От марксизма к постмарксизму? - читать онлайн книгу. Автор: Йоран Терборн cтр.№ 53

Лакло и Муфф, принимая постмарксистский ярлык, отсылают к «реапроприации интеллектуальной традиции, а также к выходу за ее пределы» ³²¹. «Гегемония и социалистическая стратегия», которую мы обсуждали ранее, может рассматриваться как одна из наиболее важных работ, отталкивающихся от этой позиции. Разворачивая серию великолепных абстракций, авторы с трудом тащатся через классическую марксистскую политическую теорию, от немецкой и русской социал-демократии до Грамши. Но главной загадкой их проекта остается Великая французская революция – сама по себе почтенная традиция, от Маркса и Ленина до Грамши – и призыв к «радикальной демократии», в которой «социалистическое измерение» будет достигнуто посредством «углубления демократической революции».

Немецкая критическая теория была первым значительным направлением постмарксизма, политически скрытого в молчании Адорно и Хоркхаймера после Второй мировой войны, и очевидного в работах Юргена Хабермаса. Как постмарксист Хабермас остался интеллектуалом и теоретиком либеральных (в американском смысле) левых, став левоцентристским сознанием западногерманской нации. Он был гораздо менее радикален, чем Сартр, но к нему больше прислушивались. В последние годы он обратился к вопросам морали, которые окружают генную инженерию, и боролся за договор со все более интенсивными и неприятными импликациями Westbindung ³²² с США – связи, к которой Хабермас как немецкий антинационалист всегда был привержен. В контексте вторжения в Ирак возникло интересное сближение между Хабермасом и Деррида ³²³. Для этого обзора центральное значение имеют программа диалогической политики Хабермаса – изложенная в его magnum opus ³²⁴ о коммуникативном действии – и его защита современности как «незавершенного проекта» ³²⁵. Клаус Оффе, бывший студент Хабермаса и давний постмарксист, один из немногих, кто в качестве заметного политического ученого продолжил марксистское дело 1960–1970‐х годов в отношении государства, среди прочего включив в программу рассмотрения посткоммунистические государства Восточной Европы ³²⁶.

Актуальным профессорским преемником Франкфуртской школы является Аксель Хоннет. В его наиболее важной работе рассматривается борьба за признание, которой положил начало гегелевский анализ диалектики господина и раба. Хоннет далее разделил тему на три сферы: любовь, закон и солидарность ³²⁷. В дискуссии с американским философом Нэнси Фрейзер, которая вооружилась радикальными «политиками идентичности» США в защите перераспределения, Хоннет выступал за нормативную теорию опыта несправедливости, которая была бы шире, чем «более или менее утилитарная антропология» марксизма ³²⁸. Из перспективы эгалитаризма, как я утверждал ранее, «признание» может рассматриваться как критически важный аспект экзистенциального равенства, как одно из трех фундаментальных измерений (не)равенства; учитывая бэкграунд Хоннета, модернистский оптимизм его наблюдений о «моральном прогрессе» также достоин упоминания ³²⁹.

Постмарксизм не сводится к текстуальным реинтерпретациям; он равно может принимать формы вторжения в область эмпирики или социального комментария. Две из наиболее экстраординарных работ, которые возникли из марксистского бэкграунда, представляют собой полевой социологический анализ мирового общества Мануэля Кастельса, о котором говорилось выше, и поразительно амбициозную историческую «медиологию» Режиса Дебре. Последняя начинается с критики марксистского концепта идеологии и сцепки с альтюссерианской дискуссией об «идеологических аппаратах государства», которая открывается longue durée ³³⁰ открытием материальности опосредованной коммуникации, или «механик [культурной] передачи», с особым вниманием к иудаизму и христианству ³³¹. Теоретически оригинальные и мастерски выполненные, эти работы в первую очередь представляют собой вклад в социальный анализ, а не в социальную теорию. В качестве таковых их можно назвать выдающимися. Наконец, многочисленные социальные комментарии Зигмунта Баумана вызвали большой международный резонанс; по сути, это социологическая разновидность постмодернизма. Последние работы Баумана путешествуют налегке, не будучи отягощенными ни исследованием, ни теоретической аналитикой, но поддерживаемые необыкновенной жизненной мудростью, искушенным взглядом наблюдателя и бойким пером ³³².

Неомарксизм

Несмотря на все политические поражения, творческая энергия марксизма не иссякла. Последнее десятилетие ³³³ засвидетельствовало появление по меньшей мере двух весьма оригинальных, бескомпромиссных дискурсов, которые открыто отталкиваются и основываются на наследии марксизма. Мы уже отмечали непочтительную философскую политику Славоя Жижека, который не только радикально обновил культурный критицизм марксизма, но отчаянно защищает иконоборческий марксизм против «конформистских либеральных негодяев». Oeuvre ³³⁴ Жижека включает энергичную защиту классической современности и обширное обращение к популярному кинематографу в культурно-философских комментариях. Он бросил перчатку в лицо конвенциональной мудрости, представив снабженную комментарием новую подборку работ Ленина 1917 года ³³⁵. Призыв Жижека «повторить Ленина» постулирует открытость возможностям радикального социального изменения в кажущейся безнадежной ситуации, последовавшей за катастрофическим поражением – в случае Ленина это была Первая мировая война и распад Второго интернационала.