Весенняя коллекция детектива - читать онлайн книгу. Автор: Евгения Горская, Татьяна Устинова, Татьяна Полякова cтр.№ 30

Олежка допил кофе, удовлетворенно зевнул, романтически потрепал ее по плечу и слегка подвинул. Ему хотелось лечь, а она мешала. Олимпиаде пришлось пересесть в кресло.

Планы рушились на глазах, и непонятно было, что бы такое предпринять для их претворения в жизнь.

Она сидела в кресле и смотрела на него. Он опять широко зевнул – «а-а-аха-ха!» – переключил каналы и пристроил пульт себе на живот.

От отвращения у нее вдруг потемнело в глазах – что там детективная дамочка сочинила про поцелуи, от которых темнеет?! Потемнело так сильно, что Олимпиада встала и быстро подошла к окну, чтобы как-то успокоиться.

Может, мне его бросить? Вот прямо сейчас?! Просто сказать, чтобы убирался к черту, к мамочке, к Тырышкину?! Ну ведь ясно, ясно, что ничего не выйдет, ну сколько можно! Сколько это будет продолжаться – ее приставания, подлизывания, заигрывания и его неудовольствие, раздражение и здоровый сон?! Всегда?! Я не хочу всегда! Я не смогу всегда!

Она передвинула цветочные горшки и подышала на стекло, чтобы успокоиться.

«Давай, – сказала она рассудку, – что ты спишь, как Олежка?! Включайся!»

«Я здесь, – откликнулся рассудок. – Включаюсь.

Итак, ты, конечно, можешь его выгнать в два счета. Но, во-первых, жалко, свой как-никак! Во-вторых, дальше что? Что дальше-то? Он не пьет, не буянит, не изменяет, не просит у тебя денег, разве что изредка на сигареты! Он вполне ничего, нормальный парень, такие сейчас на вес золота, дорогая! Темперамент у тебя? Ну, и будешь сидеть со своим темпераментом вообще без мужика! Ты на встречу одноклассников в прошлом году ездила? Ездила. Сколько там у вас в классе благополучно замужних девиц? Ну, от силы пяток, а остальные?! Все делают вид, что они бизнес-леди, все они делами заняты, все себе занятия придумывают, и ты хочешь к ним в компанию?! У него все-таки работа, зарплата, машина какая-никакая, ну, и добрый он, ты же знаешь! Останешься совсем одна, будешь, как Марина Петровна, в коричневом костюме и туфлях без каблука, сотрудников день и ночь палкой по коридору гонять – а все из-за того, что мужика рядом нет, никакого нет, ни плохого, ни хорошего, а наш с тобой Олежка не самый плохонький!»

Олимпиада подождала, когда рассеется туманная пленка на стекле, подышала еще и, совершенно успокоившись, вернулась в кресло.

Все правильно. Не станет она его выгонять.

И тут, видимо, для того, чтобы напакостить рассудку, в дело включилась дурацкая фантазия.

«А тот тебя в прошлый раз звал чай пить, – ехидно сказала она, – и ты не пошла потому, что Парамонов с крыши упал! А не упал, так ты и пошла бы. Ты бы сидела у него в квартире, смотрела на него загадочно, говорила бы умные слова. А он… ничего. На Олежку нашего совсем не похож. Чувство юмора у него, глаза черные, куртка в стиле «кантри кэжьюал», и живет он в Женеве, а это – хоть ты тресни пополам! – для барышни всегда является дополнительным стимулом. Мы-то с тобой знаем, дорогая! Еще он спас твоего драгоценного Барсика, поставил в багажник твой мусорный пакет и моментально унял соседскую драку, а Олежка в это время скулил, чтобы ты его домой отпустила! Вот интересно, а он, здоровый, как бабушкин столовый буфет, черноглазый, широченный, тоже целуется мокрыми поцелуями и делает все «по графику»? И ему нужны «условия»? И он читает лекции о том, что «это» не главное, мол, есть дела поважнее?!»

Дурацкая фантазия все испортила. До такой степени, что пришлось Олимпиаде бежать в ванную и принимать там душ – просто для того, чтобы чем-нибудь заняться!

Из ванной она вышла мокрая, сонная и была рада тому, что Олежка спит – пульт на животе, рот полуоткрыт, голова свесилась.

Олимпиада подложила ему под голову подушку – лоб был слегка влажный, спал Олежка крепко! – постояла над ним, вздохнула и пошла на кухню.

Вот тут в дверь и позвонили.

От неожиданности она уронила спички, которые моментально рассыпались по полу, чертыхнулась и пошла открывать, уверенная, что явилась Люсинда с очередным шедевром. Теперь, когда гитары у нее не стало, она исполняла свои песни просто так, притоптывая ногой и помогая себе рукой.

Не буду я ее выгонять, решила Олимпиада Владимировна. И пусть Олежка что хочет, то и думает! Не буду выгонять, потому что у меня нет сил жить одной – после всего, что случилось почти на моих глазах!

Она приоткрыла дверь и уже приготовилась было шептать, чтобы Люсинда заходила, только потихонечку и сразу на кухню, как выяснилось, что это не Люсинда пришла.

– Добрый вечер, – сказал Добровольский. – Прошу прощения. Я могу войти?

Если бы не дурацкая фантазия, которая решила насолить рассудку, Олимпиада не смутилась бы так ужасно!

«И нечего смущаться, подумаешь, сосед! Эка невидаль!» – это уже рассудок вступил.

Несмотря на то что рассудок был прав и ничего особенного не происходило, Олимпиада Владимировна юркнула за дверь.

Добровольский, никак не ожидавший, что она начнет метаться, удивился.

– Я не вовремя? – спросил он и отступил на шаг. – Я хотел бы с вами поговорить.

– Вы… проходите, – сказала Олимпиада и сунула полотенце, которое было у нее на плечах, в какую-то куртку, что болталась на вешалке. – Я… сейчас.

Что именно она сейчас, как-то быстро не придумалось, и получилась пауза, потому что войти Добровольский никак не мог – дверь открывалась плохо, да еще Олимпиада ее подпирала!

– Все же, видимо, я не вовремя, – подытожил Добровольский через минуту. – С вашего разрешения я зайду завтра. Извините.

– Нет-нет! – вскричала Олимпиада, соображая, что же ей теперь делать. На диване похрапывает Олежка, а сосед пришел «поговорить»! – Я просто не готова…

Внизу гулко бухнула дверь – так бухала только одна дверь, за которой жили Люсинда и ее тетушка. Тетушка когда-то была бухгалтером на заводе, и бухгалтерию однажды обокрали. С тех пор она смертельно боялась воров и даже поставила себе металлическую дверь, единственную в подъезде.

По лестнице затопали проворные ноги, и Павел Петрович оглянулся и посторонился.

– Ой, здрасти, – запела Люсинда, – а чего это вы здесь, или опять кого прикончили?

– Пока нет, – сказал Павел Петрович галантно. – А здесь я потому, что хотел поговорить с вашей подругой. И с вами я бы тоже с удовольствием поговорил!

– Ой, правда? – Люсинда пришла в восторг. – Так чего же? Давайте говорить! Лип, а ты чего, не пускаешь его, что ли? Или твой дома?

– Никакой он не мой, – вероломно пробормотала себе под нос Олимпиада, впрочем, так, что никто не слышал.

Положение становилось смешным.

– Так и будем стоять, что ли? – усердствовала Люсинда Окорокова. – Или, может, внутрь взойдем, а?

– Вам неудобно? – наконец-то сообразил Добровольский. – Нет проблем, мы вполне можем поговорить и у меня, если у вас есть полчаса времени.