Че Гевара - читать онлайн книгу. Автор: Николай Платошкин cтр.№ 86

Далее Че абсолютно грамотно с макроэкономической точки зрения говорил о необходимости создания «емкого внутреннего рынка и диверсификации сельскохозяйственных культур» (об отходе от роли Кубы как «сахарницы США»), «то есть о двух важнейших взаимосвязанных целях революционного правительства, которые нельзя откладывать».

Все эти предложения Че предварительно обсуждал с Фиделем, но на публике они играли перед США роли «доброго» и «злого» полицейского соответственно. Че не занимал никакой должности в правительстве и мог говорить что угодно. В случае чего его слова всегда можно было представить личным мнением коменданта крепости Ла-Кабанья. Фидель изучал реакцию общественного мнения на Кубе и в США на «радикальные» тезисы Че и в зависимости от этой реакции либо отмежевывался от них, либо проводил их в жизнь.

Че в Ла-Кабанье чувствовал себя плохо, и его уговорили сделать рентгеновский снимок легких. 4 марта врачи обнаружили у команданте эмфизему легких и срочно рекомендовали сменить жилье. Фидель распорядился перевести Че в конфискованную виллу на пляже Тарара. Некоторые газеты не замедлили позлословить в адрес партизана-аскета, обнаружившего любовь к сладкой жизни. Принципиальный в личных делах, Че (он только что обидел отца, отказавшись финансировать его поездку в Сьерра-Маэстру за государственный счет) немедленно выступил с комментарием в газете «Революсьон»: «…якобы безобидная статья… под заголовком “Команданте Гевара переезжает в Тарара”… кажется поставила под сомнение мою революционную позицию… Я хотел бы разъяснить читателям “Рево-люсьон”, что я болен и нажил себе эту болезнь не в вертепах или варьете, а потому, что сделал для революции больше, чем смогло вынести мое тело.

Врачи порекомендовали дом в тихом месте, подальше от людской суеты. Я вынужден жить в вилле, принадлежавшей представителю старого режима, так как жалованье в 125 долларов, которое я получаю как офицер Повстанческой армии, не позволяет мне снять дом, достаточно большой, чтобы вместить всех, кто меня сопровождает.

Так как речь идет о жилище старого батистовца, то оно, конечно, шикарное; я выбрал самое простое, но это все равно оскорбление чувств общественности. Я обещаю… народу Кубы, что уеду оттуда, как только поправлюсь… Че»²¹⁷.

На вилле Че активно работал вместе с экспертами над законом об аграрной реформе. Он сдержал слово и уже через два месяца покинул виллу.

В США тем временем развернулась настоящая борьба между сторонниками и противниками нового кубинского правительства. Левые и либералы среди американской интеллигенции образовали общественную организацию «Комитет за честную политику в отношении Кубы» (Fair Play Policy for Cuba), за которым сразу же стало следить ФБР. Кубинские эмигранты и правые обвиняли Кастро в авантюризме и коммунизме, требуя от Эйзенхауэра решительных мер против «кастровского режима».

Посольство США в Гаване, как и при Смите, продолжало бомбардировать Вашингтон депешами о росте влияния коммунистов на Кубе. В этом винили прежде всего Эрнесто Гевару и Рауля Кастро. 14 апреля временный поверенный в делах США на Кубе Брэддок сообщал в госдепартамент: «Ла-Кабанья, по-видимому, — один из главных коммунистических центров, и ее комендант Че Гевара — центральный персонаж, которого связывают с коммунизмом. Гевара — точно марксист, хотя и не коммунист ^[130]… Гевара не только оказывает большое влияние на Фиделя Кастро, но и на Рауля Кастро, главнокомандующего вооруженными силами, который предположительно разделяет взгляды Че Гевары»²¹⁸.

Фидель, ранее блестяще выигравший информационную войну в американских СМИ, был не намерен уступать и теперь. Он использовал то, что американцы просто не хотели верить в его радикальные, а тем более социалистические взгляды. Ведь это означало признание непреложного факта, что Фидель ввел в заблуждение не только госдепартамент, но и хваленые американские спецслужбы. И сделал это не где-нибудь в Сибири, а в 150 километрах от Флориды.

5 марта 1959 года Фидель принял американского посла на Кубе и 90 минут вел с ним «сердечную» (по оценке американцев) беседу. Он говорил об аграрной реформе, индустриализации и снижении цен на жилье. Бонсал ничего не смог против этого возразить, лишь осторожно намекнув, что американский бизнес хочет Кубе добра и трогать его не надо. Посол ушел с хорошим чувством, хотя никаких обязательств по отношению к США Фидель на себя не взял.

Чтобы закрепить успех в информационной борьбе с США, Фидель принял приглашение выступить на ежегодном собрании Американского общества издателей газет 17 апреля 1959 года. Кубинский лидер не проинформировал о своем решении госдепартамент и тем самым поставил американцев перед сложным выбором — надо ли направлять кубинскому премьеру официальное приглашение и «достоин» ли он встречи с президентом.

Причем любой вариант ответа был выигрышным для Кастро и проигрышным для США. Если не пригласить Кастро в Белый дом, то это укрепит позиции антиамериканского крыла кубинского руководства (Рауля Кастро и Че Гевары). К тому же такой афронт, отмечали в госдепартаменте, может негативно сказаться на положении американского бизнеса на Кубе. Если пригласить — это даст Кастро карт-бланш на проведение революционных преобразований якобы с ведома Вашингтона. К тому же на встрече у президента придется дать четкий ответ — будут ли США помогать Кубе и закупать сахар.

26 марта 1959 года на заседании СНБ США поздновато «прозревший» директор ЦРУ Аллен Даллес утверждал, что Кастро фактически стал уже диктатором, хотя с помощью демагогии все еще пользуется народной поддержкой²¹⁹. Кубинский бизнес очень опасается за свое будущее. Тем не менее опять гнул свою линию директор ЦРУ, режим Кастро нельзя считать коммунистическим. Хотя Кастро и высказывался в пользу поддержки антидиктаторских движений в других странах Латинской Америки (особенно в Никарагуа и Доминиканской Республике), вряд ли кубинцы способны на какие-то серьезные акции.

Эйзенхауэр рекомендовал натравить против Кубы ОАГ, но Гертер считал, что из этого ничего не выйдет. Повода для вмешательства ОАГ во внутренние дела Кубы Кастро не давал.

Президент не унимался — может, просто не дать Кастро въездной визы? Аллен Даллес заметил, что антиамериканские высказывания Кастро могут подвигнуть конгресс к сокращению квоты на закупку кубинского сахара. Но тут уж возразил Эйзенхауэр — тогда весь этот сахар наверняка купит Советский Союз, а это противоречит американским интересам.

Также была высказана идея заставить американских издателей отменить приглашение, но тем очень хотелось увидеть и услышать легендарного команданте.

В результате Эйзенхауэр решил по-страусиному спрятать голову в песок — 31 марта он быстро объявил о своем отпуске с 6 по 19 апреля²²⁰. Гертер был готов принять Кастро за обедом в госдепартаменте. Фидель с благодарностью принял переданное Бонсалом приглашение, но выразил намерение переговорить еще и с вице-президентом Никсоном, чем снова поставил американцев в трудное положение: ведь во время отпуска президента вице-президент был обязан быть «на хозяйстве» в Вашингтоне. Никсон понял, что отступать некуда, но все же решил не принимать Кастро в своем кабинете, а пригласить его к себе домой.