1814 год: «Варвары Севера» имеют честь приветствовать французов - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Гладышев cтр.№ 68

Щербатов рапортовал далее: «К часу пополудни Ремиремон был оккупирован, но тут мне случайно стало известно из одного письма, что до 600 пехотинцев движутся из Эпиналя на Ремиремон, а 250 кавалеристов уже прибыло в Эпиналь и к ночи ожидается еще 250. Я не смог бы оказать сопротивление столь сильному отряду и принял решение вернуться на ту же дорогу, по которой пришел» ^[804]. Опасаясь контратаки из Эпиналя, Щербатов не стал рисковать и предпочел вернуться на дорогу к Бюссану, дожидаясь подхода IV корпуса союзнической армии под командованием кронпринца В. Вюртембергского.

Войска, которых опасался Щербатов, представляли собой спешно собранный в Нанси из IV корпуса кавалерийского резерва отряд под командованием Б.-Э.-М. Дювиньо. Состав этого отряда перечислил командир дивизии Почетной гвардии генерал Ж.М.А. Дефранс: 70 кирасир 4-го полка, 55 драгун 22-го полка, 30 драгун 19-го полка, 45 гусар 1-го полка, итого — ровно 200 чел. ^[805]

Прибыв из Шарме в Эпиналь, Дювиньо обнаружил кавалеристов, отступивших из Ремиремона, отряд 139-го линейного полка, призванный охранять испанских заключенных, несколько национальных гвардейцев и лесничих. К ним были присоединены еще 57 человек из 13-го егерского полка под командованием де ла Саля. Таким образом, Дювиньо располагал около 400 пехотинцами и 300 кавалеристами и, как полагал Беэн, вполне мог бы «свернуть голову бандитам Щербатова», если бы его солдаты не были весьма посредственного снабжены: пришлось собирать все имеющиеся у жителей Эпиналя свинец и порох и самим изготавливать патроны ^[806].

О вынужденном отходе Щербатова из Ремиремона Шварценберг написал 4 января В. Вюртембергскому. И вот уже Щербатов получает послание из Обергхайма от начальника штаба IV корпуса австрийского графа Т. Байе де ла Тура. Как явствовало из письма, отряду Щербатова предписывалось «прикрывать фронт» этого корпуса. Байе де ла Тур от имени В. Вюртембергского сообщал о движении IV корпуса к Ремиремону и уверял, что уже сегодня Тан будет занят батальоном вюртембержцев, который на следующий день выступит на Бюссан, чтобы служить в случае необходимости поддержкой отряду Щербатова. Также сообщалось, что кронпринц В. Вюртембергский «льстит себя надеждой», что Щербатов пробудет на ремиремонской дороге до 9 января, когда к городу подтянется голова IV корпуса. Тем временем эскадрон под командованием капитана Нагеля займется поисками в округе провианта и фуража, и наследный принц весьма желал бы, чтобы отряд князя облегчил вюртембержским фуражирам задачу и также занялся бы поисками провианта и фуража для этого корпуса в округе Пломбьера и Эпиналя. Также было бы весьма желательно, чтобы Щербатов сообщал В. Вюртембергскому об известных ему силе и передвижениях неприятеля ^[807].

Но Щербатов не стал ждать еще 4 дня (до 9 января), занимаясь поиском провианта и фуража в окрестных деревнях для вюртембержцев. Узнав о прибытии к Тану батальона вюртембергской пехоты, на который в случае чего можно было опереться, он опять дебушировал в мозельскую долину. 6 января вновь занял Ремиремон и даже выдвинулся дальше по дороге на Эпиналь через Сен-Набор, Элуа, Пуксё, на Арше ^[808]. Автор, пожалуй, самой подробной работы по истории кампании 1814 г. на территории департамента Вогезы Ф. Бувье счел этот марш неосторожным: несмотря на продвижение вюртембержцев, которые большими силами прибыли 6 января в Бюссан, это «полное отваги действие Щербатова было достаточно опрометчиво», и русский генерал, конечно, поплатился бы за него, если бы генерал Кассань оставался на месте в Эпинале со своей кавалерией. Формально действия Щербатова шли вразрез с осторожными предписаниями Шварценберга «проявлять благоразумие» и не отрываться далеко от основных сил и пехоты ^[809].

Ф. Бувье в своем исследовании кратко остановился на вопросе об организации сопротивления в Эпинале и округе. Он цитирует письмо Колшена генералу Кларку, в котором, в частности, рассказывается о патриотических чувствах горожан: «…Жители Эпиналя демонстрируют прекрасное состояние духа и отлично помогают генералу Дювиньо, предлагая солдатам продукты, изготавливая патроны» ^[810].

Если судить по ежедневным бюллетеням, адресованным Савари Императору, состояние духа эпинальцев было действительно обнадеживающее. Несмотря на то что ночью 28 октября в Ремиремоне, а 29 октября в Эпинале агентами роялистов были распространены письма, призывающие население к восстанию против Наполеона, префект уверял, что в департаменте настроения жителей самые патриотичные ^[811]. 4 ноября префект бодро рапортовал о создании в департаменте когорт национальных гвардейцев: с 1 по 4 ноября в Эпинале было сформировано 12 таких когорт общей численностью 1800 человек, и, как ожидалось, число национальных гвардейцев дойдет до 120000 ^[812]. Однако затем последовали рапорты о дезертирах, хотя цифры и не казались катастрофичными. 14 декабря префект рапортовал об успехах в поисках дезертиров: только один лесник господин Фризи сумел выловить в горах и препроводить в Эпиналь 11 дезертиров! ^[813]

Еще более оптимистичны были и сообщения официальной прессы. Journal de l’Empire в номере от 11 января опубликовал воодушевляющее на сопротивление захватчикам воззвание «Бравые вогезцы!» префекта департамента Вогезы барона Флени, датированное 29 декабря 1813 г. Только в номере от 12 января с явным опозданием сообщалось о 25–30 вражеских разведчиках, замеченных еще 4 января в районе Бюссана, но присутствие национальной гвардии якобы заставило этих «грабителей» действовать очень осмотрительно: известно, что они не идут вперед, завидев краешек ружья ^[814]. 13 января Journal de l’Empire перепечатал из местной газеты новости об успешном формировании национальной гвардии в Нанси, а заодно и своеобразную инструкцию по обхождению с казаками. В публикации утверждалось, что «эти орды казаков, калмык и прочих слушаются только своих непосредственных командиров. Грабители по натуре и по необходимости, они по окружным дорогам продвинулись на 30–40 лье в глубь страны. Если они встречают небольшую деревушку, то объявляют себя авангардом большого отряда, который следует за ними. Перепуганные жители предоставляют им все, что те ни попросят, в том числе и для нужд армии: они же все забирают, но ничего не возвращают. <…> Слухи, передаваемые из уст в уста и разрастающиеся из-за малодушия, сегодня пугают робкие сердца, но назавтра оказываются ложью. Отважные только против трусов, казаки отступают при малейшем сопротивлении. Они пришли не для битвы, а для грабежа». В заключение выражалась уверенность, что жители региона объединятся, вооружатся и защитят свои очаги, жен, детей и родину ^[815]. Но надежды эти на сопротивление гражданских лиц интервентам не оправдались ^[816].