Авраам Линкольн - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Олейников cтр.№ 66

Девять дней от приезда до инаугурации промчались в спешке и заботах. Нужно было нанести несколько официальных визитов: выразить почтение «пока-ещё-президенту» Бьюкенену, побывать в Капитолии и пообщаться там с заканчивающими сессию конгрессменами, продемонстрировать должное уважение Верховному суду, появиться на званых обедах. Когда не было визитов, время отнимали приёмы не только отдельных посетителей, но и целых делегаций и всевозможных комитетов. В шестой номер на втором этаже отеля Уилларда поднимались весьма значительные гости. Явился при всех регалиях престарелый, но по-прежнему монументальный главнокомандующий генерал Уинфилд Скотт (рост два метра, вес под 150 килограммов). Продемонстрировали уважение недавние соперники — бывшие кандидаты в президенты.

Больше всего тронула Авраама встреча со Стивеном Дугласом, нещадно тратившим последнее здоровье в политических баталиях «зимы раскола»: сильно постаревшее лицо, синяки под впавшими глазами; главное лекарство от стрессов — по-прежнему виски. Поддерживая Линкольна в борьбе за целостность страны, лидер демократов Севера открыто заявлял: «Я на его стороне»; теперь в откровенной личной беседе он заверил давнего оппонента, что не собирается сколачивать политический капитал за счёт наступившего кризиса: «Главное — сохранить Союз, и партийные пристрастия должны уступить место патриотизму. Я с вами, мистер президент, и да поможет вам Бог!» Когда Дуглас ушёл, Линкольн не удержался от восклицания: «Какой благородный человек!»

Самым трудным в приёмах было то, что паузы между действительно необходимыми встречами заполняли разномастные просители и ходатаи. Ведь Линкольн, соглашаясь с тем, что местом его временного пребывания будет не частный дом (очень хороший, давно приготовленный и арендованный друзьями), а отель, сам объявил: «Теперь я общественная собственность, поэтому гостиница — то место, где люди будут иметь ко мне свободный доступ» .

Сенатор Гарлан, побывавший у Линкольна в день его приезда, 23 февраля, вспоминал, что тот «был ошеломлён количеством просителей»: «Не только сам номер, но все коридоры и лестницы, ведущие к нему, все холлы были переполнены толпами людей, и каждый претендовал сказать Линкольну хотя бы пару слов наедине» . Что это была за публика, вспоминал два десятилетия спустя секретарь Хэй, у которого «от контактов с жадными и самолюбивыми искателями должностей» остались самые неприятные впечатления: «Для того чтобы выдержать постоянное общение с завистливыми, низкими, глупыми и до предела эгоистичными людьми, нужно быть крепким духом и обладать устойчивой нервной системой» .

Осаждали резиденцию не только представители многочисленного отряда просителей мелких должностей. Клубилась и не думала улегаться борьба партийных фракций. Радикалы и консерваторы пытались в последний раз повлиять на назначения в Кабинет. Сторонники Чейза всё ещё просили отказаться от Сьюарда. Сьюард решительно не хотел работать рядом с Чейзом. Не останавливался штурм мест Кэмерона и Смита…

Линкольн всех выслушивал и никого не слушался. Вопрос с Кабинетом он для себя уже решил. Главным делом для него стала в это время окончательная отделка инаугурационной речи, которую он однажды определил как свой выставляемый на всеобщее обозрение «сертификат моральных качеств» . Пауза от выборов до вступления в должность была такой долгой, что требовала особо ответственного отношения к первому за многие месяцы официальному заявлению.

Подготовка речи началась ещё в Спрингфилде. Линкольн снова обложился книгами, углубился в Конституцию, перечитал важнейшие политические речи, связанные с проблемой раскола между штатами. Иногда он вдруг исчезал из офиса и в спокойном месте набрасывал на бумаге слова, которые считал самыми важными для страны. Тогда об этом знали очень немногие. Именно для них в январе были тайно отпечатаны копии первого варианта выступления. В Спрингфилде их прочитали только те друзья, чьим мнением Авраам особенно дорожил (одним из первых — судья Дэвис).

Работа продолжалась по дороге в Вашингтон и могла быть сведена на нет в тот вечер, когда Роберт едва не потерял доверенный ему отцом саквояж с оригиналом и несколькими копиями будущей речи. Это был единственный случай, когда более чем терпимый к сыновьям Авраам всерьёз рассердился (благо саквояж нашёлся в куче безнадзорно сваленного в отеле багажа). В Вашингтоне, запомнили секретари Линкольна, он отдавал работе над речью каждый свободный момент днём и многие часы ночью .

Из избранных «рецензентов» больше всего поправок внёс Уильям Сьюард. Он получил текст сразу по приезде Линкольна в Вашингтон и буквально через день вернул весь испещрённый пометками, с несколькими страницами комментариев и предложений. Линкольн принял 27 из 49 пометок Сьюарда и согласился с пожеланием, уже высказывавшимся другими «рецензентами»: «умягчить» текст, чтобы успокоить общественное мнение .

Даже 4 марта, в день инаугурации, Авраам, поднявшийся в пять утра, ещё вносил в речь последние изменения и обсуждал их с соратниками. Наконец Роберт прочитал вслух окончательный вариант. Текст выступления занял семь листов и весь состоял из зачёркиваний и правок, вставок и дополнений, клапанов и вклеек: переписать всё набело времени не оставалось .

К полудню на улице запели флейты и застучали барабаны. Началось торжественное шествие. К отелю Уилларда подкатила открытая коляска: прибыл президент Бьюкенен. Протокольная встреча в лобби — и коляска с двумя чинно беседующими президентами двинулась по заполненной народом Пенсильвания-авеню в сторону Капитолия. Конный эскорт окружал собеседников так плотно, что разглядеть их с тротуара было практически невозможно. Это была намеренная предосторожность генерала Скотта: слухи, что Линкольна застрелят в день инаугурации, были известны всему городу. Вдоль маршрута стояли цепи солдат, на самых высоких зданиях были размещены снайперы, по прилегающим улицам разъезжали кавалерийские патрули. В сорокатысячной толпе сновали переодетые полицейские. Две артиллерийские батареи стояли наизготовку у Капитолия не только для салюта.

Место торжественной клятвы — свежесколоченная крытая платформа — находилось у восточного фронтона Капитолия. Капитолий был недостроен, как сама страна: вместо купола над его центральной ротондой на фоне пасмурного неба торчали металлический каркас и подъёмный кран. Когда сенатор Бейкер объявил своим знаменитым звучным голосом: «Сограждане! Представляю вам Авраама Линкольна, нового президента Соединённых Штатов!» — тучи начали расступаться.

Линкольн, до этого момента исполненный спокойствия, на мгновение заволновался. Он посмотрел по сторонам, ища, куда бы пристроить на время произнесения речи свой цилиндр. Выручил стоявший рядом Стивен Дуглас: принял цилиндр и держал его всё время, пока длилась инаугурационная речь. Многие сочли это символичным жестом. А Линкольн надел очки в круглой металлической оправе и расправил правленые-переправленные листы.

«Граждане Соединённых Штатов!» — начал он с заметным ударением на слове «Соединённых», и слушатели взорвались аплодисментами. Почти сразу речь пошла о самом наболевшем: «Судя по всему, среди жителей южных штатов существуют опасения, что с приходом республиканской администрации их собственность, мирная жизнь и личная безопасность могут оказаться под угрозой…»