Российская белая эмиграция в Венгрии (1920 – 1940-е годы) - читать онлайн книгу. Автор: Ева Мария Варга, Александр Стыкалин cтр.№ 14

Фон Лампе хорошо понимал, что ключ к решению вопроса находится в руках держав Антанты. Поэтому считал необходимым, чтобы параллельно его усилиям военные агенты Главнокомандующего за границей, главным образом в Париже, тоже действовали в том же направлении. Евгений Карлович Миллер еще в апреле уведомил фон Лампе о позиции, занятой французским военным командованием в этом вопросе. Позиция эта имела, безусловно, уклончивый характер, суть ее сводилась к тому, что французское правительство не возражает против переброски беженцев в Венгрию в индивидуальном порядке, но по политическим мотивам оно не может ставить вопрос перед венгерскими властями, так что переговоры с венграми всецело относятся к компетенции русского командования⁵⁴. Фон Лампе был бы удовлетворен этим ответом, если это означало бы полный нейтралитет Антанты в данном вопросе. Однако представители держав-победительниц и в дальнейшем активно вмешивались в переговоры, хотели узнать все детали и давали «советы», которые в данном конкретном случае были обязательны для подконтрольной Венгрии.

Конференция дипломатических представителей победоносных союзных держав в своей ноте от 21 июня за подписью итальянского представителя князя Гаэтано Кастаньето ответила на запрос венгерского правительства от 2 апреля (!) по поводу ходатайства фон Лампе относительно размещения в Венгрии 36 тысяч русских солдат и 12 тысяч офицеров. В ноте среди прочего говорилось: «Верховные комиссары (представители Антанты в Венгрии – А. К.) ограничиваются тем, что обращают внимание венгерского правительства, что несмотря на желательность рассредоточения контингентов в кратчайший срок, считают необходимым указать венгерскому правительству, что внедрение этих элементов на венгерской территории и принятие в полной мере ходатайства полковника фон Лампе могло бы ускорить беспорядки и облегчить антибольшевистские интриги, противные действительным интересам Венгрии и всего цивилизованного мира»⁵⁵. Аргументация действительно любопытная, ведь применительно к белой Венгрии довольно странно было говорить об опасности усиления антибольшевистских интриг, да еще и противоречащих интересам цивилизованного мира. После вручения ноты английский представитель Томас Холлер в беседе с фон Лампе говорил уже об опасности возникновения большевизма в Венгрии вследствие большого сосредоточения русских в этой стране⁵⁶. Думается, что за не совсем удачной формулой скрывались опасения какого бы то ни было сотрудничества белых сил.

По доступным на сегодняшний день источникам, не более обоснованным и убедительным кажется и другой аргумент со стороны Антанты. В Париже было доведено до сведения врангелевского командования, что Венгрия условием принятия офицеров и солдат русской армии ставит существенное (в том числе и территориальное) изменение Трианонского договора, поэтому державы-победительницы не могут одобрить и поддержать этот план⁵⁷. Фон Лампе из Будапешта информировал Шатилова о несостоятельности подобной трактовки. Когда он осведомился у министра иностранных дел Венгрии, насколько это соответствует действительности, граф Банффи ответил ему: «Но ведь это же чистейшая ложь». Согласно докладу фон Лампе, венгры совершенно не связывают друг с другом Триа-нонский мирный договор, который «представляет собой альфу и омегу современной Венгрии, связанной этим договором по рукам и по ногам», и переброску частей Армии, «близкой венграм по духу и идеалам». Фон Лампе обратил внимание своего начальника и на то, что верховные представители держав-победительниц в Венгрии тоже ни словом не обмолвились о якобы исходившем от венгров требовании увязать обеспечение приюта русским беженцам с пересмотром Трианонского договора⁵⁸.

Разнообразие аргументов на самом деле не повлияло на суть позиции Антанты, оно объясняется только тем, что союзники не всегда согласовывали все детали между собой, и отдельные их представители по-разному пытались довести до сведения русских и венгров мнение о недопустимости переброски армии Врангеля как таковой в Венгрию. В некоторых заявлениях были высказаны опасения даже по поводу возможного появления русских солдат и офицеров в Венгрии в качестве беженцев. «Солдат всегда остается солдатом», – сказал итальянский представитель князь Кастанье-то Алексею фон Лампе, дав ему, таким образом, понять, что его план идет вразрез стремлениям Антанты добиться сокращения венгерской армии до 35 тысяч солдат. В ходе разговора Кастаньето назвал главным противником переброски войск английского представителя Томаса Холлера⁵⁹.

Самым ярким свидетельством несогласованности позиций, была, пожалуй, реакция французского дипломатического представителя Фуше в момент, когда фон Лампе показал ему текст цитируемой ноты за подписью Кастаньето. Фуше – по словам фон Лампе – заявил, что ничего подобного на конференции представителей союзных держав не говорилось и никакие решения не выносились. Он обещал, что будет настаивать на том, чтобы нота была переделана в духе незаинтересованности в этом деле представителей Антанты⁶⁰.

Фон Лампе, поначалу растерявшись в этом лабиринте, со временем решил вести переговоры с представителями Антанты в присутствии свидетеля, при этом он ссылался на необходимость в переводчике, правда, в своем рапорте Шатилову он не назвал, кого брал с собой на эти встречи⁶¹.

Хотя целью упомянутой ноты от 21 июня было наложить вето на решение вопроса о переброске армии, фон Лампе со свойственной ему энергичностью продолжал работать в том же направлении. В письме, адресованном венгерскому военному министру Беличке в начале августа, он указал на то, что запрет Антанты основывается на недоразумении, ведь Антанта исходила из того, что фон Лампе ходатайствует о размещении всего врангелевского контингента (48 тысяч военных) в Венгрии, о чем не может быть и речи. Лампе с тех пор всегда уточнял, что просил взять «под покровительство братского венгерского народа и единомышленной венгерской армии» не русскую армию в целом, а только отдельных ее членов, против чего Антанта не возражала⁶².

Министр иностранных дел граф Банффи на словах по сути дела согласился с установкой фон Лампе, он считал необходимым продолжение переговоров с представителями Антанты. Вместе с тем он ссылался на затруднительное положение, в котором находится венгерское правительство после подписания соглашения с Советской Россией об обмене военнопленных венгерских офицеров на осужденных в Венгрии коммунистов. Это сильно связывает руки кабинета в деле помощи русским беженцам, поэтому с разрешением проблемы необходимо, говорил Банффи, ждать до второй половины сентября (Банффи принял фон Лампе 9-го августа), до прибытия первой и самой ценной партии венгерских заложников из Советской России⁶³.

На вопросе о численности военнослужащих, которых предполагалось переправить в Венгрию, следует остановиться немного подробнее. Представитель Врангеля Алексей фон Лампе с самого начала своего пребывания в Венгрии имел точный план переброски, детали которого можно было приспособлять к конкретным обстоятельствам в ходе переговоров. В своих апрельских записях, меморандумах он писал, что в районе Константинополя в лагерях находится 12 тысяч офицеров и 36 тысяч солдат и казаков. Из них в Венгрии «желательно разместить как можно больше». Переселение предполагалось осуществить за счет Франции, которая уже раньше предложила обеспечить доставку беженцев обратно в Советскую Россию либо переправить их в Бразилию. Части – по его плану – на первых порах должны были разместить в особых лагерях (а семьи военнослужащих отдельно), беженцам была бы предоставлена оплачиваемая работа⁶⁴. Генерал Петр Врангель, будучи информирован своим военным представителем о готовности венгерского правительства в зависимости от разрешения Антанты принять в Венгрии русских офицеров и солдат, в своем благодарном письме на имя регента Венгрии от 21 июля 1921 г. писал, что обеспечение приюта для 10–12 000 беженцев сильно облегчило бы положение армии⁶⁵. Именно эту, большую цифру повторяет фон Лампе в письме Шандору Беличке. На этой основе он и просил возобновления переговоров. Дальнейшие события показали, что Венгрия не была готова принять военнослужащих русской армии в таком количестве. Венгерское правительство пока находилось в удобном положении, подчеркивая свою добрую волю и принципиальное согласие, ссылаясь вместе с тем на запрет Антанты, который делал переброску невозможной.