История разведенной арфистки - читать онлайн книгу. Автор: Авраам Бен Иегошуа cтр.№ 34

Затем, к ее удивлению, она заметила, что ванна абсолютно идентична, просто двойник той, что стояла в доме ее родителей – того же размера, с теми же изгибами и, более того, – с той же ржавчиной на металлических подвесках, выполненных в виде птичьих с загнутыми когтями лап. Такое могло встретиться лишь в двух в одно и то же время возведенных домах Иерусалима, спроектированных еще до объявления независимости государства Израиль евреями, поселившимися после того, как они были покинуты арабами, – удивительным было лишь то, что евреи или арабы к вопросу об организации и украшении ванных комнат подходили с одинаковыми эстетическими и вкусовыми запросами. Чрезмерное изобилие зубных щеток, валявшихся в раковине, наводило на мысль, что каждый обитатель этого дома предпочитал для каждого отдельного зуба пользоваться отдельной же щеткой. Чтобы избавиться от ощущения усталости, она, отвернув кран, плеснула воды себе на лицо и с прояснившимся зрением, не вытираясь, пошла разыскивать организаторов съемок, чтобы распрощаться с ними.

Голоса привели ее в спальню, где студенты-психологи с помощью приятелей с актерского факультета репетировали наиболее интимные эпизоды.

Пожилые родители, облачившись в банные халаты, уселись на кровать вместе с профессором, их сыном. От костюма его освободили, но галстук оставили, кое-как заправив в старый халат. И таким вот образом, под прицелом съемочной камеры, они анализировали дела давно минувших дней, разговаривая на иврите. Участница массовки стояла на пороге, сознавая, что откровенность и искренность разговора могут пострадать от ее незваного присутствия. Самое время было исчезнуть. Но в ту минуту, когда она решила это, чья-то твердая рука опустилась ей на шею.

– А я уже решила, – холодно отреагировала она, – что вы обо мне забыли.

Похоже, что отставной полицейский был к этому готов.

– Я не забыл. И впредь на это не рассчитывайте. Мне позвонила дочь и попросила привезти л-лекарство для внука… а о вас… я н-не думал, что здесь все закончится так быстро.

– Ну, вот так все вышло.

– Что ж… что ни делается, все делается к лучшему. Вышло, по-моему, совсем неплохо.

– Спорить не приходится. Так что вы заслужили не просто тарелку супа, но полный обед. К слову – сколько у вас внуков?

– Пока что только один.

– В возрасте…

– Примерно таком же, как и ваш цад-дик.

Он проводил ее до дома на улице Раши́ и пожелал успехов на съемках в Масаде. Если бы цены на билеты не взлетели так высоко, он спустился бы к Мертвому морю непременно.

Дома ее ожидали шесть голосовых сообщений от Хони – одно сердитее другого. Содержание всех было тем не менее одинаково – автобус, арендованный для доставки участников массовки к месту исполнения оперы в песках пустыни, отправится в путь на три часа ранее запланированного.

– И чем это ты занималась, шатаясь всю ночь напролет? – голосом праведника прошептал он в трубку, когда она перезвонила ему.

– Зарабатывала на кусок хлеба в массовке. Документального фильма, между прочим.

– Придумай что-нибудь получше. Документальных фильмов больше никто не снимает.

– Ты удивишься, увидев.

Но он, похоже, не готов был к тому, чтобы его удивили. И потребовал доказательств. Не позднее чем через два дня. К тому времени, когда они встретятся на втором исполнении «Кармен», поскольку он сумел достать билеты.

– Очень хорошо, Хони. У меня к тебе просьба, раз уж так получилось, – принеси мне какую-нибудь литературу о Мартине Бубере.

– Что? Мартин Бубер давно уже растворился в дымке истории.

– Ну, так вызови его вновь к жизни через интернет.

Благодаря раннему отъезду какое-то время глаза ее были открыты, не давая погрузиться в дремоту, и все-таки в конце пути она почти спала, роняя голову то в одну, то в другую сторону, так что в Масаду прибыла полусонной. Вместе с ней эту честь разделили еще шесть участников массовки – частично это были певцы из оперного хора, вышедшие, так сказать, в отставку и прибывшие накануне с целью укрепить ряды бывших более успешных, то есть оставшихся в строю, коллег, причем укрепить не голосами, а самим фактом своего присутствия.

К всеобщему удивлению автобус подвез их не к гостинице, а прямиком к основной сценической площадке у подножья Масады, откуда доносились до них звуки репетиции.

Певцы, танцоры и участники хора, прибывшие все в повседневной одежде, толпились, сгрудившись вокруг фантастического размера сцены с деревянным покрытием, повторявшим очертания естественного ландшафта. Грязная тропа змеилась меж двух холмов, засаженная по обочинам низенькими оливковыми, из чистого пластика, деревцами и столь же искусственными кустарниками самой разнообразной окраски. Режиссер, сопровождаемый ассистентами, держа в руках бычьи рога, подсказывал участникам хора, где они должны добавить рвения и когда заткнуться. Оркестранты, сидя в оркестровой яме, расположившейся напротив сцены, не могли отыскать одного невесть где задержавшегося тромбониста, время от времени поглядывали на дирижерскую палочку ассистента, на самом деле принадлежащую великому маэстро, который в эту самую минуту, уронив на пол партитуру, набирался то ли сил, то ли вдохновения, растянувшись на шикарной тахте в номере пятизвездочного отеля.

Семерых дам из прибывшей массовки с облегчением встретил и поприветствовал помощник режиссера, тут же принявшийся инструктировать их о предстоящих расстановках и перемещениях. В первой сцене, предположительно происходившей в Севилье, их заботой была создать у зрителей впечатление, будто они оказались в некой сельской местности, окруженные зарослями табака, где по мере развития сюжета сборщицам хочется петь все громче и громче, в то время как другие их подруги, лишенные вокальных данных, но не утратившие трудового энтузиазма, непрерывно проходят по тропе между двумя холмами, перенося связки табака куда-то в иное место; из общей веселящейся толпы тем временем выделяются две красавицы – одна с вилами, другая с мотыгой, в то время как остальные, покачивая бедрами, несут на голове корзины, полные одни – фруктов, другие – овощей. Но и это еще не все – картину обрамляют еще две девушки, видимо самого низшего разбора, ибо им, по воле режиссера, досталось только по ослику, впряженному в небольшие тележки неизвестного до поры до времени назначения.

– Это настоящие ослики?

– Чему ты удивляешься? В Европе время от времени на оперной сцене появляются даже лошади и слоны.

Помощник режиссера спросил Нóгу, не согласится ли она повести ослика, запряженного так, что ему придется тащить за собой небольшую кибитку, в которую, разумеется, тут же набьется куча детей, поскольку, объяснил он, прочитав в глазах этой чем-то привлекшей его внимание статной женщины, возраст которой он уже несколько минут безуспешно пытался определить, разумеется, дети будут самые разные, и вести они могут – и, разумеется, будут себя по-всякому, на то они и дети, но бояться этого ей не следует, ибо он всегда будет неподалеку, или, если сказать еще точнее, просто рядом.