Авраам Линкольн - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Олейников cтр.№ 77

Макклеллан излучал уверенность, которая передавалась войскам. Более того, он оказался блестящим и неутомимым организатором (проводил в седле по 12 часов в день, а потом мог работать в офисе до трёх утра). Результаты трудов нового командующего стали заметны очень скоро: моральный дух армии восстановился, наладилась дисциплина, исчезли слоняющиеся по улицам солдаты-одиночки, опустели прежде переполненные армейскими пивные и бары. Обучение неопытных новобранцев и младших офицеров было приведено в систему. Один из солдат писал домой в Пенсильванию: «Утро начинается со строевой подготовки, затем опять строевая, потом снова строевая. После этого строевая, строевая и немного строевой. После этого строевая и, наконец, строевая. Между ними мы занимаемся строевой подготовкой и иногда ненадолго прерываемся на приём пищи и поверку» .

А Линкольн, обжёгшись на недавнем нетерпеливом наступлении, внял призывам нового генерала «не спешить», «подготовиться» и только потом покончить с мятежниками мощным и решительным ударом. Президент решил максимально полагаться на профессиональные навыки военных специалистов.

Стоически пережил поражение и Конгресс (он тоже понёс потери у Булл Рана: конгрессмена Альфреда Или любопытство завело так далеко, что он попал в плен и чуть не был пристрелен разъярённым офицером конфедератов: «Все беды из-за вас, политиков!»). На другой день после битвы высший законодательный орган страны принял решительную резолюцию (так называемую резолюцию Криттендена — Джонсона), в которой не было никаких намерений признавать мятежников. Конгресс объявлял, что цель войны — «защитить верховенство Конституции и сохранить Союз, не задевая достоинства и прав нескольких мятежных штатов», и повторял, что у правительства нет намерений подчинить или завоевать эти штаты, что оно не собирается нарушать права их жителей и вмешиваться в устоявшиеся «самобытные институты».

Однако в те же дни в Конгрессе обсудили, а потом приняли (с несколькими поправками) «Первый конфискационный акт», по которому военные имели право отбирать и освобождать рабов, используемых Конфедерацией для военных целей. Линкольн утвердил этот закон 6 августа, и война за сохранение Союза «как он был» начала постепенно, сначала довольно медленно, становиться войной за Союз, «каким он может стать», за ликвидацию глубинной причины конфликта Севера и Юга — рабовладения.

Ещё в день поражения при Булл Ране к Линкольну дважды приходил один из «якобинцев», сенатор Чарлз Самнер, всем своим видом демонстрируя, что намеревается сказать нечто важное. Через два дня он решился объявить президенту, что хочет дать важную рекомендацию относительно методов ведения войны. Линкольн ответил, что и сам занят этим вопросом и придумал кое-что новое… «Вы собираетесь выступить против рабства?!» — восхищённо воскликнул Самнер, но Линкольн… смутился: «Нет, сейчас я думал не об этом»… Президент напомнил, что они уже обсуждали этот вопрос и Самнер согласился поддержать именно осторожный курс. Пришлось уже Самнеру смущаться и просить прощения. Сенатор уверил, что и сейчас одобряет этот курс, но теперь настал подходящий момент ударить по рабовладению во всей стране. Он долго приводил доводы, но на немедленные действия Линкольн не соглашался. (В декабре президент скажет: «Мистер Самнер! Вся разница между нашими мнениями по этому вопросу только в том, что вы забегаете вперёд: может, на месяц, может, на шесть недель» .)

Президент понимал, что нетерпение радикалов может дорого обойтись в шаткой ситуации борьбы за пограничные штаты. Ему приходилось вести тонкую игру, основанную на убеждённости рабовладельцев, что их рабы — такая же собственность, как скот или рабочий инструмент; в результате этой политической игры и был принят акт о конфискации «имущества» мятежников, в том числе и рабов. Вся страна повторяла удачно брошенное словцо «трофеи». Оно возникло после того, как в конце мая трое рабов из Вирджинии бежали с фортификационных работ в твердыню Союза, форт Монро. Когда их владелец, офицер Конфедерации, явился под белым флагом и потребовал вернуть свою собственность согласно довоенному закону о возврате беглых рабов, генерал Батлер ответил: «Это трофеи» — и отправил беглецов на строительство своих укреплений. Через неделю число перебежчиков достигло сотни, в июле — тысячи, с осени им стали платить за работу и организовали первые школы. С тех пор повсюду, от Вирджинии до Теннесси, пробиравшиеся к расположению войск Союза беглые рабы кричали передовым постам: «Мы — трофеи!»

Но одно дело конфискованная «собственность» мятежников, используемая для ведения войны, и совсем другое — полная отмена рабовладения. Не дожидаясь правительственных мер, первый приступ к этому решительному повороту сделал командующий войсками Союза на Западе, кандидат в президенты от республиканцев в 1856 году, а ныне «политический генерал» Джон Фримонт. Бремя военного лидерства свалилось на него после того, как храбрый генерал Лайон погиб в первом же сражении за Миссури. Не уступая Лайону в личной храбрости, Фримонт явно уступал ему в военном и организаторском талантах. Он постепенно стал терять контроль над штатом, более того, настроил против себя значительную часть своего окружения, даже изначально благоволивших ему Блэров. Тогда генерал решил «закрутить гайки» и выпустил грозную прокламацию, где среди прочего объявлял о введении во всём штате законов военного времени, по которым пойманные с оружием в руках гражданские лица будут осуждены и расстреляны, а главное — что рабы всех врагов Соединённых Штатов в Миссури получают полную и окончательную свободу.

«Лучше несколько Булл Ранов, чем дурацкий акт этого воинственного попугая», — писал Линкольну потрясённый экспромтом «Следопыта» Джошуа Спид, объясняя: «Эта глупая прокламация окончательно сокрушает сторонников республиканцев в нашем штате. С таким же успехом можно наброситься на свободу вероисповедания или на право родителей учить своих детей читать и писать». О том же предупреждал Роберт Андерсон, возглавлявший военный округ Кентукки: «Если прокламацию немедленно не аннулировать, Кентукки будет потерян для Союза». Он же сообщил, что целая рота солдат-добровольцев, едва узнав о прокламации, побросала оружие и разошлась .

Линкольн не хотел портить отношения с видным республиканским деятелем и поначалу обратился к нему с «советом»: не поднимая шума, сделать формулировки более умеренными, то есть привести их в соответствие с только что принятым конфискационным законом (конфискуются не все рабы южан, а только захваченные при использовании в военных целях). Иначе Север начнёт массово терять союзников как среди лояльных граждан пограничных штатов, так и среди тех демократов, которые выступают за Союз, но не являются противниками рабовладения. Более того, «расстрельный закон» как излишняя жестокость по отношению к населению штата вызовет ответное ожесточение, поэтому президент просил никого не казнить без его санкции (и так один из вожаков партизан уже объявил, что за каждого расстрелянного согласно указу Фримонта будет нещадно «вешать, потрошить и четвертовать» сторонников Линкольна) .

Гордый Фримонт ответил не сразу, а в ответе объявил, что не собирается менять в своей прокламации ни слова, ибо считает её столь же важной для достижения общего успеха, сколь и победу в сражении. Если же президент настаивает, то пусть не «советует», а берёт на себя ответственность и официально во всеуслышание отдаёт приказ. Послание Линкольну повезла супруга Фримонта Джесси, обаятельная и умная дочь некогда известного и влиятельного сенатора Бентона, уже получившая прозвание «генерал Джесси». Миссис Фримонт явилась в Белый дом запылённая, после двухдневной тряски в душных прокуренных вагонах, не успев ни принять ванну, ни переменить одежду. Президент согласился на встречу немедленно, несмотря на поздний вечер. Однако откровенного обмена мнениями не получилось. Историк Джеймс Макферсон считает: «Джесси Фримонт уязвила президента намёками на интеллектуальное превосходство и больший авторитет её мужа, нанеся тем самым делу Фримонта значительный ущерб». Линкольн сдерживался изо всех сил, стараясь, чтобы энергичный натиск Джесси не обернулся скандалом . В прошедшие годы храбрая супруга многое сделала для продвижения мужа, но на этот раз ничего не добилась. На следующий день Фримонту был отправлен курьером чёткий приказ: привести свою прокламацию в соответствие с законом Конгресса от 6 августа. Копия приказа была передана для публикации в прессе.