Эпоха великих потрясений. Энергетический фактор в последние десятилетия холодной войны - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Скороходова cтр.№ 34

Для администрации Никсона и Форда, как это было еще в докризисный период, поставки нефти из СССР имели внутриполитическое значение. Как заявил в беседе с председателем президиума Торгово-промышленной палаты СССР специальный помощник президента Никсона Ч. Колсон в феврале 1973 года, факт его визита в Москву являлся «отражением личного интереса президента к продолжению усилий, направленных на поддержку развития контактов на всех уровнях с целью создания атмосферы доверия и взаимопонимания» . В том же духе высказывался в беседе с советскими представителями и Ч. Шульц, в будущем – госсекретарь администрации Р. Рейгана, подчеркивавший, что президент «внимательно следит за развитием переговорного процесса по тюменскому газу» . Свидетельством серьезной заинтересованности Никсона в осуществлении совместных проектов с СССР был тот факт, что за переговорный процесс отвечали столь влиятельные лица как Дж. Коннели и Дж. Шульц (оба – министры финансов).

После провозглашения программы «Независимость» в ноябре 1973 года одной из приоритетных задач Белого дома стала диверсификация поставок или, по крайней мере, демонстрация того, что какие-то действия в этом направлении предпринимаются. В связи с этим осенью 1974 – весной 1975 года в рамках Совместной советско-американской комиссии по торгово-экономическому сотрудничеству стартовали переговоры, целью которых было заключение соглашения о поставке 10 млн тонн советской нефти в 1976–1980 годах в обмен на американскую пшеницу. Идея, которую особенно отстаивала советская сторона, состояла в том, чтобы перевести ставший ежегодным с 1972 года обмен нефти на пшеницу на постоянную основу.

Прагматический подход советской стороны к этим переговорам просматривается в том, что они начались уже после принятия Конгрессом США печально известной поправки Джексона – Вэника, ограничившей торговлю со странами, препятствующими эмиграции (в частности с СССР, проводившим такую политику в отношении выезда советских евреев в Израиль), и серьезно подпортившей общую атмосферу американо-советских отношений. Поправка была отменена в 2012 году. В документах АВП РФ сохранились записи бесед руководства СССР – А. Н. Косыгина, Д. М. Гвишиани, зам. председателя СМ СССР В. Н. Новикова – с Дж. Шульцем, С. Лазарусом, директором Департамента торговли с Восточным блоком Министерства финансов США, и с представителями бизнеса – Д. Рокфеллером, А. Хаммером, У. Циммерманом . Судя по этим документам, американские участники предостерегали Москву об исчерпании «ресурсов тихой дипломатии» и вероятности принятия поправки еще с 1973 года, несмотря на сохранявшийся у Никсона оптимизм по этому поводу. Параллельно они пытались убедить Кремль ослабить контроль над еврейской эмиграцией. А. Хаммер в личной беседе с Брежневым даже предложил варианты активизации торговли с Израилем с целью последующей нормализации отношений . Любопытно, что, несмотря на рост разочарования разрядкой, а также множащиеся слухи о том, что продажи в СССР являются одной из причин инфляции на американском рынке зерновых, в политической элите США существовал консенсус относительно желательности заключения такого соглашения с Москвой. Киссинджер в разговоре с Добрыниным обращал внимание на получение «благословления» на эти переговоры от сенатора Джексона, автора знаменитой поправки и ярого критика Москвы .

О старте переговоров Л. И. Брежнев договорился с Дж. Фордом в Хельсинки, на полях Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе в августе 1975 года. Генсек «с легкостью согласился» дать 20–25 % скидку на советскую нефть, добавив, что «это должно остаться между присутствующими в этой комнате» и что «связь лучше поддерживать через доктора Киссинджера» . Алан Гринспен, в то время бывший председателем Совета экономических консультантов при президенте США, узнав о таких перспективах, с энтузиазмом заявил, что в случае получения такой скидки США должны просто начать закупать советскую нефть напрямую, за валюту, а не по бартерной сделке .

Как советские, так и американские опубликованные документы свидетельствуют о том, что для СССР важную роль играло политическое измерение этих переговоров – демонстрация успешности советско-американского сотрудничества, даже вопреки поправке Джексона – Вэника, подтверждение статуса СССР как равноправного партнера. Однако вскоре после начала переговоров обнаружился ряд серьезных противоречий. Во-первых, вопрос о ценах. Проблема заключалась в том, что советская сторона к сентябрю 1975 года отказалась от того обещания скидки, которое Брежнев дал Форду в Хельсинки. Причиной смены советской позиции стало выступление президента США в Оклахома-сити 19 сентября 1975 года, в ходе которого он заявил, что СССР будет платить за американскую пшеницу «полную цену, полную рыночную цену, на протяжении всех 5 лет действия договора» . Такая уверенность, да еще и выраженная столь публично, не оставила Москве выбора. Как заявил в телефонном разговоре с Киссинджером посол Добрынин, требование предоставить скидку на нефть после такого заявления поставило бы СССР, покупающего все свои товары за рубежом по мировым ценам, на «одну доску с третьим миром» .

Вопреки этому, даже в октябре 1975 года госсекретарь продолжал верить, что если предложить СССР хорошее буровое оборудование в рамках этой бартерной сделки, то уж скидку в 10–12 % получить будет можно. Джозеф Белл, непосредственный глава переговорщиков со стороны США, в меморандуме от 10 октября 1975 года, подводившем итог осеннему раунду переговоров, указал на непоследовательность Вашингтона в ведение диалога с советской стороной: «Следует принять базовое решение в отношении того, хотим ли мы нормализовать торговые и экономические отношения или нет. Как я понял из факта заключения Торгового соглашения (в июне 1974. – О.С.), администрация действительно хочет этого. Если это так, тогда мы должны вести дела с русскими так же, как и с другими торговыми партнерами <…> и не должны, как мы сейчас это делаем, пытаться оказывать на них жесткое давление для получения экономических уступок, которые не могут считаться взаимно выгодными» .

Г. Киссинджер пытался объяснить советскому послу необходимость получения скидки на нефть внутриполитическими соображениями, а именно тем, что это поможет администрации Форда укрепить позиции сторонников разрядки накануне выборов, а также покажет способность администрации действовать в направлении разрешения самой остро стоящей проблемы – нефтяной. Не возымела особого эффекта и идея Киссинджера о том, что такая скидка будет носить лишь временный характер – для привлечения американских компаний на незнакомый для них советский рынок. Интересно, что, отдавая дань традициям киссинджеровских секретных контактов, Белл, комментируя, на его взгляд, бесперспективное положение с получением скидки от СССР, даже предположил, что, «конечно, быть может, на столе есть “политическая сделка”, о существовании которой я не осведомлен, но quid pro quo в таком случае должен быть существенным» .

В какой-то момент СССР был готов пойти на предоставление скидки, но только кулуарно, и тогда в одном из проектов соглашения появилась расплывчатая формулировка «цены будут устанавливаться исходя из условий, принятых в международной торговле нефтью и нефтепродуктами, на взаимоприемлемом для продавца и покупателя уровне» . Однако Г. Киссинджер продолжал настаивать на том, что в предвыборный год президенту Форду необходимо обнародовать размер полученной скидки, тем более что речь шла о нефти, которая будет закуплена за пределами ОПЕК, что, в свою очередь, было неприемлемо для СССР.