1814 год: «Варвары Севера» имеют честь приветствовать французов - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Гладышев cтр.№ 126

П. Беро справедливо отмечал, что Александр I после своего прибытия в Бар-сюр-Об «неутомимо следовал за движениями армий» ^[1519]. Действительно, 2 февраля русский и прусский монархи посетили поле боя; были предприняты меры по преследованию отступавших французов: Александр I и Фридрих-Вильгельм III сопровождали войска союзников в этом преследовании. Они постоянно перемещались и некоторое время были достаточно далеко и от Шомона, и от Бар-сюр-Оба. По А.И. Михайловскому-Данилевскому, главная квартира Александра I в Бар-сюр-Обе первый раз находилась с 2 февраля по 4 февраля ^[1520]. К этому времени и надо отнести беседы русского императора с некоторыми французами, содержание которых частично пересказано П. Беро ^[1521].

Александр I выслушивал жалобы горожан и утешал их. При этом вся его персона излучала деликатность и доброту, простоту и грацию. Как-то один из посетителей выказал опасение, как бы в связи с грядущими событиями собственники, недавно приобретшие участки леса, не лишились их. Александр I заверил, что кто бы ни встал во главе Франции, он не осмелится устраивать передел собственности. В связи с этим русский император вспомнил и «отвратительную во многих отношениях» Французскую революцию: но «…что сделано, то сделано. <…> Ваш прежний трон еще может вернуться, ваше прежнее государство никогда» ^[1522]. Если верить П. Беро, Александр I декларировал, видимо, во время встречи с одним жителем Бар-сюр-Оба, что войска союзников не являются «армией вторжения», что они вовсе не стремятся завоевать Францию, а лишь хотят видеть ее независимой и мирной. П. Беро вкладывает в уста Александра I утверждение, что союзники четко отделяют Наполеона от Франции и ведут войну не с французским народом, а только с императором и его армией ^[1523]. В откровенном разговоре один француз жаловался графу Толстому, что практика поведения солдат расходится с пожеланиями российского императора. Французы устали от длительной тирании Бонапарта, более чем когда-либо хотят возвращения Бурбонов и в прокламациях союзников видят проблеск надежды. Но из-за поведения союзнических войск население готово восстать с оружием в руках. Толстой же выразил сомнения, что французы готовы к единодушному сопротивлению: для этого по меньшей мере им нужна объединяющая цель, которой у них нет ^[1524].

Этого самого г-на N***, который спорил с Толстым, несколько раз принимал и Александр I. П. Беро пересказывает некоторые размышления русского императора, высказанные в ходе этих встреч. Александр I говорил, что Россия и Франция — естественные друзья, что он любит французов и полагает, что ни один француз не является врагом ни для него лично, ни для его подданных. Другое дело — Наполеон, лицемерный и «наиболее отвратительный враг» ^[1525].

После Бар-сюр-Оба царственные особы отправились в Труа, но утром 25 февраля император России и король Пруссии уже снова в Бар-сюр-Обе совещались с генералами и дипломатами ^[1526]. По окончании совещания Фридрих-Вильгельм III остался на какое-то время в Бар-сюр-Обе, Шварценберг направился в Коломбе-лез-Эглиз, Александр I и Франц II — в Шомон. Итак, второй раз генеральная квартира Александра I расположилась в Бар-сюр-Обе 25 февраля ^[1527], а с 26 февраля по 13 марта снова вернулась в Шомон.

Между тем в Шомоне, пока здесь отсутствовали суверены с их главными квартирами и конвоями, тяготы реквизиций несколько облегчились. С конца января в Шомоне оставался лишь оккупационный гарнизон, состоящий в основном из богемцев. Дарденн, а за ним и Жолибуа со Стинакером, описывали богемцев как людей невысокого роста, «неискушенных в военном искусстве, пестро, как савойские горцы, плохо и грязно одетых; они прочесывали наши города и фабурги, опустошая их. Если 30 старых французских гренадер напали бы на гарнизон из 800 таких вояк, то те сбежали бы в Богемию» ^[1528]. Шомонцы иронизировали над неловкостью богемцев, над их круглыми шапками, украшенными веточками самшита, над их одеждой, напоминающей одежду местных угольщиков ^[1529].

Назначена новая администрация, налаживается управление. Горожане, как мы видели, 4 февраля просили протекции у императора Австрии, и таковая была обещана. Но, сетовал Жалибо, император Австрии имел мало влияния на союзников по коалиции, душой которой была Англия, «офицеры его армии постоянно подвергались давлению со стороны русских офицеров, которые имели на них большое влияние» ^[1530].

Сетования Жалибо на ущемленность австрийцев здесь не вполне уместны (поэтому у современных историков они и отсутствуют). Администрация департамента Верхняя Марна уже была назначена, и назначена от имени Австрии. 31 января Шварценберг издал приказ о создании для управления департаментом Совета префектуры, возглавляемого его президентом ^[1531]. Как писал, перефразируя известную остроту, Георг Клаус, «31 января Шварценберг достал из своего обоза одного французского эмигранта, находящегося на австрийской службе» ^[1532]. «Военным губернатором департамента и президентом Совета префектуры» стал командир 18-й австрийской кавалерийской дивизии французский роялист Ш.-Ж. Рэжекур, который заменил префекта Габриэля де Жерфаньона ^[1533]. Городскими советниками стали бывший член Законодательного собрания Эдм Ларше ^[1534] и еще три представителя прежней администрации: Жан-Батист Брокар, Клод Николя Бозанкур и Франсуа Гийом, который являлся племянником графа Жана-Клода Беньо, будущего префекта французской полиции. Комендантом города назначен австрийский капитан Венд. Функции мэра Шомона исполнял адвокат Мартен Гомбер ^[1535]. Георг Клаус прокомментировал это административное решение так: «…австрийцы, поставив во главе департамента одну из своих затычек, окружили его персонами неоспоримыми, которые должны были придать администрации видимость легитимности» ^[1536]. Австрийская администрация функционировала с 31 января по 17 июня 1814 г. ^[1537]