Авраам Линкольн - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Олейников cтр.№ 52

Речь длилась уже больше часа, но голос Линкольна не ослабевал, звучал всё чётче и решительнее: «Считая рабство злом, мы всё-таки можем оставить ему статус-кво, ибо оно уже существует, уже находится среди нас; но можем ли мы, противостоя ему, в то же самое время позволить ему распространиться на свободные земли и проникнуть к нам сюда, в свободные штаты? Да не обманет нас ни один софизм, которыми нас так усердно засыпают и бьют: все эти попытки найти общую почву между верным и неверным, столь же бесплодные, как поиск живых мертвецов, все эти требования политики „наплевательства“, призывы к подлинным сторонникам Союза сдаться его противникам, извращающим божественный закон; все эти попытки заставить каяться праведников, а не грешников; все эти заклинания, призывающие народ позабыть то, что говорил Джордж Вашингтон, и переделать то, что он сделал».

И вот прозвучали заключительные слова: «Да не покинет нас вера в то, что вся сила в правде, и с этой верой мы до конца исполним свой долг — так, как мы его понимаем!»

Повисла пауза, а потом весь зал вскочил на ноги и устроил шумную овацию; мужчины махали шляпами, женщины — носовыми платками. Перекрывая незатихающий гул, председатель оргкомитета провозгласил, что теперь у Республиканской партии три знаменосца, ведущие её на штурм президентских вершин: вровень с двумя знаменитостями, сенатором Сьюардом и экс-губернатором Огайо Чейзом, теперь встаёт ранее «безвестный рыцарь из Иллинойса». У сцены выстроилась очередь — поздравить Линкольна с успехом, пожать ему руку.

Слушатели разошлись, ни капли не жалея о 25 центах, потраченных на билет. Для Линкольна же работа после произнесения речи не окончилась. Ботинки жали так сильно, что он попросил нанять кэб и отправился в редакцию одной из самых влиятельных газет. Там он надел очки и долго вычитывал подготовленный к публикации текст.

Наутро весь Нью-Йорк знал о выдающемся выступлении в Купер-институте, а потом о нём заговорила вся Новая Англия: общий тираж только первых утренних газет составлял 170 тысяч экземпляров, а от него пошла цепная реакция воспроизведения речи в местных газетах, в брошюрах и отдельных оттисках (оптовая цена доллар за сотню, восемь долларов за тысячу).

В результате поездка к сыну в колледж превратилась в политический вояж с массой выступлений — 12 речей за 13 дней. Авраам признался в письме Мэри: «Теперь мне не отвертеться. Знал бы заранее, ни за что не поехал бы на Восток. Речь в Нью-Йорке, к которой я готовился, не доставила мне проблем и прошла успешно. Проблемы начались, когда оказалось, что мне нужно произнести ещё девять, перед аудиторией, читающей прессу и уже знающей из неё все мои идеи» .

Он искал новые варианты, включил в текст рассуждения о рабочем и его праве на забастовку, перешёл на более приземлённый митинговый стиль, в речи 6 марта добавил новый образ — сравнил рабовладение с гремучей змеёй: «Её не так-то просто убить, если она забралась в постель, где спят твои дети: если резко ударить палкой, можно либо покалечить детей, либо спровоцировать змею на смертельный укус. Если змея забралась в постель к детям соседа, а с соседом существует договорённость, что каждый сам решает, что делать в таком случае, то пусть сосед разбирается сам. Это и есть ситуация с южными штатами. Но если новая кровать только установлена и постель застелена, и вы намереваетесь уложить там своих детей на ночь, а вам предлагают взять выводок молодых змей и положить их рядом с детьми… Это и есть ситуация с новыми территориями на Западе, и ни один разумный человек не будет задаваться вопросом, соглашаться или нет» .

Двенадцать речей — и единственное свободное воскресенье, которое Авраам провёл с сыном. Они ходили в церковь, гуляли, общались с друзьями Роберта, один из них принёс банджо и довольно неплохо играл («Роберт, ты тоже должен обзавестись такой штукой!»).

Авраам Линкольн остался в памяти будущего профессора Маршалла Сноу безбородым «отцом Боба», выступавшим в городском зале заседаний 3 марта 1859 года. Поначалу, когда этот длинный дядька в чёрном пальто забрался на сцену и уселся, обвив ногами ножки стула, одноклассник Роберта шепнул соседке: «Как-то неловко за Боба…» В ответ последовало: «Да, обидно, что у него такой неприглядный отец…» Но потом, когда высокий гость поднялся, выпрямился, как стрела, и начал говорить, блестяще образованная аудитория университетского города была захвачена выступлением, хотя оно во многом повторяло знакомую по газетам речь в институте Купера. Потом, после шквала аплодисментов, студенты побежали к сцене — пожать руку «отцу Боба» и искренне признаться, что они почитают за честь с ним познакомиться .

Восторженные встречи, а затем ещё более восторженные проводы ждали Линкольна по всей Новой Англии. В Вунсокете, Норвиче и Бриджпорте ему устраивали овации. В Нью-Хейвене провожали с оркестром. В Меридене, штат Коннектикут, организовали факельное шествие молодёжной республиканской организации «Бдящие» (Wide Awake) — новой полувоенной структуры, охраняющей и освещающей факелами вечерние митинги.

Дома, в Спрингфилде, председатель местного клуба республиканцев встречал Линкольна выспренной приветственной речью: «Немалое число жителей нашего графства выразило желание видеть вас кандидатом от Республиканской партии на пост президента… Вас, сэр, окружают те, кто стал свидетелем вашего восхождения от неизвестности к признанию, те, кто знает, каких сил вам это стоило. В нашей истории немало примеров, чего можно достичь сочетанием умения, настойчивости и порядочности, но во всём списке тех, кто поднялся из более чем скромных жизненных условий на заслуженные вершины признания, нет ни одного имени выше, чем имя Авраама Линкольна!»

Через некоторое время на вопрос сенатора Трамбла о том, как Линкольн чувствует себя в роли кандидата на пост президента, Авраам честно ответил: «Понемногу вхожу во вкус…»

— Мне сообщили, что среди нас присутствует уважаемый гражданин Иллинойса, один из тех, кем Иллинойс будет гордиться всегда. Позвольте пригласить его занять почётное место на сцене…

Представитель оргкомитета выдержал паузу, и три тысячи зрителей и делегатов съезда республиканцев штата, плотно забивших рассчитанный на 900 человек «Вигвам» (временную конструкцию, возведённую специально для примечательного события), обернулись к задним рядам, откуда поднялся и попытался пробраться вперёд долговязый…

…Авраам Линкольн! — и вслед за этими словами зал взорвался радостными криками. Линкольна подхватили, подняли над густой толпой и стали передавать вперёд над головами, пока полдюжины депутатов не поставили «уважаемого гражданина» на сцену. Корреспондент запомнил овации, напоминающие рёв морского шторма, и шляпы, «летевшие вверх так интенсивно, что в качестве шляп их больше нельзя было использовать». Прежде чем продолжить работу съезда, тот же представитель оргкомитета снова попросил слова: «Позвольте одному старому местному демократу сделать съезду свой подарок». Толпа благодушно воскликнула: «Принимаем!» — и сзади по проходу двинулось к сцене удивительное сооружение из двух мощных, хотя и потемневших от времени брусьев от знакомой всем фермерской ограды. Между ними был натянут большой плакат: