Затмение - читать онлайн книгу. Автор: Айя Субботина cтр.№ 56

Уверена, что сейчас его терпение лопнет — и Йон сболтнет что-то хотя бы из злости, но происходит прямо противоположное — он громко и от души хохочет. Улыбка раскалывает хмурое лицо, словно маску, под которой прячется другое — то, что так похоже на человеческое, то, что до краев наполнено человеческими эмоциями. И именно его я ненавижу сильнее предыдущего. Между ними почти нет разницы, разве что во рту больше нет клыков, но именно с таким лицом — я откуда-то это знаю — Йон будет творить самые страшные свои злодеяния. С лицом прекрасного принца из доброй сказки он развяжет войну.

— Только дураки воюют в открытую, моя маленькая глупая Дэш. — Наклоняется к моему лицу так низко, что наши рты едва не касаются друг друга. Я до боли втягиваю губы в рот, прижимаю их зубами и сглатываю соленую от собственной крови слюну. — Это моя последняя подсказка, Дэш. Будь славной девочкой и воспользуйся ею с умом, потому что мне до смерти наскучило воевать с людишками, которые не способны хотя бы попытаться изобразить сопротивление. И мне бы…

Он прерывается на полу слове и в миг снова облачается в непроницаемую маску. Разве что ухмылка все та же, но теперь в ней столько же злобы, сколько звезд на небе в самую чистую летнюю ночь.

— Что-то ты рано, — говорит явно не мне и чуть отступает в сторону, с неохотой разжимая пальцы на моей лице.

Я выдыхаю и прикладываю к обжигающим отпечаткам собственные холодные ладони.

— Йон, — раздается совершенно безучастный голос Эвана.

— Ты же не против, что я немного вытоптал клумбу? — с издевкой интересуется многоликое чудовище. — Потому что прямо сейчас я бы хотел на минуту забыть о наших распрях и сказать, что у этого цветка самый поразительный аромат из всех, что я пробовал. Не знаю уж, за какие заслуги такой тонкий букет, но польщен, польщен.

Я жду, что они вцепятся друг другу в глотки, но Эван просто проходит мимо, чуть задевая Йона плечом. Смотрит на меня с толикой разочарования, достает платок и прикладывает к царапине у меня на щеке. Хочу его ударить, хочу высказать все, что о нем думаю. Хочу сказать, что он точно такое же чудовище, как и этот обманщик, но слова стынут на языке. Что ему с моих обид? Йон прав — я всего лишь смертная, даже если во мне намешано больше, чем в дешевом пойле из таверны у причала.

— Не ждал тебя так скоро, — все так же скептически осматривая мое лицо, произносит Эван. — Не ждал, что ты вот так по-глупому себя вскроешь. Теряешь хватку.

— Ты говорил то же самое в прошлый раз, Кудесник, — отмахивается от него Йон. — И… погоди-ка… в позапрошлый тоже. Я могу по памяти процитировать каждое твое слово. Может, поэтому в последнее время победа всегда остается за мной?

В последнее время? Сколько миров они уничтожили, толкаясь, словно мальчишки, которые не могут поделить деревянный меч?

Я гоню прочь эти мысли, потому что в них не для меня только боль и горечь. Я должна была стать оружием, а превратилась в использованный носовой платок. Точно такой же, как и те, что были до меня.

Где-то внутри ковыряет червь сомнения: а что было бы, если б Кудесник не темнил? Если бы не видел во мне лишь сосуд с огненным снадобьем, а считал за полноценного человека? Была бы я такой же доверчивой и слепой?

— Генерал Эрт’ар? — снова не поворачиваясь, интересуется Эван.

— Ты правда думаешь, что я вот так просто взял — и выложил, кого подсунул в личину мальчишки-принца? — Йон хмыкает.

— Мне не нужно знать, я слишком хорошо выучил повадки твоих псов, чтобы не замечать их даже с закрытыми глазами. Убирайся. Утро еще не наступило.

— Скажи ей. — Тон Йона так стремительно меняется, что Эван вдруг резко оборачивается и одним твердым жестом задвигает меня себе за спину. — Скажи ей, что ты сделал ее королевой мертвого королевства, Кудесник.

— На твоем месте я бы не торопился укладывать в могилы живых, — предлагает Эван. — Но если хочешь…

— Скажи, — словно не слышит его Йон.

Кудесник смотрит на меня и как будто хочет что-то сказать, но Йон пользуется паузой, чтобы оставить за собой последнее слово.

— Моя армия будет здесь с рассветом, Королева пустоты, — он как будто даже рад, что Эван оставил за ним право раскрыть тайну. — И уже к полудню твоя столица превратится в горящие руины. Я бы не хотел, чтобы мать моего ребенка пострадал, пока я буду ломать ее бумажных солдатиков, поэтому, как видишь, предупреждаю.

— Мне сказать ему спасибо? — спрашиваю Эвана.

Кудесник передергивает плечами, а потом просто берет на руки, прижимает к груди, но теплее мне не становится. Холод во мне, и его так много, что по позвоночнику ползет липкий страх: может быть, я просто замерзаю, и к утру от меня останется только ледяная статуя.

— Это кровь твоей матери, Дэшелла, — спокойно говорит Эван. Я уже почти привыкла, что он может копаться в моей голове, хоть и не всегда успешно. Но теперь знаю причину: творец должен уметь видеть и слышать все мысли своего творения.

— И часть меня, — посмеивается нам в спину Йон. — Не слушай его, Королева, беги, пока еще я щедро предлагаю не разменивать жизнь на чужие замыслы.

Кудесник не замедляет шаг, не останавливается ни на мгновение и просто выносит меня за пределы снежного кольца, где переминается с ноги на ногу его лошадь. Мы едем молча, хоть впервые за все время у нас появилось столько тем для разговоров.

В замке тихо, как в старой могиле, только в некоторых окнах волнуется тусклый свет. Эван относит меня в комнату, укладывает на кровать, а сам отходит к окну — и все, что от него остается — черный силуэт на фоне зарешеченного стекла.

— Он сказал правду? Про армию. — На самом деле я хочу спросить о другом, но приходится поймать себя за шиворот и вспомнить, что я теперь — королева Трона луны и должна думать не о собственных горестях, а о государстве и людях. — Как можно не заметить армию, Эван? Как можно подойти к стенам города, чтобы об этом никто не знал?

— Помнишь теней из Храма?

Киваю, хоть он стоит спиной и не может этого видеть.

— Вот такая у него армия, Дэшелла, и ни мечи, ни копья против нее не помогут. И ходит она бесшумно, потому что может перелететь океан и пройти сквозь горы.

— Ты должен был сказать мне, демон тебя задери! — все-таки вспыхиваю я.

Хочется отмыться, большой жесткой мочалкой содрать с себя эту ночь вместе с кожей и уповать на то, что память пощадит меня и даст забыться. И что утром, когда проснусь, все это окажется просто кошмарным сном. И вдруг хочется плакать от того, что по-настоящему я была счастлива только на Теплых островах, когда училась истории и монетному делу и слушала байки старого герцога. Но ведь даже тогда я была всего лишь игрушкой, которую Кудесник создал для непровозглашенной войны богов.

— Он все равно все знал с самого начла, каждый твой шаг! Он опередил тебя и теперь… — От этой мысли живот пронзает копьем, и я вдавливаю в него ладони, как будто это может избавить меня от того, что растет внутри. — Теперь он во мне.