорить, — вздыхает Ира, — ты всё равно выиграешь.

— И правильно, что не хочешь, — соглашаюсь я. — Будем жить дружно и мирно. А кстати, где мой выигрыш, Самойлова? Каким будет мой приз?

— Придёшь ко мне в три, там и узнаешь… До встречи, Казанова, — Ира заканчивает разговор ласковым смешком и вешает трубку первой. А я стою и продолжаю держать у уха трубку. По беспроводным нитям бегут короткие гудки, а мне кажется, что именно так звучит позывные счастья…

Так проходит несколько минут, а потом я возвращаюсь в настоящее. Набираю воздух в лёгкие и звоню тому, кого лучше б никогда не существовало на свете.

— Доброе утро, Александр Иванович, — прощаясь с хорошим настроением, здороваюсь с Фадеевым я.

— Привет, Андрей. Ну, как всё прошло с Ирой?

— Нормально прошло. Встретился с ней вчера на Юго-Западной. Поболтали мы с ней, — говорю я, — потом прошлое вспомнили. В общем, достойно время провели.

— А потом?

«А потом мы с ней вместе навёрстывали за все мои шесть лет без неё.»

— А потом она домой к себе поехала, — отвечаю я.

— А сейчас Ира где? — А сейчас она дома. Ее мой Петров сторожит. Далее Самойлова отправится по делам, а с трёх дня снова будет у меня под присмотром.

— Вы что же, встретиться с ней решили? — Дядьсаша прямо-таки сражён.

— Нет, — отвечаю я. И это — абсолютная правда, потому что это я решил забрать Иру себе, а вот что она мне ответит, это пока непонятно.

— А Кейд не проявлялся? — «Симбад, сука, всё никак не отлипнет.»

— Нет. Вообще никто не появлялся… Может, ложная тревога, или Кейду Самойлова была интересна только в сексуально-половом приложении? — Я начинаю играть в циника, лишь бы Фадеев отвязался от меня.

— Слушай, Андрей, ты всё-таки выбирай выражения. — Голос у Дядьсаши недовольный. — Ну откуда такое пренебрежительное отношение к женщинам, скажи? Раньше ведь такого не было.

— Раньше много чего не было, — я всё-таки не сдержался, —позже учителя хорошие были.

Фадеев неуверенно хмыкает.

— Хорошо, Андрей, — в конце концов, сдаётся он. — Сегодня и завтра пусть «наружка» ещё поработает. А послезавтра я с Кейдом контракт закрою. Скажу, мы ничего не нашли… Всё, иди, отсыпайся, а то у тебя настроение дурное по утрам, как я посмотрю. На работу сегодня не приезжай. После трёх созвонимся.

«Ну, нет: на „после трёх“ у меня свои личные планы, и вас в них, Александр Иванович, точно нет. Как и вашего Мити, кстати…»

— Погодите, Александр Иванович. Нам всё равно надо сегодня увидеться и поговорить. До часу дня, желательно.

— О чём? Ты же только что сказал, что всё хорошо. — Симбад явно настороже.

— Не телефонный разговор. Но вполне серьёзный и конкретный. — Тон у меня непримиримый. Я бы даже сказал, командирский такой тон.

— Понятно, — говорит Фадеев, который, судя по всему, ничего не понимает. — И во сколько ты хочешь подъехать в «Альфу»?

Быстро прикидываю время.

— В десять не успею. Могу в одиннадцать, — предлагаю я.

— Нет, Андрей, в одиннадцать я не смогу, у меня будет встреча. Хочешь к двенадцати?

— Ладно, хорошо. Спасибо… Дядьсаша. — Я буквально выдавливаю из себя это последнее слово.

— До встречи, мальчик, — отвечает повеселевший Симбад, и вешает трубку.

А я иду в комнату, к сейфу, скрытому в шкафу. Набрав код (дату смерти отца), я открываю замок. Вытаскиваю из хранилища капсулу с надписью «СИМБАД Альфа» и откладываю её в сторону. Взглянул на выданный мне в Интерполе «глок 17» со специальными резиновыми накладками на рукоятке и рычажком предохранителя слева. Последнее — специальная доработка для стрелка-левши. Да, я левша, но об этом знают лишь в Интерполе, да ещё помнит Фадеев и моя мама… Давным-давно моя мама Света переучила меня на правшу, заставив взять в руки скрипку. Но наносить первый удар я предпочитаю с левой. И стреляю я тоже с левой: высокоточная стрельба не может осуществляться с произвольной руки, в отличие от стрельбы в составе тактико-штурмовых отрядов. Прежде чем закрыть сейф, задвигаю оружие подальше. Никогда его не любил, а при необходимости мог и руками убить человека.

Уходя от мыслей о Симбаде и об отце, режущих меня вдоль и поперёк, вытаскиваю из сейфа Белую королеву. Ставлю её на ладонь. Когда-то она принадлежала моему отцу. А папу, по его словам, научила играть в шахматы какая-то женщина. Отец часто вспоминал её, когда держал эту эмалевую королеву в руке. Я всегда знал, когда мой отец вспоминал эту женщину, потому что на лице отца возникало выражение удивительной нежности. «Та женщина», — только так называл незнакомку отец. Однажды, терзаемый ревностью за маму, я спросил у отца, кем приходилась ему «та женщина». Но, видимо, я вторгся на запретную для меня территорию, потому что отец моментально «закрылся» и сухо ответил: «Не важно». Поставив фигурку на доску, отец сделал рукой жест, приглашая меня продолжить игру. А потом отца не стало, и эта Белая королева перешла мне в наследство.

Гляжу на неё, и в тысячный раз пытаюсь представить себе облик отца. У отца была очень интересная манера, хорошо определявшая его характер. Дело в том, что при желании отец мог сделать свой взгляд абсолютно безмятежным и лишить своё лицо вообще любого выражения. Но если он хотел узнать правду или если ему что-то не нравилось в собеседнике, то отец в упор смотрел на своего визави. Продолжалось это всего одну-две секунды, но эффект был поистине сногсшибательным. Мне, например, когда он так однажды поглядел на меня, захотелось сначала залезть под стол, переждать там бурю, и только потом вылезти, и спросить, а в чём, собственно, дело? А ещё у моего отца был удивительное, тонкое, потрясающее чувство юмора. Он буквально читал в душах людей и мог охарактеризовать любого человека в двух словах. Мама любит повторять, что я — копия отца. Но мама ошибается: у меня другой характер, другая улыбка и другие глаза. Они — серые, а не карие. До меня не было в нашем роду ни левшей с серыми глазами, ни людей с такой вот безжалостной памятью, как у меня… Да, я всё еще помню своего отца, но каждый день время трудолюбиво стирает его голос и образ. Из моей памяти уходят черты его лица, выражение его глаз, силуэт, обращённые ко мне слова и даже его улыбка. Я постепенно забываю отца и ничего не могу с этим поделать… Даже эта белая королева теперь напоминает мне не столько отца, сколько Иру Самойлову…