Общая психопатология | Карл Теодор Ясперс | страница 61 | LoveRead.ec

По этим описаниям можно судить и об отношении самого Штауденмайера к этим феноменам. В следующем отрывке оно выражается особенно отчетливо: «У того, кто неопытен в подобных вещах, непременно создастся впечатление, будто таинственная, невидимая и абсолютно чуждая личность исполняет какую-то роль. Этот “внутренний голос” известен с незапамятных времен; его признают божественным или дьявольским». Но Штауденмайер считает это неверным; он, подобно средневековым святым, чувствует себя одержимым – но не какими-то чуждыми силами, а расщепленными частями собственного бессознательного. «Я считал их единствами, живущими до известной степени самостоятельной жизнью, хотя и образованными ради некоторых частичных целей и раз и навсегда ограниченными определенным местом внутри организма. В силу односторонности своего положения и своих задач каждая из них обладает собственной памятью и интересами, которые не обязательно совпадают с памятью и интересами сознательной личности. В особенности у нервных людей они приобретают исключительную власть над аффектами и всем образом жизни и действий сознательного “Я” – ведь сами они также способны на необычайно разнообразные аффекты. Если они способны к обучению, они в конечном счете могут развиться в весьма разумные “частичные экзистенции”, с которыми нужно считаться самым серьезным образом. Именно так и произошло в моем случае». У нормальных людей воздействие со стороны бессознательного выражается в смутных ощущениях; но Штауденмайер вступил со своими расщепленными личностями в членораздельный диалог и таким образом пережил собственное бессознательное куда живее, чем это было бы возможно в любом другом случае. Штауденмайер не считает, что эти расщепленные единства принципиально отличаются от содержания нормального бессознательного. «Существует ряд промежуточных ступеней, ведущих от полноценного, самовластного психического единства нормальных людей вниз, к патологическому расщеплению и радикальной эмансипации отдельных частей мозга». Штауденмайер не сомневается, что «в психическом аспекте человек есть единое целое. Не следует забывать, что здесь мы имеем дело с таким состоянием, которое переходит непосредственно в патологию. Сама возможность существования такого рода феноменов играет необычайно важную роль при выработке оценок и суждений, касающихся человеческой души и ее природы».

§ 8. Рефлексивные феномены

Психологическое введение. Говоря о сознании «Я», мы имеем в виду не только определенного рода внутренние переживания; сознание собственного «Я» побуждает меня еще и рефлексивно обращаться к самому себе. Рефлексируя, я не только познаю себя, но и влияю на самого себя. Во мне не просто что-то происходит; я к тому же еще и планирую, побуждаю, формирую то, что происходит внутри меня. Я могу, так сказать, впитывать действительность в себя, могу вызывать ее и управлять ею.

Развитие человека как в индивидуальном, так и в историческом аспекте не является – в отличие от всех остальных биологических событий – пассивной трансформацией; это собственная внутренняя работа души и духа, осуществляемая в контексте универсальной диалектики борьбы и превращения противоположностей.

Поэтому уже не приходится говорить просто о непосредственной душевной жизни. Мышление и воля дают начало рефлексии, а вместе с рефлексией начинается опосредующее вмешательство в любое непосредственное переживание. Но как только непосредственное переживание перестает быть единственным определяющим фактором, мы обнаруживаем не просто расширение, развертывание, новое измерение переживания, но и совершенно новые по своему характеру расстройства. Возьмем, к примеру, простейшую, основную форму непосредственности – инстинкты; рефлексирующее намерение может поддерживать их, «помогать» им, но может и полностью запутывать и подавлять их.

Расстройства возникают тогда, когда действие механизмов, реализующих и координирующих рефлексию в ее связи с непосредственными данностями психической жизни, отклоняется от естественного пути (который для нас во многом неясен, но включает в себя все то, что в нашей жизни является самоочевидным, безопасным, не проблематичным, то есть противоречащим любому рефлексированию).

Душевная жизнь человека – в отличие от душевной жизни животных или идиотов – уже не может быть только непосредственной. Если бы она была чисто элементарным процессом, нам следовало бы считать ее расстроенной; то же, впрочем, относится и к чисто рефлексивной душевной жизни.

Тот факт, что непосредственно переживаемые нами феномены подвергаются постоянным трансформациям под воздействием рефлексии, в большинстве случаев никак не отменяет их непосредственного характера (именно таковыми мы их пытались описать). Но воздействие рефлексии на то, что переживается непосредственно, имеет фундаментальное значение; соответственно, при исследовании явлений психической жизни мы должны со всем вниманием отнестись к возможному вмешательству со стороны рефлексии. Это вмешательство может порождать некоторые новые психопатологические феномены. Во-первых, содержащийся в рефлексии элемент преднамеренности может стать источником неискренности; сталкиваясь с лицами, страдающими истерией, мы можем ошибочно принять их переживания за истинные. Во-вторых, тот же элемент может привести к нарушению упорядоченности в сфере инстинктивной деятельности (в частности, на уровне соматических функций). Наконец, в-третьих, он может привести к возникновению навязчивых явлений – этих единственных в своем роде душевных переживаний, возможных только на основе рефлексии и воли. Во всех трех случаях рефлексия и преднамеренность служат совершенно необходимыми предпосылками для возникновения совершенно «непроизвольных» феноменов.

Огромное значение рефлексии, наполненной определенным содержанием, мы обсудим в главе о понятных психических взаимосвязях. Все патологические проявления, рассматриваемые в настоящем разделе с точки зрения феноменологии, естественным образом найдут там свое место. Это моменты человеческой жизни, и их содержание должно быть понято в ее контексте. Здесь нас интересуют только переживаемые явления как таковые, то есть различные типы и формы явлений, а не их содержание и смысл.

(а) Стихийная и опосредованная мышлением психическая жизнь

Нормальная, повседневная психическая жизнь всегда так или иначе укоренена в рефлексии. В этом отношении она противоположна психотическому, стихийному переживанию. Например, когда мы сопоставляем бредовую идею с простой ошибкой, живое осознание с переживанием некой «мнимости», меланхолию с невротической депрессией после несчастного случая, настоящую галлюцинацию со спроецированным в пространство фантастическим представлением, переживание раздвоенного «Я» с ощущением «двух душ в одной груди», инстинктивное побуждение с простым желанием, двигательное возбуждение с осмысленной моторной разрядкой эмоций, мы каждый раз видим, с одной стороны, элементарное, непосредственное и не поддающееся редукции переживание, а с другой стороны – нечто, являющееся результатом определенного развития и роста, укорененное в мышлении и живущее в нем, пусть сравнительно мимолетное и второстепенное, но тем не менее являющее собой некий мгновенный аффект, очевидное и сильное чувство. На элементарное и непосредственное невозможно воздействовать психологическими средствами; последние способны оказывать влияние только на то, что опосредовано мыслью. Стихийное первоначально лишено содержания (то есть содержание для него – нечто приобретенное, вторичное); но все относящееся к сфере мышления развивается исходя из содержания. То, что доступно пониманию в аспекте своего генезиса и развития, противостоит явлениям, сущность и причинные связи которых неясны и которые врываются в сферу психического с какой-то первобытной силой. Чисто стихийное, таким образом, выявляет себя в качестве болезненного процесса.

Общая психопатология - читать онлайн книгу. Автор: Карл Теодор Ясперс cтр.№ 61

Онлайн книга - Общая психопатология | Автор книги - Карл Теодор Ясперс