Снайперы - читать онлайн книгу. Автор: Артем Драбкин cтр.№ 16

Кстати, в то же самое время, пока мы занимались эвакуацией оборудования, к нам на завод приезжали военные и его минировали. Они привозили на машинах в цеха большие крашеные ящики с толовыми шашками и закладывали взрывчатку под стойки, под фундаменты, в общем, туда, куда только можно было ее заложить. Тогда в Москве минировалось абсолютно все: метро, все заводы, даже министерства. Так что если бы немцы, как и хотели, вошли бы в Москву, здесь начался бы самый настоящий переполох. Ведь стоило только нашим руководителям нажать на кнопку, как вся Москва взлетела бы на воздух. Но этого, к счастью, не случилось.

Когда через трое суток оборудование было погружено на платформы и началась эвакуация предприятия в город Куйбышев, была подана такая команда: «Тем, кто хочет ехать с заводом в Куйбышев, дается ровно два часа времени на сборы. Кто не хочет и является военнообязанным – сразу забирается в армию и отправляется на фронт». Я решил не ехать в Куйбышев, надеялся в Москве найти себе подходящую работу. В армию меня не взяли, так как я не был военнообязанным, – мне было всего 16 лет. А старший брат с младшим уехали вместе с заводом в Куйбышев. Старший, к тому же, был фронтовиком и имел тяжелое ранение, считался инвалидом, поэтому в армию его все равно бы не взяли. Но когда я в Москве остался, работы все не находилось. С месяц я так и просидел без работы, а потом устроился учеником электромонтера и им работал. По рабочим делам постоянно разъезжал по Московской области.

Потом, когда немцев отогнали подальше от Москвы, я в последнее время работал в городе Клин, – находился там как бы в командировке. Там тогда строили хлебозавод. Вернее, дело было не совсем так. Там когда-то располагалась шелкомонтажная фабрика, которая почти вся сгорела и остался один только ее корпус. Так вот, на месте этого старого корпуса было решено построить и организовать хлебозавод. Это было связано с тем, что совсем недалеко от нас проходил фронт и наши сражающиеся войска надо было как-то кормить и поддерживать хлебом. Я работал на этом строительстве сначала учеником электромонтера. Однако спустя всего три месяца после этого всех наших бригадиров призвали в армию и отправили на фронт: один из них был давно военнообязанным, другой, 1923 года рождения, только-только достиг призывного возраста. И меня назначили бригадиром. В бригаде было двенадцать человек. В основном это были 12–13-летние мальчишки, присланные к нам сразу после окончания ФЗО в городе Пушкине Ленинградской области. Было также в бригаде двое парней, моих одногодок, коренных клиновских. И вот вместе с ними мы восстанавливали хлебозавод, приводили в порядок всю силовую и моторную систему. Конечно, все, что было в наших силах и возможностях, мы делали. Но какой я, по правде сказать, был тогда бригадир? Ведь я был совсем безграмотный парень всего с четырьмя классами образования! Но меня выручал главный инженер нашего управления, который приезжал специально ко мне каждую неделю, раскладывал на стене чертежи, объяснял, как и что нужно делать. Большое ему спасибо! Я ведь тогда во всем этом совсем не разбирался. А он мне буквально показывал все на пальцах. И мы делали так: неделю работали, затем этот главный инженер приезжал и принимал у нас работу. Потом снова трудились. И так продолжалось до самого призыва в армию.

А когда именно вас призвали в армию?

Это случилось уже в январе 1943 года. Там со мной одна интересная история приключилась. В конце 1942 года у нас в Клину началась военная проверка и меня, как призывника, забрали в военкомат. Но там посмотрели, что приписан я не к Клиновскому военкомату, а к военкомату Сталинского района Москвы, и отдали мне документы обратно. Сказали: не имеем права здесь вас призывать. А я пока работал бригадиром, очень крепко сдружился с двумя клиновскими парнями-одногодками. Их как раз тогда в армию призывали. Мне захотелось попасть в армию вместе с ними. Я начал слезно упрашивать военкома. На это он мне ответил: «Я не хочу за вас отвечать. Вы приписаны к Сталинскому району Москвы.

Придите туда, вас там в армию заберут». На второй раз я все же уговорил его взять меня в армию через Клиновский военкомат, но с одним маленьким условием: что я напишу заявление о том, что иду в армию добровольцем. Я написал заявление и меня сразу же призвали.

Нас, новобранцев, привезли в Москву и уже там распределили по разным воинским частям. Меня направили в 38-й учебно-снайперский полк или, как его называли не совсем официально, школа младших командиров-снайперов. Он находился под Казанью. Я там проучился пять месяцев и был оттуда выпущен в звании младшего сержанта. Оттуда я добровольцем отправился на фронт.

Тогда был у нашей молодежи очень большой патриотизм!

И я попал на Орловско-Курскую дугу, где в то самое время проходил завершающий этап боев. Это было в районе местечка Кунечье. И с тех пор воевал до самого ранения.

Расскажите, Анатолий Спиридонович, поподробнее о том, в каких условиях проходило ваше обучение в снайперском полку? Чему вас там обучали?

Ну что тебе об этом рассказать? Гоняли нас по страшному: каждый день с самого утра до ночи. При этом морозы стояли ужасные: доходило до минус 35. Мы же были почти раздетыми, ходили в обмотках. Правда, брюки на нас были теплыми, были также еще и брезентовые курточки. Но шапок-буденовок на наши головы не хватило. Вот такими были условия нашего обучения. Кроме того, наш учебно-снайперский полк состоял из четырех батальонов. На эти четыре батальона все и было рассчитано. Мы же были уже фактически пятым батальоном и были включены в состав полка дополнительно. Поэтому когда нас привезли из Московской области, не хватило даже места для нашего размещения. Поэтому стали мы жить не в казармах, а в землянках. Первое время, как и всех, нас гоняли в день по 20–25 километров, приучали переносить эти сильные морозы и учили окапываться.

Потом уже начали обучать стрельбе. Кормили нас по-страшному. Утром на завтрак для нас отваривали мороженую картошку и давали кусочек хлеба. В обед давали поллитровую кружку щей, которые сильно отдавали кислятиной. Также к этому полагалась ложка каши и кусок хлеба. На ужин давали ложку каши или картошину и еще кусок хлеба. В результате такой ужасной кормежки через два месяца в нашем полку многие стали терять рассудок, кое-кто был уже не в состоянии и ходить. И тогда было решено организовать в полку так называемый взвод слабых. Через четыре месяца во взводе числилось уже 400 человек, то есть, это были те солдаты, которые не могли ходить и чем-либо заниматься. Потом многие из нас стали умирать. В нашей роте, например, умерло два человека от истощения. Помнится, произошел такой случай: пять курсантов с нашего батальона, москвичей, чтобы не умирать с голоду, решили дезертировать. Это было в марте 1943 года. Я в этом деле, конечно, не участвовал. Они сумели добраться до дому, который находился где-то под Москвой, там накушали и наелись, после чего пришли в военкомат. Но они все равно считались уже дезертирами. Их привезли к нам в часть и устроили над ними показательный суд. Они были приговорены к различным срокам заключения: кого приговорили к восьми годам лишения свободы, кого – к пяти. Когда же суд заканчивался, судья их и спросил: «Как все это, ребята, можно расценивать? Страна напрягает последние силы, такая идет жестокая война с немцами, а вы не хотите воевать…» Тогда самый старший из них на это и ответил: «Мы не не хотим воевать, мы не хотим с голоду умирать так, как умирают наши курсанты. Отправьте нас на фронт». Ну им и заменили эти года на штрафную роту. Наверное, знаешь о том, что штрафные роты кидали на самые тяжелые участки. Но на самом-то деле и по существу пехотинцы от них почти ничем не отличались. Это я тебе как фронтовик говорю. Разве только тем, что за их спинами стояли с винтовками так называемые заградительные отряды. Это произошло после того, когда после того, как под Сталинградом случилась беда, вышел приказ Сталина № 227 «Ни шагу назад». С тех пор начали воевать штрафники. Воевали, надо сказать, в жестких условиях. Если кто из них отступал, того заградотрядчики непременно расстреливали. А так нас тоже бросали на самые тяжелые участки, не считаясь, по сути дела, ни с чем.