Человек из Санкт-Петербурга - читать онлайн книгу. Автор: Кен Фоллетт cтр.№ 53

– Как его фамилия?

– Левин.

– Продолжай.

– Он сказал, что хочет встретиться с князем Орловым.

При этих словах Стивен вдруг напрягся.

– С какой целью? – спросил он.

– Якобы по поводу какого-то матроса, которого несправедливо посадили в российскую тюрьму. И этот… Левин… хотел обратиться с личной просьбой, чтобы несправедливость исправили.

– Что ты ему сказала?

– Посоветовала искать князя в отеле «Савой».

– Проклятие! – не сдержался Стивен, но тут же пожалел об этом и добавил: – Прости, сорвалось.

– Только потом до меня дошло, что Левин мог оказаться не тем, за кого себя выдает. У него была рана на руке, а я же помнила, как ты ударил шпагой того сумасшедшего в парке… И после этого у меня появились недобрые предчувствия… Скажи, я действительно совершила ужасную ошибку?

– Даже если так, в том нет твоей вины. На самом деле виноват во всем только я. Мне следовало сразу рассказать тебе правду о том бандите в парке, но не хотелось понапрасну тревожить. И это оказалось неправильным.

– Бедный Алекс! – сказала Лидия. – Не могу себе представить, чтобы кто-то замыслил убить его. Он такой славный.

– Как выглядел этот Левин?

Вопрос застал Лидию врасплох. На мгновение она попыталась вообразить «Левина» неизвестным преступником, но вовремя сообразила, что вынуждена теперь описать Максима.

– О… Он высокого роста, худощавый, с темными волосами, примерно моего возраста, явно русский, вполне располагающее к себе лицо, но все в морщинах…

Она замолчала.

«И я так тоскую по нему».

Стивен решительно поднялся.

– Мне надо разбудить Притчарда, чтобы он отвез меня в отель.

Лидии хотелось в этот момент воскликнуть: «Не надо! Давай лучше ляжем вместе в постель. Мне так нужны сейчас твои тепло и ласка».

Но она лишь сказала:

– Мне очень жаль.

– Быть может, это даже к лучшему, – ошарашил ее муж.

– В каком смысле? – удивленно спросила Лидия.

– Теперь, как только он явится в «Савой», чтобы убить Алекса, я схвачу его.

И Лидия вдруг отчетливо осознала, что все это кончится тем, что один из двух мужчин, которых она любила в своей жизни, убьет другого.

Максим бережно вынул бутыль с нитроглицерином из раковины. Комнату он пересек, как будто шел босиком по битому стеклу. Его подушка лежала на матраце. Прореху в ней он расширил до длины примерно в шесть дюймов и вложил сосуд внутрь. Потом уплотнил набивку вокруг него так, чтобы бомба, как в коконе, покоилась в изолировавшем ее от ударов материале. Подняв подушку двумя руками, как запеленутого младенца, он поместил ее в свой заранее открытый чемоданчик и, заперев замки, вздохнул с некоторым облегчением.

Облачившись в плащ, шарф и свою респектабельную шляпу, Максим осторожно поставил чемодан на ребро, а потом поднял.

И вышел из дома.

Путь до Вест-Энда представлялся сплошным кошмаром.

Само собой, он не мог воспользоваться велосипедом, но и поход пешком изматывал нервы. Каждую секунду ему представлялся лежавший внутри подушки сосуд из коричневого стекла, с каждым шагом он ощущал волну сотрясения, которая от его тела через руку передавалась чемодану. Мысленно он воображал, как молекулы нитроглицерина начинают вибрировать все активнее и быстрее.

По дороге ему попалась женщина, мывшая тротуар перед дверью своего дома. Опасаясь поскользнуться на влажном камне, Максим вышел на проезжую часть, услышав вслед:

– Ножки боишься промочить, щеголь недоделанный?

В Юстоне из ворот фабрики неожиданно вывалилась группа подростков-учеников, пинавших перед собой мяч. Максим в ужасе замер, пока они обежали его, толкаясь и пытаясь отнять мячик друг у друга. Но затем кто-то сильным ударом отправил его через забор, и футболисты исчезли так же стремительно, как и появились.

Переход через Юстон-роуд оказался сродни танцу смерти. Он простоял у края мостовой добрых пять минут, дожидаясь более или менее большого просвета в потоке транспорта, но в итоге все равно пришлось пересечь улицу почти бегом.

На Тотнэм-Корт-роуд он зашел в дорогой магазин канцелярских принадлежностей. В лавке не было других покупателей и стояла полная тишина. Максим бережно поставил чемоданчик на прилавок. Продавец в коротком сюртучке обратился к нему:

– Что вам будет угодно, сэр?

– Мне нужен конверт.

– Как, всего один? – удивленно вскинул брови продавец.

– Да.

– Вам требуется конверт для какой-то особой цели, сэр?

– Нет, самый обычный, но высокого качества.

– У нас есть голубые, цвета слоновой кости, кремовые, бежевые…

– Белый.

– Очень хорошо, сэр!

– И лист бумаги.

– Один лист бумаги. Слушаюсь, сэр.

С него слупили целых три пенса. При обычных обстоятельствах он бы сбежал не расплатившись, но не с бомбой в чемодане.

По тротуарам Чаринг-Кросс-роуд двигалась обычная плотная толпа пешеходов, торопившихся на работу в окрестные магазины и конторы. Казалось совершенно невозможным пройти сквозь нее так, чтобы тебя ни разу не толкнули. Постояв немного в подворотне и гадая, как поступить, Максим решил нести чемоданчик, прижав двумя руками к груди, чтобы максимально защитить от случайного удара.

На Лестер-сквер он нашел приют в отделении банка. Там он уселся за один из столов, за которым клиенты обычно выписывают чеки. К его услугам оказались встроенная чернильница и целый набор перьевых ручек. Чемодан он пристроил на полу, зажав между ног. На какое-то время появилась возможность расслабиться, хотя вокруг бесшумно сновали клерки с документами в руках. Максим взял одну из ручек и вывел на конверте:

Потом сложил чистый лист бумаги пополам и сунул внутрь. Сделал он это только для плотности – конверт не должен был казаться пустым. Облизал заранее намазанный клеем край и запечатал «письмо». Затем с большой неохотой поднял с пола чемодан и вышел из банка.

На Трафальгарской площади он смочил в фонтане носовой платок и немного остудил лицо.

Миновав вокзал Чаринг-Кросс, Максим пошел на восток вдоль набережной Темзы. У моста Ватерлоо группа уличных мальчишек расположилась вдоль парапета, обстреливая камнями пролетавших над водой чаек. Максим выбрал одного из них, казавшегося наиболее сообразительным, и обратился к нему:

– Хочешь получить пенни?

– А то!